– Не веришь, значит. Это мне понятно. Я это недоверие заслужил. Но все, ведь, в прошлом. Меня же так тряхнуло! Этот твой уход…

– Кого и в чем ты хочешь убедить? Что изменился с тех пор? Горбатого могила исправит!

– Обидно слышать!

– Даже сейчас не можешь быть серьезным!

– Где?! Думаешь, мне весело?! Я остался один, без жены и даже посмотреть не могу в сторону другой женщины!

– Так разведись! Что может быть проще? Сразу разрешится твоя проблема. Хотя, таковой у тебя и не вижу. Я настаивала только на условии не ставить меня в дурацкое положение. Амуры разводить мог бы, но без шумихи. Я была очень к тебе тогда добра, ведь, знала же, что для тебя воздержание смерти подобно. А ты в ответ, что сделал?

– Что? Ничего не было! А ты разозлилась. Потом просто не дал тебе развода. А позже согласился на все твои требования.

– Хорош переворачивать события! Ты мне угрожал. Сказал, что разоришь любого, кто согласится со мной работать, если подам на развод. И начал с Томки. Вспомни!

– Не разорил же. И знаешь? Мне тут подумалось… Может…

– Нет.

– Ты даже не можешь выслушать?

– Ни к чему.

– Это не дипломатично.

– А мне плевать.

– Ты стала очень грубой.

– Зато ты, словно мед. Давай, говори, что тебе от меня надо, не то я ухожу. Только ни слова про совместную жизнь. Усвой, наконец, что возврат к былому не возможен!

– Так значит?

– Именно.

– Ладно. Тогда у меня к тебе дело.

При этом стал выглядеть предельно строгим и сосредоточенным. Она подметила эту в нем перемену и вся подобралась. От этого прохиндея можно было ждать всего, что угодно. Даже улыбке его нельзя было доверять. А когда делался таким деловым, то точно задумывал какую каверзу. Поэтому она вся превратилась во внимание и слух.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал и стал выдерживать паузу.

– А мне есть резон ее тебе оказывать?

– Если у тебя остались теплые чувства к моей сестре, то есть.

– Вот так вот! Ладно, – потерла нос указательным пальцем, а потом попыталась всмотреться пристальнее в его ставшие непроницаемыми глаза. – Что у нее случилось? Или это твои выдумки?

– Никак, нет. Лидка сейчас в отчаянии.

– Это как? В институте не ладится?

– Если бы.

– Надеюсь, она здорова?

– Пока да, а там не знаю.

– Как это, ты не знаешь? Про свою младшую сестру ничего не знаешь? Кончай темнить.

– Ты нам поможешь? Вопрос жизни и смерти. Ее, заметь, не моей.

– Я не доктор. Тебе это хорошо известно. Я художник. Еще дизайнер. Но…

– Еще авантюристка. И любительница приключений.

– С этими утверждениями можно поспорить. Но причем здесь все это?

– И спорить нечего. Так оно и есть. Если бы не твоя безудержная страсть к участию в заварушках, то мы сейчас были бы вместе и счастливы в браке.

– Ты опять?! Нет, я, честное слово, уйду.

– Сядь!

– Ну? Села. Что дальше?

– Я задал тебе вопрос и жду ответа.

– Так это, скорее всего, ваше семейное дело. А я там уже не числюсь. В вашей семье, то есть. Заметь, скоро год, как ушла от тебя.

– Числишься. Лидка не знает, что мы с тобой расстались навсегда. Я ей сказал, что нам надо подумать…и все такое.

– Зря. Надо всегда говорить только правду. Ложь наказуема. Тебе никто этого не говорил?

– Ты и говорила. Год назад. Только я был с тобой, как раз, правдив. Это ты не хотела мне верить.

– Снова здорово! У тебя сегодня, Леша, что-то с умением общаться с народом. Ну, просто как заезженная пластинка, честное слово! – вскинулась на него. – А хочешь, я с тобой соглашусь по всем пунктам? Хочешь? Тогда мы уже сможем разойтись в разные стороны?

– Если поможешь Лидии, то сможем. Даю тебе твердое слово, что сам оформлю все необходимые бракоразводные бумаги в кратчайший срок. Тебе только и надо, что утешить девушку.

– То есть? Я не ослышалась? Мы разведемся? Ничего не понимаю. Наверное, чтобы утешить твою сестрицу, мне понадобится совершить что-нибудь из ряда вон выходящее. А? Угадала? Наверное, ей понадобится Луна с неба. Или, может быть, надумала вдруг стать обладательницей статуэтки Оскара в этом году, за исполнение главной роли, а я должна этому поспособствовать.

– Ничего такого. Не драматизируй.

– Это я драматизирую? А у кого наметился вопрос жизни и смерти? О! Поняла. Я должна отдать твоей сестре свою почку. Это так?

– Этого бы не допустил. У меня денег хватит на любую донорскую. Ты это знаешь. Зачем мне калечить жену?

– Бывшую жену! Это большая разница.

– Станешь ею, если уладишь Лидины проблемы.

– Уже во множественном числе? Час от часу не легче! И сколько проблем уже наметилось?

– Какое у тебя будет решение?

– А что за проблемы? Расскажи уже.

– Это тебе надо встретиться с ней лично. В детали меня не посвящала. Догадываюсь, что дела сердечные теперь ей ни есть, ни спать, ни учиться не дают. Закрылась в своей комнате и ревет. Уже несколько дней не выходит оттуда.

– Так, может, и проблемы никакой нет? Может, назавтра уже выплачет все слезы и на лекции отправится?

– Тогда тебе совсем просто все будет. Не трудно же взять, с ней встретиться сегодня и поговорить?

– Сегодня? Встретиться? И поговорить? В твоем доме?

– Понял, на что намекаешь. Меня там не будет. Дела, знаешь ли, неотложные сегодня есть. Как получу твое согласие отправиться к сестре, так и отчалю ими заниматься. Что смотришь с таким сомнением?

– Поклянись, что у меня не будет с тобой проблем.

– Точно. Не будет. Если Лидка реветь перестанет.

– А если и без меня все обойдется?

– Тоже. Но главное, чтобы приняла в ее проблемах посильное сердечное участие.

– Ладно. Уговорил. Попробую.

– По рукам! Мой водитель тебя подбросит, – встал с места и протянул руку, чтобы помочь подняться ей.

– Не стоит. Я на машине. И тебе это хорошо известно.

– Ах, да! Извини, Адель, забыл.

– И Адель тебе прощаю, но после развода это имя, чтобы окончательно забыл.

– Обещаю.

На этом они расстались. К Романову немедленно подкатил черный Бентли. А Соломатина пошла на стоянку за своим Мерседесом. Когда села в машину, некоторое время сидела в ней неподвижно. Все перебирала в памяти их недавний разговор. Нет, она спятила, когда согласилась поехать к нему в дом. Прошло всего несколько минут после расставания, и теперь все происшедшее показалось ей в другом свете.

– Бред! – произнесла вслух. – Имею стойкое ощущение, что решил выставить меня полной идиоткой. Тогда зачем мне туда ехать? – не удержалась от своей привычки и снова почесала указательным пальцем нос. – А как иначе узнать? Вдруг, у Лидии и, правда, серьезные неприятности? Позвонить, может быть?

Мысль показалась стоящей. Достала скорее телефон и нашла в его памяти номер золовки. Оказалось, что та не собиралась отвечать на звонки. Телефон, скорее всего, был выключен. В этой версии уверилась, когда безрезультатно пыталась дозвониться раз пятнадцать.

– Ладно. Прокачусь до их дома. Займет это ни так много времени, может с час. Еще какую-то часть дня посижу с ней и послушаю рыдания, если они вообще есть, а потом уеду. Вечером, возможно, буду свободна. Тогда позвоню Томке, и мы сходим куда-нибудь. Отлично.

На этой радужной мысли тронула с места машину и повернула в сторону выезда из города. Дорога в область была относительно свободна. Больше желающих было въехать в Москву, а не наоборот. Поэтому в дороге провела четко запланированное время, ни минутой больше. Это сыграло на улучшение настроения, и к загородному коттеджу Аделаида подъехала почти, что с улыбкой на устах.

Дальше наметился спад в графике удачи. Сначала ей никто не хотел открывать въездные ворота, и некоторое время провела в бесполезном ожидании, потом, когда уже смогла заехать на территорию, подметила, что ее никто не вышел встретить на крыльцо. Что бы это значило? Вымерли? Видеть не желали? Томиться неведением не пожелала, взяла и решительно прошла в притихший дом.