— Доброе утро, Ник, — тихо проговорила девушка, первой отводя взгляд.

— Уходишь так рано? — в его голосе так и сквозило раздражение истинного собственника, оказавшегося не у дел. — А я принес круассаны к завтраку. Здесь рядом небольшая кондитерская…

— У меня много дел сегодня, поэтому, к сожалению, я должна…

Обмен дежурными и нелепыми фразами был в тягость обоим, и Клаус не стал ее долго мучить.

— Позавтракай по пути, — проговорил он, протягивая ей бумажный пакет с выпечкой. — Мы с Колом предпочитаем начинать утро с чего-нибудь посерьезнее, чем круассаны. Собственно, я нес их для тебя.

— Спасибо, — только и успела сказать Елена, а Клаус уже шагал к дому, не потрудившись попрощаться.

Не было смысла во всех этих любезностях — они все равно безнадежно застряли в этом нелепом треугольнике, и сколько не бейся в конвульсиях вежливости, это не отменит того факта, что им как минимум стоило переспать до того, как она выберет Кола.

*

— Ты выглядишь жалкой, — Кэтрин никогда не подбирала выражений помягче, но Елене и не нужно было, чтобы сестра с ней нежничала. Она нуждалась в совете, а Кэтрин могла ей этот совет дать, так не все равно ли, в какой манере она сделает это?

— Я и чувствую себя такой же, — созналась Елена, протягивая сестре покат с круассанами. — Мне кажется, еще немного, и я просто взорвусь.

— Так и будет, — хмыкнула Кэтрин, запустив в пакет руку и выудив круассан, от которого не замедлила откусить. — Если ты не поймешь и не примешь одну простую истину.

— Какую же? — только и спросила Елена.

— Любить их обоих — нормально, — заявила Кэтрин тоном, не терпящим возражений.

Елена и не стала возражать — она попыталась это обдумать.

*

— Ты меня избегаешь? — Кол не собирался устраивать ей сцену, он просто пришел, чтобы узнать, в чем дело. Ни намека на скандальность в его тоне, лишь внимательный, заинтересованный взгляд.

— Я еще не решила, — честно призналась Елена. — Прости, мне стоило ответить на звонок…

— Их было несколько, — заметил Кол. — Но это ничего… Я все равно хотел поговорить с тобою лично.

— Звучит угрожающе, — оценила девушка, натянуто улыбнувшись. — Словно ты пришел порвать со мной.

— В некотором роде, — усмехнулся на это Кол, но усмешка была скорее успокаивающей. — Но по большей степени это просто новый уровень наших отношений. Сначала тебе это покажется диким… Но со временем, я уверен, ты оценишь.

Елена затаила дыхание — она сама вряд ли когда-нибудь бы посмела предложить ему нечто подобное, и даже теперь, когда Кол говорил это, то не могла быть уверенной, что верно понимает его.

До того самого мгновения, пока в комнату не вошел Никлаус — не менее взвинченный, чем она сама, но его жадный, жаждущий взгляд странным образом успокоил Елену.

«Любить их обоих — нормально», — вспомнила она слова Кэтрин, и внезапно поняла, что сестра права.

Может быть, это утверждение не всегда будет верным, но прямо сейчас лишь оно способно разрешить их патовую ситуацию.

Она закрыла глаза, когда оба брата приблизились, и ресницы ее взволнованно трепетали, а сердце рвалось из груди, когда две пары крепких рук коснулись ее.

— Моя, — почти прорычал Клаус, прижимаясь к ее губам и срывая наконец с них тот поцелуй, который она так давно ему задолжала.

— И моя, — мягко вторил ему Кол, оставляя невесомые и дразнящие поцелуи на ее шее и затылке.

— Ваша… — прошептала Елена, растворяясь в этой квинтэссенции страсти и забывая обо всем на свете, кроме того, что она наконец счастлива.

========== Лив Паркер/Айзек Лэйхи. TVD/TO. ==========

[Таймлайн для Айзека — после смерти Эллисон, таймлайн для Лив — после смерти Люка. Действие происходит в Европе]

Лив не боится темноты, и возвращаться одной поздно ночью после работы для нее не проблема.

Она теперь много работает, до изнеможения — так меньше времени остается на осознание и бесконечное переживание боли от потери Люка.

Здесь, в Европе, в затерянной в горах деревушке, ей дышится легче, чем в Штатах: она ненавидит Мистик-Фоллз, ненавидит Вирджинию, да и любой другой штат ненавидит тоже. Все в Америке пропитано смертью ее брата — ужасной, несправедливой, жестокой гибелью ее близнеца, без которого она никогда уже не станет цельной снова.

Она уходит из бара последней, запирает заднюю дверь и неспешно бредет по переулкам, переходит улицу и сворачивает на лесную дорогу — ее крохотный съемный домишко расположен в отдалении от прочих, и Лив это нравится.

Она не вздрагивает, заслышав за спиной шорох.

Не вскрикивает, когда слышит приближающиеся и все более ускоряющиеся шаги.

Что же она делает, когда перед ней возникает угрожающая полуразмытая фигура то ли человека, то ли зверя с горящими янтарем глазами?..

Она смеется.

Монстр оскорбленно лязгает клыками:

— Ты серьезно?

— У меня к тебе тот же вопрос, — все еще смеясь, Лив небрежным жестом освобождает свою магию и позволяет ей устремиться вперед, невидимым кулаком нанести удар этому незадачливому преследователю и отшвырнуть его прочь на несколько метров. — Волчатам не стоит шутить с ведьмами, запомни это.

Когда она проходит мимо, этот горе-сталкер все еще валяется на земле и ошарашенно трясет головой — Лив хмыкает на прощанье и отмечает, что у него кудрявые волосы и скуластое лицо.

Что-то подсказывает ей, что это не последняя их встреча.

*

— А вот и ты, — Лив улыбается парню слишком приветливо для той, кто не далее как прошлой ночью вышиб из него весь дух, используя лишь ментальные силы.

— А вот и я, — подтверждает парень, у него и в самом деле кудряшки, и Лив бесцеремонно треплет их, а он даже не пытается увернутся, только на губах его появляется какая-то горькая улыбка.

— Кажется, помимо кудрявых волос у нас есть еще и общие тайны, о которых ты не прочь поболтать? — подсказывает ему Паркер, когда приносит для него кофе.

— Я не поэтому тебя преследовал, — медленно качает головой парень.

— Правда? — искренне удивляется Лив. — Скажешь, почему?

— Тебе не понравится, — честно предупреждает он.

— Мне вообще мало что нравится, — пожимает плечами Лив.

— От тебя пахнет отчаянием и смертью. Болью и тоской. — говорит парень, глядя ей в лицо немигающим взглядом, и его серо-голубые глаза напоминают две бездны. Наверное, им полагалось бы быть черными, но серо-голубой тоже вполне подходящий цвет для кошмара, длиною в целую жизнь.

— Ты ищешь кого-то, кто сможет понять твои чувства, — Лив понимает.

Лив касается его пальцев своими.

Лив спрашивает, как его зовут.

*

Айзек Лэйхи по ночам спит еще тревожнее, чем она — Лив часто просыпается от его метаний и гладит его по лицу, волосам, буквально баюкает его в своих объятиях, а он в полусне называет ее «Эллисон».

Она рассказывает ему о Люке — каждый день, хотя бы немного, и плачет у него на плече, благодарная за возможность говорить вслух о том, как ей плохо без брата, как она по нему скучает.

Айзек не рассказывает ей об Эллисон — никогда, и она не просит, и его взгляд всегда полон немой благодарности за это.

Ей, чтоб не сломаться, необходимо давать волю слезам.

Ему, чтобы выжить, необходимо быть для кого-то надежным и крепким плечом.

Им вместе хорошо — настолько хорошо, насколько вообще может быть хорошо тем, кто лишился частички своей души.

*

Тайлер появляется без предупреждения — просто поднимается на крыльцо ее домика и стучит в ее дверь, и Лив чертовски рада его видеть, и его объятия такие тесные и родные, привычные и правильные, что она внезапно осознает, что бесконечно сглупила, когда сбежала и от него тоже.

— Значит, уедешь? Вот так просто?.. — Айзек кажется потерянным, наблюдая, как она поспешно запихивает вещи в обшарпанный чемодан.

— Прости, — коротко просит она, бросая на него полный сожаления взгляд снизу вверх. — Но да, я уеду.