Закутанная в плащ, с наброшенным на голову капюшоном щуплая фигура Зерги привлекла внимание нескольких патрулей ещё до крыльца в особняк. В конце концов, он сбросил капюшон, и дальше уже следовал беспрепятственно — одиозного Злого много, кто знал и как командира среднего звена, исполнителя деликатных поручений, и как «ночного» со скверным характером, чрезвычайно вспыльчивого и злопамятного.
Бешенный расположился в господском кабинете. Кто бы сомневался! Мания величия — это тот червь, которого кормить очень легко. Два бугая подпирали стену у дверей, отрешённо пялясь перед собой — можно не сомневаться, что в случае угрозы хозяину, они будут действовать чётко, мгновенно и жёстко.
Здесь, в приёмной он застрял на долгий час и, поставив себе задачу быть терпеливым, уселся на стул с такими же «просителями» в ожидании «аудиенции». Правда, очередь, если сравнивать оную, к примеру, с той, что тянется в кабинет некоего королевского чиновника, отличалась очень разительно: эти перекошенные, в шрамах уголовные рожи в самых диких нарядах от ярких петушиных цветов до обезличенных серых, совсем не излучали благовоспитанность и благонадёжность.
Не взирая на больше, чем десяток желающих предстать пред ясные очи главаря, Зерги выдернули раньше. Провожаемый угрюмыми взглядами, он, внутренне собравшись, проследовал за сухоньким, внешне безобидным старичком, который был на самом деле, что называется вором от бога, а сейчас исполнял роль секретаря при Бешенном.
Самый упоминаемый в Агробаре «ночной» вольготно располагался за широким столом, перед ним были принадлежности для письма и несколько свитков. Из окон сзади падал свет, не давая возможности рассмотреть лицо сидящего. Мельком, неторопливо проходя к столу, Зерги оценил богатое убранство помещения, чётко определил нахождение за боковыми шторами двух телохранителей. Всё верно. Не хватало ещё кого-нибудь с Даром, но Бешенный не очень жаловал таких людей. Во всяком случае, радом с собой постоянно — у него самого были определённые умения, весьма эффективные в отличие от иных даров, и которые он не желал раскрывать перед кем-либо.
— Ваша милость, — Зерги вежливо и сухо поклонился, протянул чехол с посланием. Такое обращение было обязательным. А упоминание клички «Бешенный», кстати, было чревато потерей языка и иными нехорошими последствиями.
Рука со свитком зависла над столом на несколько тяжёлых секунд, во время которых Хозяин пристально рассматривал Зерги, не делая попыток принять послание. В серо-стальных глазах Бешенного сложно было что-то прочесть, да и Зерги старался не заглядывать туда, помня нехорошие, возможно раздутые, но наверняка с долей правды истории о том, что через зрительный контакт Хозяин устанавливает контроль над собеседником. А потом уже листает в его голове, словно в книге, любопытствуя, проверяя, а иной раз и вырывая целые главы. Не все после «общения» с ним приходили в себя — это факт.
— Хорошо выглядишь, Зерги, — мягко проронил Хозяин, забирая свиток, и, не глядя, срывая печать и разворачивая его, при этом не убирая какого-то настойчивого, требовательного, вкрадчивого взгляда со своего вассала (то, что сам Зерги считал иначе, Бешенный, естественно, не знал; кстати, Хозяин никогда не звал его по кличке — Злой). — Алий выполняет свою часть договора, — проронил.
Предложение не несло вопросительной интонации, тем не менее, Зерги на всякий случай согласно кивнул головой. И почувствовал, как аккуратные, но настойчивые касания к голове, схожие с пальцами цирюльника, прекратились. Бешенный погрузился в чтение.
Только сейчас бывший вор получил возможность безнаказанно смотреть на самого опасного человека в мире «ночных». Он умел это делать, будучи вором: смотреть так, чтобы объект внимания не чувствовал наблюдения. Ему и раньше доводилось разглядывать главаря на данный момент самой многочисленной и жестокой бандитской группировки Агробара, и каждый раз поражался несоответствию формы и содержания. Перед ним сидел и тихо улыбался отпрыск какого-нибудь благородного рода, предки которого находились у трона (если не на нём), водили армии, защищали подданных и заботились о них не как о денежных коровах или в перспективе стриженых баранах, а о верных соратниках. Тонкий нос с горбинкой, твёрдые губы, упрямый подбородок, проникновенные выразительные глаза, короткий ёжик седых волос, хотя внешне ему было едва ли сорок. И за этим, вполне обаятельным и харизматичным фасадом скрывался самый страшный человек, какого только знал Зерги — а удивить его действительно было сложно — уничтожающий разумных не только по необходимости, но и по прихоти, причём намеренно превращая их в идиотов и сумасшедших.
Бешенный хмыкнул и поднял глаза на Зерги, который предусмотрительно увёл взгляд. Потом щёлкнул пальцами, привлекая внимание секретаря, на что тот отреагировал вскакиванием со стула и преданным поеданием Хозяина глазами (вышколил-то как старика!).
— Дужана сюда. И Рыжего. Быстро.
В кабинете повисла тишина. Зерги замер неподвижно, не желая малейшим шорохом привлечь внимание этой ядовитой змеи. Не то, чтобы он боялся, но, как говорится — лучше от греха подальше. Да и незачем подводить отца Алия. Тем более, ему есть, что скрывать. Просто Бешенный, относящийся к вассалам, как к своей собственности, но знающий Злого, как облупленного, с его кровожадной ненавистью к священникам, и поэтому отправивший его в лоно Новой Церкви, вряд ли мог представить, что некто смог так промыть мозги его подданному, что тот стал ко всему, связанному с криминалом, испытывать глубокое отвращение, граничащее с руководством к немедленным «очистительным» действиям.
Бешенный задумчиво глядел в окно и барабанил пальцами по столешнице, на его устах бродила довольная улыбка. Если бы он начал напевать какой-нибудь фривольный мотивчик, Зерги бы не удивился.
— Ну что, добрый мой вестник, — неожиданно произнёс Хозяин, не глядя, — не знаю, в курсе ли ты, но всплыл один твой хороший знакомый. Не лично знакомый, но заочно. Верховный кардинал. Хотел бы с ним пересечься?
Зерги лихорадочно соображал, что ответить. Подоплёку вопроса он понял, но, изменившийся, стал по-иному смотреть на мир. И старик кардинал, пусть и невольный соперник отца Алия и его Новой Церкви, не вызывал у него сейчас тех сильных чувств, как раннее. Поэтому ответил он с заминкой.
— Конечно.
Бешенный неуловимо быстро перевёл на него взгляд и нахмурился. Слава Единому, он ещё витал в своих мыслях и не до конца осознал несоответствие слов и интонации. Зерги выдавил из себя кривую — он надеялся, что она похожа на кровожадную — ухмылку. Искусство лицемерия с трудом поддавалось ему — он предпочитал прямолинейность и быстрые решения. Но тут наконец-то вошли вызванные «ночные».
Кривой Дужан, Рыжий Кари и отсутствующий сейчас Халый-Кан, чистокровный орк, являлись этакими капитанами Бешенного. У каждого были свои подчинённые и территория. Ещё они входили в малый совет банды, а функции их распределялись примерно так: Дужан отвечал за идеологию, подкованность рядовых бойцов, так сказать, обосновывал крутость «роз» в среде «ночных» Агробара, а заодно подчищал (конкретно) ряды от сомневающихся. Он так и именовался — Палач. Рыжий, непосредственный командир Зерги, благодаря изворотливости и воровскому опыту носил титул Плаща, и, соответственно, в его сфере внимания были дорогие и деликатные задания, а в подчинении находились так называемые «тени» — искусные воры и убийцы, собранные в команды. Ну а орк отвечал за силовые акции, мобилизацию и подготовку бойцов, этакую городскую пехоту, и звался Мечом.
Кари, увидев худую фигуру одного из своих командиров, обрадовано хлопнул его по плечу. Он вообще был очень жизнерадостным и приятным в общении человеком — если, конечно, подобное можно применить к «ночному». Он даже собрался пошутить с Зерги. Была у них такая игра: замкнутый Злой с напрочь отсутствующим чувством юмора всегда не кривясь и молча выслушивал драконий понос от Рыжего. Это было не сложно. Зато отношения у них со времён знакомства оставались ровными, а скандальный Зерги, если можно так сказать, относился к Кари с подобием уважения и восхищения (касательно умения подготовить дело) — конечно, при условии, если сам Злой понимал, что подразумевается под этими чувствами. И сейчас, стоя под стальным взглядом Бешенного, Зерги подумал, что Кари — единственный человек, которого можно было бы спасти. Остальные подлежат уничтожению, спасение в небесных чертогах им не светит, благотворный огонь Единого их вряд ли коснётся.
