Ройчи открыл глаза. И пожалел об этом — вновь захотелось вернуться в беспамятство сна. Голова просто раскалывалась, поселившаяся внутри черепа бригада кузнецов очень добросовестно выполняла работу: дробила кость и всё, что под ней до состояния муки. И киселя. Как сказал бы Худук: голова и её продолжение в виде тела случайно оказались на стуле, на который опустил задницу дракон. Да ещё изрядно поелозил филейной частью, устраиваясь поудобней.

Что же случилось? Событийная цепочка, приведшая его на кровать с жуткой головной болью, с трудом, но возвращалась в соответствующие ячейки памяти.

Целеустремлённое движение к Ремесленному кварталу в надежде воссоединиться с товарищами по команде. Препятствие на пути в виде осаждающих район пиратов. Встреча Ройчи со знакомцем, можно сказать, из прошлой жизни, благополучно завершающая противостояние между морскими разбойниками и агробарцами. И наконец-то друзья встречаются. Родные рожи неразлучной парочки гоблина — тролля так и цветут улыбками, выступая, словно зеркало. Смысловое, естественно, ибо будь у него харя (это нежно) с пятисантиметровыми клыками, или анфасная часть походила на позеленевший сухофрукт, то он бы вообще задумался: улыбка — столь ли она важна в жизни, может можно как-то обойтись без неё?

И тут память подбросила неприятную подножку — он вспомнил о тоненькой и невероятно подвижной девушке, которая умудрилась без его на то согласия принести ему кровавую клятву верности (он-то знал не понаслышке о проблемности и ответственности в подобных вещах). Но стоило вновь подумать, как разрешить данную ситуацию, как голова заболела пуще прежнего — явный признак того, что он на верном пути в поисках точки отсчёта, приведшей его в такое состояние.

А потом был трапезный зал, предчувствие праздника живота, он попросил у проходящей мимо служанки что-нибудь попить… Шалюрка, возомнившая себя его личным секретарём — оруженосцем — адъютантом — телохранителем, остановила женщину, сама попробовала, что дают. Настроение было, в принципе, благодушное, и он с иронией отнёсся к подобной заботе, тем более в её полудиком племени с западной границы Агробара наверняка так и положено поступать. Но он сделал себе зарубку в памяти: в ближайшее время разобраться с этим — няньки ему совсем не нужны, он уже достаточно взрослый мужчина, не калека, чтобы вокруг себя терпеть что-то подобное. Тем не менее, принял чашу из рук девушки, сделал хороший глоток… Что тут скажешь в своё оправдание? Расслабился, как есть расслабился в кругу товарищей, занятый дружеской пикировкой, отдыхающий душой и телом. Он хлебнул вина…

Алкоголь — это табу. Это первая аксиома, преподнесенная Хромым ему, желторотому юнцу, претендующему на место в рядах королевских смертников далёкой Илии. Голос давно погибшего учителя звучал добродушно и увещевающе, словно и не предлагая самому опровергнуть этот постулат. М-да, эксперимент с собственным организмом иногда-таки устраивали буйные королевские гвардейцы особого полка, но вот результаты были лучшей иллюстрацией того, что наставников нужно слушать. Путь воина — смертника и спиртные напитки — вещи несовместимые. Плачевные последствия принятия алкоголя таковы: боец в лучшем случае становился неконтролируемо буйным и опасным для всех окружающих (при этом о происходящем он практически ничего не помнил), в худшем — слабый — сходил с ума и превращался в овощ. Яркий пример тому сам Ройчи, конечно же, несколько раз наступавший на эти грабли, как правило, случайно (как вчера) либо по воле враждебных сил.

Однажды, так уж сложились обстоятельства, их компанию пленили весьма самоуверенные и агрессивно настроенные люди, предводитель которых бахвальства ради «пригласил» его, человека, к себе в палатку для разговора. Уверенный в собственной безнаказанности, он долго и красочно описывал, что сделает с «тёмными», потом «светлыми» и в самом конце с ним — человеком, посмевшим «изменить роду людскому». Но, пытаясь казаться справедливым, предложил исполнить напоследок одно желание (выполнимое с точки зрения захватчика), ну, и Ройчи, не долго думая, попросил вина. Да, это был риск, но оправданный — он был уверен, что кубок вина не доконает его (проверено опытным путём), а его товарищи верно отреагируют на происходящее… В общем, в итоге тридцать трупов, жуткая головная боль и неимоверное истощение — на ноги он встал на третий день. Друзья, поняв, что происходит, нейтрализовали опешивших конвоиров и… сбежали. Чтобы вернуться через время, добить уцелевших и подлым образом нейтрализовать подуставшего обезумевшего товарища. Да, страшная была бойня.

Вот и вчера чётко сработали товарищи — спеленали его… Ну, шалюрка, ну, удружила… По заднице б ей за такую заботу! Злости, правда, не было — лишь усталость и ломота во всём теле. Голова вообще будто покоилась на отдельной полке с жёстким указанием: не транспортировать, в крайнем случае очень аккуратно отволочь в погребец для частичной заморозки… Но вставать-то надо — судя по пробивающемуся в щели ставней свету, уже было утро.

Он пошевелился, кряхтя, приподнялся на локтях, и… наткнулся на внимательный взгляд оливковых глаз… Вырвавшееся невольно ругательство было следствием неожиданности, досады и… смущения. Он, крепкий мужчина, скрипит зубами на виду у… этого… явления.

Девушка смиренно сидела на табурете у противоположной стены, сложив ладошки на коленях и не отрывая от него взгляд. Как истукан! Слава Единому, не бросилась помогать встать, когда Ройчи, спустив с кровати босые ноги, сел. Подумал и накрыл голые колени одеялом, и снова посмотрел на неё. В душе начало зарождаться глухое раздражение.

— Чего надо? — грубо бросил, не в силах бороться с собой.

Она не ответила, даже не пошевелилась, и повисшая следом неловкая тишина только больше раздраконила его. Но Ройчи, сумасшедшим усилием воли подавил в себе желание рассказать этой девахе, что он думает о ней. Не дай Единый, ляпнет что-то не то, и она наложит на себя руки — с этой дикарки станется! Конечно, он ещё тот циник, но брать на себя смерть — и даже невольно — юной девушки категорически не согласен.

Что там говорить, у него не было ни сил, ни желания сейчас разбираться с этой ситуацией. Тем более, совсем иные проблемы стали громко заявлять о себе: неимоверно хотелось помыться, окунуть разбитое тело в горячую ванну, откиснуть и сбросить груз насыщенных и «грязных» дней. Плюс ко всему сосущее и с каждым ударом сердца всё требовательней напоминающее о себе чувство голода, словно превращающее живот в воронку, затягивающую в себя в конце концов и разум… Но смятённые, вялые мысли никак не желали предложить верный и эффективный план по решению этих, по сути, простых задач, а ощущение апатии и какой-то досадной беспомощности вновь стало пробуждать к жизни ростки злости.

К счастью, в этот момент, без всяких предварительных стуков и иных церемоний, от удара — явно ногой — открылась дверь, и в помещение вошёл Худук.

Цепкий, внимательный взгляд на человека — девушку он проигнорировал, прошёл к столу, поставил поднос, потом подвинул к Ройчи стул, на который и переставил принесенное, и только после этого на его невозмутимом сморщенном лице мелькнула обычная ухмылка.

— Ну, здравствуй, пьяница.

Мужчина поморщился, но промолчал, ибо шутка была не нова. По объективным причинам Ройчи, естественно, не относился к категории «пьющих», вследствие чего ему частенько приходилось «приглядывать» за разошедшимися товарищами. Захмелеть мог Рохля, несмотря на кажущуюся «невосприимчивость» (другое дело, какие объёмы нужно на это дело пустить!). Про гнома и говорить нечего — пивная диета по жизни его вполне устраивала, за что от товарищей, даже от старающегося не лезть в чужие дела эльфа и вполне сдержанного по этой теме гоблина (ну, тут понятно: «малышу» плохой пример подаёт) периодически выслушивал нравоучения. Худук при этом тоже был не дурак налакаться на халяву (но желательно не на виду у Рохли). И даже Листочек мог оторваться чем-то благородным какого-то урожая — ведь буйной компании наёмников нужно соответствовать! Только Ройчи, увы, был лишён этого удовольствия. Поэтому, если быть точным, «пьяница» — определение человека, введённое в обиход именно Худуком однажды не совсем добрым утром (дыхнув перегаром на будящего его мужчину), который заботиться о наклюкавшихся накануне товарищах.