Широкий проспект был пустынен. Жители, те, кто не сбежал из оккупированного «тёмными» района, напуганные резнёй, которую устроили уруки вначале (да и потом они продолжали брать дань кровью), носа не показывали на улицу. Сейчас, правда, когда шаманы частично заполнили посохи, были заняты иными ритуалами и перестали проводить массовые жертвоприношения, немного осмелели — кушать-то надо! Но два едущих наездника — это было очень опасно для здоровья — кто знает, какое развлечение им придёт в голову? Тем более, их все так называемые шутки были неизменно связаны с кровопусканием, пытками и мучительной смертью. Всё вокруг замерло в страхе — Мен буквально ощущал это чувство, пропитавшее и стены домов, и камни мостовой, и кованые ограды, и даже само низкое, затянутое тучами, небо над ними. Это, конечно, тешило самолюбие истинного, но уже, пожалуй, и утомляло. Как и неубранные трупы людей, зияющие провалы окон, грязь, мусор, вьющиеся дымки не до конца потушенных пожаров.

Тарк неожиданно насторожил уши в сторону одного из частых здесь боковых переулков, что кривыми и худыми змейками стекались к проспекту. И самому Мену тоже что-то почудилось, но Дрин, продолжающий заливаться соловьём, не давал возможности сосредоточиться. Он поднял руку. Но побратим не заметил жеста товарища, занятый осаживанием плетью своего зверя, и Мен наклонился ткнуть его кулаком в плечо… Тут что-то горячее брызнуло в лицо… И солёное.

В глазнице побратима торчало оперение арбалетного болта, остриём упёршегося в тыльную часть шлема, который очень настоятельно рекомендовал надеть Мен. Не помогло. Ещё один болт ударил в шею зверю.

Дрин свалился сломанной куклой, да ещё был придавлен тяжёлой тушей бьющегося от боли и ярости ягира.

Мен пригнулся к шее Тарка, выискивая угрозу. Сердце билось мощно и ровно, накачивая дурную кровь, гнев весенним паводком затапливал разум. Но следовало удержать себя в руках, не пойти на поводу бешенства из-за столь вероломного нападения и такой бессмысленной и никчемной смерти побратима.

Словно почувствовав что-то, он поднял Тарка на дыбы. И… всё. Два глухих удара. Зверь под ним содрогнулся, взвизгнул, и, уже понимая, что случилось непоправимое, в падении выдернул ноги из стремян и завалился в сторону от подраненного животного. Это был опасный момент — обезумевший от боли Тарк мог случайно зацепить своего хозяина.

Перекатившись через голову, сыпля ругательствами, Мен, пригнувшись к земле, замер в оборонительной стойке с отведенным в правой руке ятаганом, а левой с защитным наручем прикрывая лицо. Очень быстро мелькнувшие лица этих лживых потомков червей, словно сорвали предохранитель, удерживавший его в холодном разуме. Как говорится, ипостась «истинного» урука не лёд, а пламень. А этих драконовых выродков следовало предать самой мучительной смерти, причём не отдавая ни толики боли и капли крови шаманам — выпить её самому…

Он даже не оглянулся — Дрин мёртв, ягиров — если раны не смертельны — сейчас вряд ли удастся обуздать, побежал. Влетел в сумрачную нору переулка, справа, у фундамента углового дома лежали четыре брошенных арбалета — как мельком отметил он (воин, «истинный», подобные вещи должен замечать и оценивать моментально) — добротное армейское оружие, словно четыре брата-близнеца, и широким стелющимся шагом понёсся вперёд. Узкий ход переулка скрывал жертвы, но он очень хорошо слышал тяжёлый и торопливый топот впереди двух пар сапог. И скалился в предвкушении.

Пересекая широкий двор, в который свернула парочка убийц, он вдруг понял, что что-то ему не даёт покоя, и попытался на бегу поймать ускользающую мысль за хвост. То, что выходило, ему очень не понравилось: наличие арбалетов, явно продуманный путь отхода… Это была точно спланированная засада на небольшую группку тёмных…

Кто же это такой смелый? И не ждет ли Мена впереди ещё один сюрприз?

От этой мысли он даже чуть сбавил темп, и стал внимательней смотреть по сторонам, ибо они углубились в сеть дворов. Всё-таки он один, и пусть «истинный» сам по себе — сила, вот только находясь в незнакомой для него среде, его легко могут обмануть, сыграв на чувствах… И никто из братьев не сможет воспеть его подвиг… Нагнать убийц тоже никак не получалось.

Пару раз при виде урука испуганно шарахались люди, один раз пришлось обагрить лезвие ятагана в нечистую кровь пса, бросившегося в ноги. А потом он ощутил, что направление поменялось, и преследуемые уходят с территории, контролируемой тёмными, и зарычал от понимания того, что его надежды могут не оправдаться, и у убийц побратима есть шанс уйти безнаказанно.

Одуревшие от крови уруки так и не смогли в этом каменном муравейнике наладить караульную службу, и хоть пешие и верховые патрули иногда передвигались по району, это были полумеры, ибо мало того, что границы были весьма условны, так их никто толком не охранял. Шаманы были заняты своим делом, а отряды, сформированные по семейно-клановым признакам, располагались отдельно друг от друга, дожидаясь общего сбора, но довольно компактно, выбрасывая щупальца мародёрствующих и буянящих рейдеров вокруг. «Истинные» решили, что сама их грозная слава станет препятствием для кого-либо. А нет, так милости просим пообщаться. К слову, периодически к ним забредали группки то ли смельчаков, то ли глупцов в форме и с оружием, с которых быстро снимали не только оное, но и кожу. Более весомой преградой на пути недотёп были временные союзники уруков из числа городской стражи, на которых они смотрели с нескрываемым презрением, но по приказу шаманов не смели трогать. Именно те заворачивали соплеменников. Впрочем, часто в обе стороны.

Когда он, выбив подпёртую снаружи калитку, вывалился на открытое пространство очередной улицы, от злости, негодования и обиды его трясло. Он не городской хищник, хоть и охотник!

На противоположной стороне, в перпендикулярном переулке мелькнули два серых плаща, он даже рефлекторно схватил свой метательный топорик, но те уже скрылись за поворотом…

— Эй, охотник, хороша ли дичь? — донёсся вдруг насмешливый урукский говор.

Ощетинившийся Мен развернулся, но злой ответ замер на губах — слева из-за поворота выдвигалась колонна «истинных». Что тут делала полусотня, почитай весь боевой отряд клана Мак, не очень большого родственного семейства, Мена сейчас совсем не интересовало — пусть даже те собрались в глубокий самостоятельный рейд или, гм, на прогулку. Главное, что они здесь. И они — свои. Есть вещи, которые объединяют испокон веков враждующие семьи.

— Бледнокожие драконы убили «истинного»… Подло, из-за угла… Моего побратима…

Последняя фраза прозвучала не в пример тише, но, главное, что он был услышан. Масса наездников, яростно рыча и потрясая оружием, уже не соблюдая строя, накатила на него. Мен с кровожадным удовольствием лицезрел клацающие зубами, такие убийственно надёжные возбуждённые морды ягиров и оскаленные в неутолимой жажде мести головы соплеменников.

— Где они?! — прокричал предводитель отряда с вплетенной в волосы лентой малого акнака, и протянул руку, помогая вспрыгнуть на своего ягира, широкого и мощного зверя.

Видимо, Мена вёл сам дух Тхака, ибо когда они выметнулись на небольшую площадь, он успел заметить ненавистные плащи, вбегающие по широким ступеням огромного дома с высокими статуями отвратительных полураздетых человеческих самок, якобы поддерживающих свод. Как люди смогли столь опередить наездников, «истинный» уже не задумывался об этом — перед ним была цель — проклятые насекомые, погубившие побратима. Небось, надеялись найти защиту в этой каменной коробке. Не бывать этому — им не уйти от возмездия!

Немногочисленные прохожие испуганно разбегались при виде жуткой картины вымётывающихся один за другим из узкого переулка страшных всадников. И даже грозный прежде небольшой отряд солдат, вооружённых копьями и мечами, поспешил под ближайшую стену и, ощетинившись, замер, боясь лишним движением привлечь внимание многолапой смерти.

Перед самым домом крутилось несколько человек в форме городской стражи, с ужасом глядя на накатывающую лавину «тёмных». Потом они стали потихоньку пятиться, а после и вовсе прыснули по ступеням.