— Я думала, у тебя больше нет этих ямочек, — отвечаю, притрагиваясь кончиками пальцев к ним. Он убирает мою руку.

— Так что? Района недостаточно для тебя? Ты хочешь, чтобы я признал тебя самой красивой девушкой Западного Гарлема? Красивейшей девушкой школы или всего Нью-Йорка?

— Прекрати подкалывать меня, Лусиан, — говорю я, моя улыбка увядает.

— У моей кузины Белен самое потрясное тело во всей Америке! — выкрикивает Лусиан, и я знаю, что начинаю краснеть. Я выбегаю из его комнаты и направляюсь на кухню. Мама как раз убирает блюда Тити, и я хватаю несколько, чтобы помочь ей. У меня захватывает дыхание, и сердце трепещет в груди от стычки с Лусианом. Улыбаюсь, что есть силы, даже щёки болят.

— Мам? — зову, положив руку на бедро.

— Что такое, hija(прим. пер. ис. — дочь)? — она отзывается и высовывает голову из шкафа, чтобы оглянуться на меня.

— Я рада, что они переехали. Думаю, всё будет хорошо. — Высказываю свои мысли и хватаю кухонное полотенце, чтобы вытереть с чашки отпечатавшийся газетный принт.

***

Всё хорошо. На самом деле всё лучше, чем хорошо. Обе, мама и Тити, смеются, готовят и проводят время вместе друг с другом больше, чем с их парнями. И я вижусь с Лусианом чаще. Я вижу его каждый день, так как мама заставляет его провожать меня в школу. Он ведёт себя так, будто это скука смертная и ворчит проклятия под нос, но как только мы оказываемся вне дома, несёт мой рюкзак и относится ко мне серьёзнее. Он спрашивает о моих уроках, домашних заданиях и учителях, которые мне нравятся. Лусиан рассказывает мне, от каких парней стоит держаться подальше, а с какими можно подружиться. Иногда мы останавливаемся возле магазинчиков и покупаем пончики или бублик. Лусиан всегда платит за меня, даже если у меня есть деньги.

Я люблю наблюдать, как он ест больше, чем кто-либо ещё. Он откусывает большие куски и быстро жуёт, как голодный пёс на улице. Иногда немного сливочного сыра или сладкой глазури остаётся в уголке его рта. Я говорю ему об этом, и он быстро вытирает рот тыльной стороной ладони. Иногда он пьёт кофе, как и взрослые. Он кладёт молоко и сахар, накрывает крышкой, затем энергично встряхивает чашку, удерживая ее между большим и указательным пальцами. Это моя любимая часть.

В школе Лусиан всегда встречается со своими друзьями. Я задерживаюсь на пару минут и могу видеть, как он становится более развязным; матерится, говорит грязные слова и стебётся. Парни ведут себя грубо, жёстко, машут кулаками и плюют на тротуар. Другие прикалываются над ним, говоря обо мне в качестве его подружки. Если бы мне давали доллар каждый раз, как ему приходится исправлять их, говоря: — «Mi prima, чувак»(прим. пер. ис. — Моя кузина), — мне бы уже хватило, чтоб свалить из города. Но это только подогревает их интерес — они думают, что я лёгкая добыча и всегда начинают подкалывать меня. Я жду сигнала от Лусиан — резкий кивок в сторону школьных дверей, сопровождаемый его жёстким, неприветливым взглядом. Я поспешно прощаюсь и спешу на уроки. Иногда я слышу, как они обсуждаю мое тело и говорят, какая классная у меня задница. Я знаю, что это неуважительно, и вообще-то я должна быть раздражена, но я хочу, чтобы они говорили об этом перед Лусианом. Я хочу, чтобы он понял, каково мне, когда он говорит о Ярице.

Я почти не вижусь с ним во время уроков. Лусиан учится старше меня на год, что значит он с Марса, а я — с Юпитера. Я занимаюсь по программе углублённого изучения и после уроков у меня много факультативов. Люк уходит из школы со своими друзьями, и они идут курить травку на кладбище. Мы часто обедаем вместе у моей мамы или у его. Он ест огромные порции, и мама говорит, что он питается как взрослый мужчина.

— Скажи Белен перестать пялиться на меня, — говорит он, отрывая кусок от куриной ножки. Я пинаю его под столом, и он смеется над моей реакцией. — Это всё, на что ты способна?

— Я засуну твою зубную щётку в туалет, — высказываю первую пришедшую в голову мысль.

— Теперь я точно знаю — ты этого не сделаешь; ты всегда выпячиваешь губы, когда врёшь, — отвечает Лусиан, копируя моё лицо, со ртом, полным arroz con gandules (прим. пер. ис. — рис с фасолью).

Я бью кулаком по столу и пинаю его снова.

— Хэй, ладно, ладно, прекратите, niños(прим. пер. ис. — дети), давайте поедим, — прикуривая, говорит мама.

— Если ты и правда так дерёшься, Белен, то я собираюсь потренироваться с тобой и научить постоять за себя.

— Хорошая идея, Люк. Ты не всегда можешь быть рядом, чтобы защитить ее.

О, мам, это ужасная идея! Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Что они имеют в виду, говоря, что Лусиан не всегда будет рядом со мной? Куда он уедет? Я не знаю, что бы делала без него. Я не могу позволить Лусиану уехать куда-либо. Никогда. Только со мной.

Я смотрю как он поглощает свой обед; он глотает почти не прожёвывая, как оголодавший пёс на углу улицы.

5 глава

Одним субботним утром мама попросила меня спуститься к Тити и взять у неё отвёртку: вчера вечером упал карниз и надо будет прикрутить ее. Обычно мама использует нож для масла, но, кажется, карниз — это не то, что нужно резать.

Я работаю с моими дидактическими карточками по математике и советую маме позвонить ей.

— Тити остаётся на ночь у своего Эдуардо, но Люк должен быть дома.

Я подскакиваю так быстро, что мой стул со стуком падает. Я бросаю взгляд на маму — она лишь качает головой, глядя на меня.

— Это нормально быть лучшими друзьями, cariño (прим. пер. ис. — лапочка, деточка), но не втюрься в своего кузена.

— Я не втюрюсь! — выкрикиваю оборонительно, дотрагиваясь руками до бёдер. — Я думаю, что он отвратительный; его ступни воняют, и он становится пошлым, когда говорит о девушках.

— Ладно, я просто не хочу, чтобы тебе разбили сердце.

— Господи, мам, замолчи! — отмахиваюсь я, втискивая ноги в домашние тапочки.

Я сбегаю вниз на два лестничных пролёта и стучусь в его квартиру. Гадаю, буду ли стесняться в его присутствии, особенно после маминых слов. Если она об этом говорит, возможно, уже все знают, что я влюблена. Я чувствую, как краска разливается по моему лицу.

Люк открывает дверь в одних трусах и сонно щурится, глядя на меня.

— Ох, привет, Бей, — он здоровается и возвращается обратно в спальню, не потрудившись спросить, как я и вообще из-за чего вдруг спустилась к ним. Когда он медленно топает в противоположном от меня направлении, его рука была засунута под резинку трусов, почёсывая там.

— Лусиан, мне нужна отвёртка, — бросаю я ему в спину.

— Тьфу, не напоминай мне, — обращается он ко мне. Его волосы торчат во все стороны, а грудь выглядит такой тёплой и соблазнительной. — Хочешь кофе? Мне нужно пару минут, чтобы найти её.

Я начинаю кипятить воду в olla (прим. пер. ис. — кастрюля), чтобы приготовить ему немного café bustelo (прим. пер. ис. — кофе Бустело). Тити до сих под делает его на плите, а не в капельной кофеварке, которую она купила со скидкой.

Я тихонько напеваю, пока отмеряю три столовые ложки кофе из банки и засыпаю их в воду. Затем я слышу голоса, и моя рука, как и моё сердце, замирает.

Люк с девушкой в ванной за стенкой. Даже сквозь шум бегущей воды я могу слышать, как они разговаривают друг с другом вполголоса.

Я смотрю в пол и перемешиваю кофе, пытаясь подавить непрошенные слёзы и вытереть их, пока никто не заметил. Я знаю, у него есть девушка, думаю у него даже мог быть секс. Из-за этого моя грудь болезненно сжимается так, что трудно дышать.

Когда они выходят, я поднимаю взгляд и продолжаю смотреть на кастрюлю. Я узнаю подругу Люка: она одна из самых популярных девушек в школе. Возможно, даже самая привлекательная: у неё упругое тело, красивые волосы, и она обладает хорошим чувством стиля. На ней надет топ с бретелькой через шею; маму бы хватил удар, если бы она позволила мне выйти в подобном из дома. Это, определённо, топ для пятничных вечеринок, а не для субботнего утра.