– Эй, пропойца, вставай! Хватит дрыхнуть!

Рогбир схватил карлика за плечи и, подняв того в воздух, немилосердно затряс его как тряпичную куклу. После энергичной встряски Эйсфо открыл затуманенные глаза и сфокусировал взгляд на нависшим над ним рыцарем.

– О-о, Рогги! Дружище! Как ты меня нашел?

– По запаху!

– Хе! Не зря говорят, что ты верный пес короля! Вон какой нюх! Хе-хе!

– Заткнись, коротышка! – положил руку на рукоять меча Рогбир.

– Сам заткнись! – огрызнулся карлик, совсем не испугавшись нахмурившегося рыцаря. – Ты, вообще, здесь какими ветрами? Кто тебя сюда звал?

– Соскучился, по твоей пропитой роже! С ног сбился, так хотел посмотреть на тебя во всей твоей нагой красе в обнимку с престарелыми подстилками.

Рогбир поставил Эйсфо на пол и, удостоверившись, что тот довольно крепко держится в вертикальном положении, отпустил последнего и сделал шаг назад.

– Шутишь, да? – несмотря на жуткую кашу в голову, догадался карлик и пьяно икнул.

– Само собой, недоумок! – взорвался Рогбир. – Только это называется не шутка, а сарказм, хотя откуда тебе знать такое заумное слово. Сарказм меня только и удерживает от того, чтобы не задать тебе хорошую взбучку.

– Видимо это очень хорошее слово, твой срак… и-ик… сраказм…

– Сарказм, тупица!

– Неважно! Из твоих уст оно звучит именно так, – парировал Эйсфо, оглядываясь в поисках своих портков, – Так вот, этот твой «сраказм» хорош, коли мешает тебе верзила, пришибить маленького и безобидного человека. Сироту всякий обидеть норовит.

Понятно, что карлик лукавил, попросту провоцируя своего друга громилу. Все знали, каков был в деле коротышка, а здесь, в тесноте комнатушки у него и его коротких ножей (вот бы найти их еще!) было преимущество перед любителем просторных ристалищ и длинных мечей, Рогбира. Конечно, до драки между ними редко доходило, тем более до поножовщины, но все могло произойти подле этого непредсказуемого карлика, да еще болевшего после ночной пьянки.

Поэтому, чтобы не накалять обстановку, рыцарь пошел на попятную. Все-таки у него было иное задание.

– Короче, я пришел за тобой по велению сюзерена Арлинга Великодушного. Он тебя хочет видеть!

Хоть карлика еще здорово пошатывало, но от данного известия он остолбенел. Внимательно посмотрев на своего товарища, он сделал правильный вывод.

– Сейчас, я так понимаю, ты не шутишь?!

– Нет, не шучу! Собирайся, король приказал доставить тебя к нему в кратчайшее время!

– А что случилось?

– Я не знаю, но монарх весьма озабочен.

– Да? Это нехорошо! – карлик, наконец, обнаружил в углу комнаты свою одежду. – Но если что, дружище, знай, что я вчера не брал те серебряные подсвечники в замке.

– Что!!! Какие, к чертям, подсвечники?! – приглушенно процедил Рогбир, чтобы не услышали чужие уши. – Ты что умудрился вчера обокрасть замок короля?!

– Ой! Да никого я не обкрадывал! – натягивая штаны, отмахнулся Эйсфо. – Просто, эти напыщенные плуторожие лакеи могли их сами стащить, а на меня могут показать. С них станется.

– Ладно, насчет этого мы с тобой попозже поговорим, – сурово сказал Рогбир и позвал ожидавших в соседней комнатке женщин. – Приведите это отвратительное существо в порядок. Помойте его, причешите, заштопайте ему прорехи в платье.

– Но мы куртизанки, а не… – попыталась опротестовать указание одна из распутниц.

– Цыц, мокрицы! – рявкнул рыцарь и для пущей убедительности ударил кулаком по стене. От удара все строение вздрогнуло, но устояло. – У вас на все про все четверть часа. Я и так задержался в ваших мерзотных трущобах.

Рогбир обернулся к карлику.

– Я подожду тебя на свежем воздухе, – рыцарь подошел к дверям и, оглянувшись на сгрудившихся в сторонке женщин, добавил с усмешкой: – А вам советую здесь прибраться и проветрить. Куртизанки, мать вашу.

Дверь за рыцарем закрылась с громким хлопком, оставив наедине карлика и испуганных полуголых женщин.

– Ну чего встали как три дуры! – прикрикнул на них Эйсфо. – Слышали, что сказал этот рыцарь? Приводите меня в порядок! Меня ждет сам, Его Величество!

Карлик предположил, что если Рогбир еще не в курсе насчет стыренных им подсвечников, то, значит и лакеи, по собачьи обожавшие дикого рыцаря и всегда в первую очередь жаловавшиеся ему на Эйсфо, тоже ничего не заметили, а значит, король его желает видеть в связи с чем-то другим.

Возможно, Его Величество нуждается в его услугах, по каким-то темным делишкам, в решении которых коротышка был большой дока. А раз так, то это утро, даже с учетом похмелья, конкретно для него было не таким уж худым.

***

Совершенно иное было пробуждение у принцессы.

Когда солнечные зайчики, разноцветные из-за витражей, добрались до пуховой подушки, на которой покоилась прелестная головка Марэна, вокруг кровати на резных столиках уже стояло несколько хрустальных ваз со свежесрезанными цветами из королевского сада. Украшенные каплями утренней росы, цветы благоухали, наполняя пьянящим ароматом просторную спальню принцессы.

Потревоженные лучами пушистые ресницы девушки затрепетали, веки дернулись разок-другой и принцесса открыла глаза.

Легкая ткань балдахина колебалась от дуновения утреннего ветерка, проникавшего сквозь приоткрытые двери балкона, через которые виднелись в вышине легкие сизые облака, плывшие в лазурном небе, под которыми, расправив темно-серые крылья, парили в незримом течении воздушных струй белые альбатросы-буревестники.

Девушка поднялась на локте, огляделась и на всякий случай ущипнула себя.

Нет! Это не было чудным сновидением!

Она проснулась! Она в ясном уме и твердой памяти! И она… принцесса! Самая настоящая, а не театральная принцесса!

Мысли о «твердой памяти» напомнили девушке об её «амнезии», отчего это волшебное утро было слегка омрачено. Однако долго переживать в одиночестве ей не пришлось. Впорхнувшие в спальню няньки, подняли принцессу с постели, умыли, усадили перед огромным зеркалом и принялись расчесывать её шелковистые волосы, игравшие янтарем в преломленных витражами лучах.

Пока одни из нянек хлопотали над девушкой, другие сервировали столик, уставив его тарелочками, блюдечками и чашками с вареньями, янтарным медом, свежими булочками и печеньями, восточными «рахат-лукумами», заморскими фруктами, лесными ягодами и орехами, фаршированными всякой вкусностью перепелиными яйцами, кусочками мраморной ветчины и ломтиками восхитительного сыра с голубыми прожилками. А аромат горячего шоколада силился перебить изысканное амбре пестрых цветов.

Едва дождавшись окончания обязательных утренних процедур, Марэна уселась за столик с яствами и, уже не сдерживаясь, стала с отменным аппетитом поглощать (да, пожалуй, это самый подходящий глагол для описания завтрака принцессы) еду.

Няньки не могли нарадоваться на свою вскормленницу. С таким «рыцарским» аппетитом она быстро поправится и войдет в тело, а то ведь худая как веточка вербы. Раньше-то леди Марэна к еде была равнодушна, оттого, наверное, и злая была. Но ничего, ежели так и дальше пойдет, то все изменится. Точно изменится. Хорошего человека должно быть много.

– Кушай, кушай, наше солнышко ясноглазое, – с нежностью глядя, как уплетает за обе щеки Марэна, произнесла старшая смотрея Альмалия. – Главное чтобы в лошадку корм. Давно вам поправиться надо, Ваше Высочество. А то сызмальства все нос воротили от яств изысканных, словно от похлебки луковой. Как птичка-невеличка кушала. И в чем только душа держалась.

Все это было сказано с искренней теплотой, но на Марэну слова няньки произвели обратный эффект. Принцессу словно ушатом холодной воды окатило. И кусок пирога в горле встал, едва не поперхнулась.

Аппетит у девушки, словно корова языком слизала.

Марэна отложила сдобу и отодвинула тарелки со сладостями.

– Спасибо, я наелась.

Няньки, хлопотавшие вокруг принцессы, неодобрительно заохали.