– Я ведь предупреждал, брат Гарлион, – спокойно произнес Шарда, убедившись, что Гарлион утратил весь боевой запал. Поцокав языком, Шарда вытащил эльфийское снадобье и дал эльфу. Забота гнома могла ввести в заблуждение, но его взгляд не обещал притихшему библиотекарю ничего хорошего.

– Я в своем праве! Он убил моего сына, – словно оправдываясь, прошипел Гарлион.

– Ты просто старый и злобный эльф! Если бы Нарталим вернулся из Академии, тебе пришлось бы убить его самому, – припечатал Шарда, повышая голос. – Он предал братьев по классу! Он перестал быть паладином! Брат Ярополк спас тебя от позора, Гарлион. Это ты воспитал так сына!

Гарлион в негодовании открывал и закрывал рот, не в силах что-либо ответить гному, от того лишь нелепо топтался на месте. Шарда шумно засопел, но уже через несколько секунд спокойным и усталым голосом произнес:

– Возвращайся в библиотеку, брат. Я извещу главу о твоем поступке.

Посчитав вопрос решенным, Шарда схватил меня за шиворот и поволок из зала. В коридоре гнома ждала команда из пяти паладинов с обнаженным оружием. Группа поддержки была готова в любой момент кинуться на помощь брату, но правильно оценив ситуацию, паладины прятали оружие. Шарда подошел к своим и передал меня самому большому воину. Тот закинул мою тушку на плечо, как трофей, который и выбросить жалко, и нести тяжело. Так мы и двинулись по гулким коридорам и залам. Собратья добродушно изощрялись в остроумии над моим Буцефалом. Воин посмеивался над шутками вместе со всеми, ничуть не обижаясь, но молчал в ответ. Наконец вместо каменных плит показался геометрический паркетный рисунок, и меня освободили от необходимости лицезреть круп сильного и терпеливого «коня».

– Брат Шардаганбат, ты так вовремя. Я нашел прелюбопытнейшее растение… – сначала услышал, а потом и увидел я местного доктора. Как истинный воин Гиппократа, врачеватель тут же переключился на страждущего. – Что с ним?

– Нулевые молнии, брат Драгор, – пояснил Шарда. – Он в сознании и еще дышит. Сколько?

– Если ты о времени, то часа три-четыре. Нужно восстанавливать замерзшие мышцы. Перерождаться нельзя?

– Нежелательно. Брат Ярополк сменил точку привязки и неизвестно, когда сможет вернуться. Нужно быстрее, его ожидает глава.

– Быстрее? – доктор задумчиво почесал бороду и принялся перебирать бесчисленные флакончики в шкафу, бормоча под нос. – Что тут? Нет, не пойдет. А может… Нет, все же рисковать не будем… Вот! Ой, нет, здесь сильные побочные эффекты, связанные с кишечником… Так, потеря личности… Нет, нет и еще раз нет! А… Наконец-то! Вот то, что нужно. Легко, быстро и очень болезненно. Ну да неважно, главное результат. Через тридцать минут результат гарантирован! Только потом, не позднее чем через четыре часа, дайте ему выспаться.

– Действуй. Брат Ярополк все запомнил, сейчас потерпит, потом поспит.

Спустя полчаса я сидел в приемной Герхарда ван Браста и старался унять дрожь. Это было нелегко, иногда ноги начинали жить самостоятельной жизнью и тряслись так сильно, что приходилось держать их руками. Лекарь не обманул – было действительно больно. Несколько раз за время восстановления я терял сознание, спасаясь от мучительной пытки, но меня тут же возвращали обратно. Процедура требовала моего полного сознания.

Вместе со мной в приемной сидел Шарда и следил за каждым моим движением. Пока гном нес меня в приемную, он не проронил ни слова. Шарда вообще не был похож на знакомого мне ранее гнома. Хмурый, неразговорчивый, он исподлобья сверлил взглядом, ни разу не сыронизировал и не подколол меня. Стало совсем тоскливо, и я попытался начать разговор, подбирая интересные темы:

– Удалось что-нибудь узнать о третьем участнике?

Веко на левом глазу Шарды дернулось, вот и вся реакция, которую я получил.

– Арчибальд звонил?

И вновь лишь тик на левом глазу. Возможно, это был мне знак заткнуться, но я был так раздосадован его молчанием, что остановиться не мог:

– Мне удалось узнать, что третьего участника именуют Безымянным. Он удаляет всю информацию о себе. Кем он может быть, теперь знает только…

– Довольно! – резко прервал меня Шарда. – Знать ничего не хочу ни о Безымянном, ни о рестарте. Ты и без того наговорил лишнего. Сколько тебе, бестолочи, вдалбливать, что даже у стен есть уши?

Я заметно съежился, признавая справедливость упрека. Но ведь он сам виноват, мог бы и поговорить со мной о погоде, например. У меня только что мозги чуть не промерзли. Кстати, о морозе и его производных:

– Что будет с Гарлионом? Он…

– Забудь о библиотеке, – вновь оборвал Шарда, уже не надеясь на мою понятливость. – Тебе туда не попасть, вопрос закрыт. Заткнись и сиди молча!

Шарда нахохлился, словно воробей на жердочке. Теперь гном точно отбил у меня словоохотливость, как, впрочем, и мысли, что его состояние связано со мной. Почему? Да потому что оборвал он меня на теме рестарта, а заткнул рот упреком в болтливости. Он и тут последнее слово сказал, как наставник бесчисленного количества бездарей-учеников. Не способен я стать причиной Великой печали Шарды. Единственной разумной причиной такого поведения была опала Арчибальда. Гном был близок с каторианцем, и изгнание последнего с лишением класса могли Шарду сильно расстроить. Косвенным доказательством моего предположения служил тон гнома, когда я коснулся темы рестарта. Не влезли бы они с каторианцем в рестарт по самое «не балуйся», глядишь, и каторианец был бы в козырях у главы до сих пор. Хм… Вот оно! Шарда просто чувствует себя виноватым! А я своими разговорами лишь усугубил это чувство.

– Если я в ближайшее время встречусь с учителем, что ему передать? – произнес я, выдерживая тяжелый взгляд гнома. Молчание длилось долго, пока, наконец, Шарда тихо не произнес:

– Дельра кан рог. Сделай видеозапись, а то забудешь, бестолочь!

– Дельра кан рог, – повторил я и кивнул. – Передам.

Шарда надул щеки, собираясь еще что-то добавить, но в этот момент двери в кабинет Герхарда открылись, и меня пригласили. Одного. Зону досмотра и санитарного контроля я прошел быстро, отделавшись тройкой сигналов об удалении меток. Приняв сообщение, что теперь девственно стерилен, я наконец предстал перед очами нашего главы. За неделю, прошедшую с момента появления Мадонны, Герхард изменился. Причем в худшую сторону. Возможно, это было мое субъективное мнение, и я просто жалел мужчину, у которого такая стерва кукла. Мне казалось, что он заметно осунулся, щеки впали, глаза покраснели, да и все черты сильно заострились. Герхард походил на человека, отдыхавшего последний раз пару рестартов назад. Однако встретил меня, как всегда, с отеческой улыбкой и мудростью в усталых глазах.

– У тебя была насыщенная и непростая неделя, брат Ярополк, – простой фразой Герхард дал понять, что прекрасно осведомлен обо всех моих злоключениях и причинах, по которым я до сих пор не явился к нему на обучение. Сразу после возвращения Мадонны Бернард забрал меня в свое поместье и не выпускал до самой церемонии. Уверен, и об инциденте с Гарлионом ему тоже доложили.

– Этим могут похвастаться многие, – отреагировал я, присаживаясь в кресло. – Но, согласен, спокойствия и скуки мне не хватает.

Герхард улыбкой поддержал меня.

– Ты уже определился со способностью, которой хотел бы обучиться?

– Алмазный купол защиты. – Несмотря на неделю домашнего заточения, мне удалось изучить некоторые способности паладинов. Спасибо Аларду, не бросившему товарища в трудную минуту. Теперь-то я точно знал, чего хочу. Абсолютная защита, которую повесил на меня Герхард во время битвы у поместья Леклёр, требовала колоссального количества Энергии. Даже с полностью заряженным кристаллом я смог бы продержать щит лишь десять минут. С атакой было более-менее понятно – несколько сотен связок свитков с ударом Храмовника лежали в инвентаре на случай трудных времен. Вот с защитой было печально. Битва с Гарлионом еще раз это продемонстрировала – эльф пробил ее не напрягаясь. Алмазный купол тоже не являлся панацеей, но против Гарлиона помог бы. Наверно.