Литмир - Электронная Библиотека

— Бей, ты знаешь Джейли со стрит-159?

Я просто пожимаю плечами и продолжаю пялиться на них. Они оба такие необузданные и такие привлекательные; мне нравится, как они смотрятся вместе. Возможно, они затевают что-то не очень хорошее.

— Почему вышло, что я никогда не слышала, что тебя называют Лаки? — спрашиваю у своего двоюродного брата. Джейли начал отжиматься, приняв упор лёжа.

— Потому же, почему тебе не нравится, когда я зову тебя Ленни, — говорит он и достаёт сигарету.

— Я скажу Тити, что ты куришь.

— Не-а, не скажешь, ты же любишь меня, — парирует Лусиан, задевая мою руку.

— Я собираюсь уходить; темнеет, да и я проголодалась, — говорю, поднимаясь и отряхивая задницу.

Лаки вскакивает и отшвыривает сигарету.

— Я провожу тебя домой, — говорит он и прощается с Джейли, подавая ему руку. Лусиан пожимает его руку, но в этот раз, когда они обнимаются, Джейли напрягает свой бицепс и слегка наклоняет голову. Я могу отчётливо слышать, как он говорит Лусиану:

— Mano (прим. исп. — друг, брат), ты так чертовски в этом увяз.

Возможно, они говорят о наркотиках, а может и обо мне, но я не знаю, что это значит, если только это вообще может быть чем-то хорошим.

На закате мы возвращаемся обратно по Риверсайд-драйв. Над Гудзоном небо окрашено в розовый и оранжевый, темнеющий небосвод понемногу отвоёвывает территорию у ярких красок. Лусиан хватает меня за руку, и я крепко держусь за его ладонь. Иногда он делает так по дороге в школу, когда никто не видит. От этого прикосновения в моём животе рождается волна тепла, хотя когда это делает кто-то другой, мои ощущения противоположны, вплоть до тошноты.

Мы останавливаемся почти на каждом углу, чтобы поздороваться с его друзьями. Этим вечером он не берёт меня за руку, и я думаю, что это может быть из-за внимания парней со спортивной площадки. Мне нравится, как он разговаривает с людьми, как они поддразнивают друг друга. Мне нравится даже то, что они, по большей части, вежливы со мной, будучи плохими парнями по жизни.

Когда мы прощаемся на лестничной площадке, Лусиан притягивает меня в свои объятия. Он никогда не обнимает меня без хорошей на то причины. Я тяну его ближе и сжимаю так сильно, насколько могу. От него пахнет как дома у Тити: кондиционером для белья и сигаретным дымом с оттенком неизменного мужского аромата. Я всегда думала, что не люблю этот мужской запах, но аромат Лусиана я обожаю. Крепко обнимаю его и, когда мы прощаемся, взбегаю по лестнице вверх, в свою комнату, закрываю дверь и начинаю рыдать.

***

Теперь, когда Лусиан живёт в одном доме со мной, он всё время приходит к нам. У него с Тити есть ключ от нашей квартиры, а у меня есть один, который я храню в связке ключей, от их квартиры.

Входная дверь открывается, когда я сижу за кухонным столом и делаю своё домашнее задание. Я поднимаю взгляд, ожидая увидеть маму с продуктами, но вместо этого вижу Лусиана, и вид у него потрёпанный.

Его губа распухла и кровоточит, глаз тоже попал под чей-то удар и практически закрывается под давлением. Ему больно и это меня пугает. Я встаю из-за стола, моя ручка скатывается на пол, но я молчу, предоставляя ему шанс произнести что-то первым.

— Не думал, что ты будешь дома, — говорит он. Его лицо серьёзно и лишено каких-либо эмоций.

— Библиотека была закрыта по особому случаю. Произошла драка? Ты в порядке? У тебя идёт кровь.

Он молча кивает.

— Позволь, я дам тебе немного льда, — говорю, вбегая на кухню.

Я кладу лёд в миску, смачиваю полотенце водой, затем бегу в ванну за перекисью и марлей и захватываю это всё с собой в гостиную, где сидит Лусиан.

Опустившись на колени перед ним, я перекладываю несколько кубиков льда в мокрое полотенце и подношу к его лицу. Прошу разрешения взглядом, и Лусиан коротко кивает. Он вздрагивает то ли от холода, то ли от напряжения, и я кладу руку ему на грудь в попытке успокоить. Это непроизвольный жест

— Болит? — спрашиваю я.

Он качает головой.

Его грудь под футболкой кажется каменно-твёрдой, и эти прикосновения творят что-то невообразимое с моим телом. Я пытаюсь сосредоточиться на своей задаче.

— Тити убьёт тебя, — говорю я, уводя свои мысли подальше от его крепкой груди. — Тебе стоит попробовать держаться подальше от драк, — добавляю, сопротивляясь желанию обнять его или заползти на его колени. Лусиан есть и всегда был единственным мужчиной в моей жизни. Я смотрю на него, подбадривая, хоть мы и практически ровесники.

Слегка прикасаюсь к порезу под глазом, который кровоточит больше всего.

— Проще сказать, чем сделать, — говорит он и крепко хватает моё запястье. Я смотрю на соединение наших рук: его костяшки побелели, а моя рука под его захватом становится ярко-розовой.

Мои губы немедленно раскрываются, и тревога наполняет желудок. Я всегда могу прочитать и понять Лусиана, но прямо сейчас не понимаю, что происходит. У него пот на лбу; его лицо и рука в грязи. Он не выпускает мою руку из своей хватки.

— Лусиан, ты пугаешь меня.

Он пренебрежительно отбрасывает моё запястье, его взгляд медленно скользит вдоль моего тела. Я оглядываю свою грудь и вдруг осознаю, что сняла лифчик, когда пришла домой. На мне надета длинная рубашка на пуговицах, некоторые из них расстёгнуты. Мои соски затвердели из-за льда в кухонном полотенце. Рубашка натягивается на груди настолько, что лёгкий озноб пробегает по спине.

Лусиан отталкивает меня от себя и резко вскакивает с места. Он поправляет перед своих шортов, не оборачиваясь.

— Белен, натяни на себя немного чёртовой одежды, — выговаривает он холодно.

Я густо краснею и ощущаю желание закричать, что это не моя вина, но вместо этого я смотрю в пол и хочу успокоить его. Не знаю, что с ним случилось. Я хочу быть человеком, который может ему помочь.

— Прости, Люк. Я не знала, что ты придёшь.

7 глава

Лаки

Я стараюсь избегать её, насколько это возможно. Я знаю, это не её вина, но я не могу выносить её присутствия. Меня напрягает то, что это заставляет испытывать борьбу самим с собой и всё равно приводит к дикому возбуждению от её упругого маленького тела. Я знаю, что не могу прийти к ней и не облажаться. Я просто продолжаю твердить себе, что я молод и похотлив, ведь я только ещё больше распаляюсь, когда девчонка кончает.

Но, если быть честным, Белен творит с моим разумом что-то странное. Кажется, будто одновременно я хочу и защитить, и съесть её целиком. Всё, что я знаю, так это, как схожу с ума, находясь рядом, поэтому пытаюсь затаиться и заполнить своё время достаточным количеством дерьма, лишь бы избежать столкновения с ней.

Я пообещал тёте Бетти, что научу Белен защищать себя. Но я ведь не даю ей урок за закрытой дверью — моя мать дома, а тётя сопровождает Белен. Но они не знают, что я поцеловал её и как я себя из-за этого чувствую.

Я курю косяк на пожарной лестнице и пытаюсь усмирить свою нервозность. Я под кайфом и едва ли могу вспомнить ту хрень, которой меня обучали на уроках боевого искусства. Услышав стук, я открываю дверь и вижу Белен, нервную, под стать мне. Я улыбаюсь, увидев на ней спортивные трико, будто она только пришла с тренировки.

— Ну что, Бей? Готова надрать мне задницу?

Бей бледнеет, словно хочет умереть на месте.

— Не переживай, я обещаю не переусердствовать, — говорю я, обращаюсь как к ней, так и к тёте Бетти.

— Gracias, mi hijo (прим. исп. — Спасибо, сынок) — отвечает тётя, провожая Белен и проскальзывая внутрь мимо меня.

Столовая пуста, так как мы ещё не поставили стол; я иду туда, Белен следует за мной. Наши матери сидят в комнате напротив, смотря телевизор и болтая.

— Это так глупо. Не могу поверить, что она заставила меня заниматься этим.

— Всё не так уж плохо. Район хреновый и вполне возможно, что тебе пригодятся эти навыки. Милый костюмчик, кстати, — говорю я, не в состоянии скрыть веселья.

7
{"b":"608072","o":1}