Она падает вперёд, когда её оргазм проходит, и я выскальзываю из неё.

Она громко вздыхает, и это звучит как вздох полнейшего удовлетворения.

— Вот что было настоящим траханием тебя, Белен. С этого момента будь осторожна с тем, чего просишь, — предупреждаю я, погружая свой язык в её рот.

— Я вся твоя, Лаки. Ты можешь делать со мной всё, что угодно.

— Хороший ответ, — говорю я, укладывая её маленькое тело под свою руку. Её ноги сгибаются, и она засыпает через несколько минут.

Семь месяцев в командировке, и я всё ещё буду иметь все эти воспоминания. Фейерверк с Белен — это просто какое-то гребаное безумие. Я зависим от неё больше, чем от какого-либо наркотика. Это её эйфории я жажду. Я всегда мог перепихнуться с любой женщиной, какую только пожелал. Я трахал их, оставлял, но моё сердце оставалось сожженным.

Но Белен потрясающая; с ней я всегда другой. Она целиком увлекает меня в другое место. Только она может это делать, и я не понимаю, почему. Белен — единственная, кто может потушить мой огонь.

Белен

Не то чтобы мы с Лаки собирались пожениться. Мы не намеревались звонить нашим матерям, чтобы сообщить им «у нас отношения — справляйтесь с этим сами». Они были бы разочарованы и убиты горем. Знаю, моя мама винила бы себя, и ради всего того, чем она пожертвовала для меня, я не буду этого делать. Мы с Лаки сказали себе, что секс может помочь нам вытравить эту болезнь из наших организмов, что нам нужно исследовать эти ощущения, так что теперь мы можем двигаться дальше в реальной жизни. Так больно прощаться с ним.

— Не хочу говорить, что позвоню или напишу, так как не знаю, какая там сложится ситуация.

Мы лежим на диване, моя голова у него на коленях. Мы занимались сексом до тех пор, пока не смогли больше двигаться, и заснули в полном изнеможении.

— Всё нормально. Я могу чувствовать тебя в своём сердце, и моё тело теперь тоже помнит тебя, — отвечаю я, поднимая руку, чтобы коснуться его лица. Что если бы всегда могло быть так? Что если бы мы с Лаки могли лежать, сплетаясь на диване перед нашей семьёй? Что если бы могли быть настоящими любовниками и с нетерпением ожидать всё большего удовольствия от наших тел?

— Раньше, когда я узнала, что тебя направили в войска, я была одержима, будто безумная. Я постараюсь держать себя в руках в этот раз, — говорю я решительно. Если Лаки достаточно мужественен, чтобы делать это, мне следует быть достаточно храброй, чтобы поддерживать его.

— Белен, если ты можешь двигаться дальше, я хочу, чтобы ты это делала, — выдаёт он, но при этом выглядит практически раздавленным. Одной рукой он гладит мои волосы, пока другая покоится на моей пояснице.

Я киваю и всхлипываю. Я заплачу, если скажу что-нибудь.

— Не то чтобы я этого хотел. Мы не можем завести детей, не можем рассказать людям, кем мы приходимся друг другу, и это, не принимая во внимание, наши семьи. Тётя Бетти отрезала бы мне член. Моя мать убила бы меня.

— Поверь мне, я осознаю все трудности, — отзываюсь я, свернувшись на его коленях. Запах Лаки успокаивает меня как ничто иное. Его прикосновение — всё, о чём я когда-либо мечтала и даже больше. — Давай не будем говорить об этом. Давай просто будем жить настоящим.

— Мне нужно уезжать через несколько часов, — признаётся Лаки, поднося руку ко лбу. Он огорчён, я могу сказать наверняка, ибо хорошо знаю его лицо.

— Тогда люби меня эти оставшиеся часы, — прошу я и чувствую, как его член реагирует просто на мои слова. Нам было предназначено быть вместе, я не могу отрицать этого. Лаки владеет каждой частью меня, моим прошлым и будущем. Не думаю, что для меня возможно двигаться вперёд. Как бы я смогла даже захотеть отпустить такую полную и совершенную любовь?

Лаки тянет меня вверх так, чтобы я оседлала его колени. Его руки скользят вниз к моим бёдрам, и я покачиваю ими напротив него, когда он тянет меня для поцелуя. Поцелуй Лаки — неспешная и чистая, сконцентрированная любовь. Его бархатный язык мягко властвует над моим ртом, скользя губами по моим губам. Этот поцелуй кружит мне голову — я ослеплена его пылающей любовью.

Его эрекция растёт между ног, и это делает меня влажной. Чувствую, как мои трусики промокают, и тело готовится принять его. Я медленно раскачиваюсь напротив него, и он захватывает своей рукой мою плоть под попкой. Движения его рта от нежных перерастают в доминирующие, но всё так же наполнены любовью. Лаки рывком сдирает с меня майку и бросает через всю комнату.

— Тебе следует надеть обратно повязку, — говорит Лаки, целуя мою руку.

— Не могу её носить. Она заставляет чувствовать себя связанной.

Его губы движутся вниз вдоль моей шеи и ключицы. Он целует моё плечо, затем местечко прямо над грудью.

— Не знаю, как вообще попрощаться с тобой, — шепчет Лаки, зарывшись лицом в мои волосы.

— Тебе и не нужно. Я всегда буду здесь для тебя.

— Я хочу лучшего для тебя, Бей. Мне нечего тебе предложить.

Он водит носом по моей груди, и засасывает мой сосок в свой тёплый рот. Его язык легко задевает сосок, и я шире развожу ноги, моя попка заполняет его руки.

— Белен, — выдыхает Лаки, и я умираю, слушая, как он произносит моё имя, его голос наполнен опасением и жаждой одновременно.

Наклоняясь вперёд, я кладу руку на его бедро, перекидываю через него ногу и становлюсь на колени между его ногами. Он берёт мой подбородок и приподнимает моё лицо, чтобы я взглянула на него.

— Ты хоть представляешь, что делаешь со мной?

— Я хочу отсосать тебе. Я хочу сделать для тебя всё, Лаки, все те вещи, которые мы упустили за всё то время, пока мы были разлучены.

Лаки наклоняется вперёд и захватывает мой рот. Он обнимает меня за спину, крепко сжимая.

— Может, мне стоило взять тебя, когда тебе было тринадцать, прямо там, на кухне матери, — говорит он, поднимая бровь, идеальная улыбка Лаки проскальзывает в этой шутке.

— Я бы тебе позволила, — отвечаю, стаскивая его штаны только одной рукой.

— Маленькая шлюшка, Бей, — одобряет Лаки, его улыбка расплывается по всему лицу. Он зажимает мой сосок, и я внутренне извиваюсь. Жар пробирается к поверхности моей кожи. От этого я краснею. Для него я всегда становлюсь разгорячённой. Я помню тот день и всё, что тогда ощущала.

Вдруг это все становится больше, чем шутка. Я снова на той кухне в изумлении от его мужественности и тем, как моё тело отвечает ему.

— Помнишь, как я прижал тебя к своему члену? — шепчет Лаки. Мы оба заведены до сумасшествия, как тогда, так и сейчас.

— Те чувства были совершенно новыми. Даже не знала, что такое могло быть, но знала, что хотела тебя.

— Ты бы позволила мне, как думаешь?

— Да, — выдыхаю ответ в его ухо. Мы разделяем одинаковые грязные секреты. Мою кожу покалывает, когда он трётся щекой об меня.

— Ты была слишком молодой, — отвечает Лаки.

— Я была безрассудной. Я всегда принадлежала тебе.

Лаки хватает мой затылок и жёстко целует; другой рукой он расстёгивает свои штаны и стягивает их вниз, пока они не спускаются до лодыжек.

— Не хочу говорить о будущем или о том, что нам делать потом. Не хочу обсуждать, что с нами не так из-за нашего желания быть вместе. Просто хочу чувствовать тебя. Всё, что я хочу ощущать — ты.

Он стремительно двигается вперёд сидя на диване, держа свой стояк у основания. Он ласкает моё лицо своей эрекцией; я поворачиваю голову и захватываю губами лишь упругую головку. Медленно работаю ртом вдоль его длины, пока он не становится полностью скользким от моей слюны.

— Хочу попробовать твою сперму на вкус, — говорю я, на что его член дёргается в ответ.

— Знаешь, сколько девичьих лиц я обкончал, Бей, представляя тебя, твоё личико, вместо них?

Его слова согревают моё сердце, и это, наверное, несправедливо по отношению к другим девушкам, которые хотели его и верили, что он был там с ними, пока они отсасывали ему. Сколько же раз мы думали друг о друге во время оргазма?