— Нормально.
Свинидзе чуть придвинулся к столу.
— Михал Николаич, вы готовы?
— Готов, — буркнул начальник штаба Северного флота.
— Тогда начинаем, — телеведущий поправил сползшие к кончику носа очки и пригладил аккуратно постриженную бородку. — Сережа, готов?
— Усехда хотов, — голосом Папанова отреагировал оператор.
— Поехали... Итак, Михаил Николаевич, каковы последние данные с места трагедии?
Яцык хотел одернуть Свинидзе, с места в карьер употребившего слово «трагедия», но не стал этого делать.
Пусть говорит что хочет.
Все равно через минуту сам вице адмирал объявит о гибели экипажа. И форма, в которой журналист задал свой первый вопрос, уже не будет иметь никакого значения.
— К сожалению, ситуация перешла в закритическую стадию, — начштаба Северного флота грустно покачал головой. — Несмотря на все наши усилия, пристыковать спасательные аппараты к лодке не удается. И с каждой секундой остается все меньше надежд на благоприятный исход операции... Ко всему прочему, мы получили данные о том, что внутри корпуса огромные разрушения. И боюсь, что все наши попытки тщетны. Я сам подводник и умом понимаю, что, вероятнее всего, экипаж погиб в первые минуты после аварии. До вчерашнего дня еще оставалась надежда, но сегодня...
Яцык замолк и сжал губы.
В наступившей тишине было слышно, как вздохнул оператор.
— Что такое «закритическая ситуация»? — напрягся Свинидзе.
— Закритическая в прямом смысле, — вице адмирал сжал кулаки. — Любая лодка имеет свой запас прочности при аварии. Судя по разрушениям прочного корпуса, взрыв в носовой части выбил переборки и уничтожил все живое вплоть до реакторного отсека. А при ударе о дно повредило и кормовые отсеки, где еще могли уцелеть люди.
— Каковы повреждения носа «Мценска»? — поинтересовался телеведущий.
— Очень большие. Фактически, первого отсека, где хранится торпедный боезапас, не существует, — Яцык немного успокоился.
Журналист не стал заострять внимание на прошлой лжи вице адмирала, когда тот вещал о «штатной ситуации» с аварией подводного ракетоносца и о том, что флот справится с происшедшим своими силами.
Ложь о разрушениях первого отсека была более безопасной. Все равно проверить ее невозможно. Видеокадров со дна Баренцева моря корреспондентам никто не даст. И они никогда не узнают, что же произошло на самом деле. А при проведении работ по имитации усилий по подъему лодки характерны повреждения от форштевня надводного корабля будут уничтожены.
Кацнельсон уже готовит почву для этого. Два три взрыва на поверхности легкого корпуса, якобы нужных для того, чтобы проникнуть внутрь ракетоносца, или бомбометание с целью «не допустить приближения» к затонувшему АПРК «иностранных разведсубмарин», в процессе которого пяток выстрелов из комплекса «Ромашка» лягут в непосредственной близости от носовой части «Мценска», — и лодку можно будет смело показывать журналистам.
В мешанине перекрученных листов металла никто не разберется.
— То есть версия о взрыве подтверждается? — уточнил Свинидзе.
— Лично у меня не было сомнений с самого начала, — важно сказал Яцык. — В причинах взрыва нужно еще разбираться, но сам факт бесспорен. Либо «Мценск» столкнулся с плавающей миной, либо с иностранной субмариной, либо произошла самопроизвольная детонация боеголовок нескольких торпед.
Телеведущий потеребил бородку.
Он предварительно уже беседовал со специалистами подводниками, которые подвергли сомнению все три официальные версии катастрофы. Плавающая на поверхности моря мина никак не могла задеть идущий на перископной глубине ракетоносец, иностранные субмарины на полигон, а тем более — на мелководье, не заходят. Да и боевые торпеды перед учениями должны были быть сгружены на берег и заменены на практические, с невзрывающимися боеголовками.
— В чем, по вашему, Михаил Николаевич, причина гибели моряков в кормовых отсеках?
— В пробое сальников гребных валов, — наставительно заявил вице адмирал. — Когда лодка ударилась о дно, валы сорвало с креплений и сдвинуло вперед. Сам сальник — это металлический цилиндр метровой длины. Как вы понимаете, выдержать срыв вала более чем на несколько десятков сантиметров он не в состоянии. Через образовавшиеся отверстия внутрь корпуса и хлынула вода. Валы идут от винтов до реакторного отсека, так что сальники имеются повсюду... А давление воды в десять атмосфер помешало экипажу принять меры к спасению. Даже если в каком нибудь отсеке и остался бы воздух, то он бы был сжат до закритического для человека предела. В подобном воздушном пузыре люди, увы, не выживают. Могут продержаться от силы час. Да и то вряд ли... Прибавьте к этому температуру воды. Всего два четыре градуса! У нас на Севере падение человека в воду считается крайне опасным, даже если немедленно принять меры к спасению. Переохлаждение наступает очень быстро, в течение нескольких минут, — Яцык сделал трагическую паузу. — А тут — несколько суток...
Телеведущий отвел глаза и облизал пересохшие губы.
Будь его воля, он вместо интервью с изолгавшимся флотоводцем поехал бы в Североморск, а оттуда вертолетом его доставили бы на борт спасательного судна. Но приказ исполнительного директора РТР был однозначен — сидеть в Москве и делать репортажи с участием высших офицеров ВМФ. На месте событий работала другая съемочная группа, состав которой был согласован с флотским начальством.
Ведущему программы «Зеркальце» в аккредитации было отказано, причем без объяснений.
И отказ в аккредитации абсолютно убедил опытного журналиста в том, что к аварии «Мценска» имеет непосредственное отношение один из боевых российских кораблей.
Но свои выводы телеведущий пока не обнародовал.
Слишком рано.
Надо выждать время, собрать доказательства, а уж потом бить.
Наверняка.
Чтобы не оставить золотопогонной сволочи ни единого шанса на спасение.
Однако не все так просто. Мало хотеть вывести адмиралов на чистую воду, необходимо еще заручиться поддержкой хотя бы одного чиновника из высшего руководящего звена — Секретаря Совбеза, министра обороны или премьера. Без серьезной защиты в таких делах не обойтись. Вякнуть не успеешь, как размазанное взрывом бренное тело будут отскребать от стены подъезда. Когда на кону адмиральские должности и десятки миллионов долларов, со щелкоперами не церемонятся. Газетчиков еще можно игнорировать, но вот телевизионщиков...
Слишком большая аудитория и слишком большой резонанс от острой передачи.
Особенно такой, как информационная программа государственного канала.
* * *
— Змея! — свистящим шепотом сказал Туманишвили.
— Знаю, — Рокотов мельком взглянул на метровую толстую гадюку, расположившуюся на солнцепеке в нескольких метрах ниже по склону. — Она тут уже час загорает...
— Блин, не люблю змей...
— Зря. Большинство из них совершенно безопасны. Даже ядовитые. Первыми не нападут, мы для них интереса не представляем. Встречаются, конечно, отморозки типа эфы или африканской древесной гадюки, но в этих местах они не водятся...
— А кобры?
— Что кобры? — переспросил Влад. — Нормальные змейки.
— Укусят — и кранты.
— А не надо лезть, — спокойно заявил биолог. — У них своя жизнь, у нас — своя. Ежели друг другу не мешать, то и проблем не будет. Единственная опасность исходит от самки, охраняющей кладку. Или самца, это уж от вида зависит... Но змеи всегда предупреждают. Мол, вали отседова, не отсвечивай.
— Ну, про кобр и гремучников я знаю, — Егор мягкой замшевой тряпочкой протер стекла прицела своего СВУ АС. — А остальные как предупреждают ?
— Сворачиваются в клубок и поднимают голову. Все просто. Увидел такое — обойди стороной. К тому же в наших широтах змеиный яд для человека практически не опасен. Конечно, если не заниматься самолечением. Прижигать там или еще что...
— Высасывать яд из ранки? — полуутвердительно спросил заросший черной щетиной грузин, за три дня превратившийся в классическое «лицо закавказской национальности».
