«Ночная радуга… Как во сне…»

Тысячи, миллионы звезд, далеких и удивительно близких, словно рассыпанные блестящие пайетки на газовом цветастом шарфе, закручивались тугой спиралью, центром которой была я.

«Или это искры из глаз?..»

Вспучивались разноцветные мыльные пузыри и лопались слепящими брызгами, напоминая салют в честь дня Победы. Или новогодний фейерверк. И снова вспышки, искры, всполохи…

«Может, я умерла?..»

Сознание возвращалось медленно, я бы сказала нехотя. Чувство невесомости схлынуло, уступив привычному для тела притяжению. Произошло это так стремительно, будто на меня вдруг свалилась тяжелая перина, и я невольно охнула. Лежать было жестко. Шуршащая, неровная поверхность никак не походила на матрац, скорей уж на твердую землю. В живот упиралось что-то тупое, шероховатое на ощупь. Ко всем неприятным ощущениям добавилась саднящая боль в ладонях и коленях, и я никак не могла понять, почему они болят. Мысли путались, не спеша выстраиваться по порядку. Перед глазами все еще мелькали звездочки, вспыхивали радужные всполохи, напоминая клубную светомузыку… Светомузыку? Вспомнила! Я приехала к родителям в гости и с девчонками пошла на танцы. Там был Митька… Все встало на свои места. В очнувшейся, наконец, памяти замелькали, словно кадры из фильма, картинки побега, неловкого поцелуя, которого я так не желала. Вспомнила, как снова пыталась удрать и, в результате, грохнулась со всего маху. Значит, я отключилась? Интересно. Видно, хороший был удар, иначе, чем еще можно объяснить потерю сознания.

Не поднимая головы и вообще стараясь не шевелиться, я прислушивалась к своему телу, пытаясь понять, смогу ли сесть и если смогу, не станет ли мне худо. И почему это Митька не спешит на помощь? Будь он действительно заинтересован в моей скромной персоне, уже должен был поднять меня, поставить на ноги, отряхнуть и проводить домой, так почему же он не спешит?

Не дожидаясь, пока Митька сообразит, что мне нужна помощь, я открыла глаза и удивленно уставилась перед собой. Ночь давно кончилась. Землю заливал мягкий солнечный свет, рассеянный кронами вековых деревьев до зеленоватых сумерек. Густой ковер опавших листьев разбавляли редкие кустики чахлой травы… Где это я?! Как попала в лес? Да и не было вокруг нашей станицы таких лесов, в основном искусственные сосновые посадки. Я осторожно села, шипя от боли и стараясь не опираться на ободранные ладони. Огляделась, не понимая, куда меня занесло, а главное, каким образом.

Вокруг росли в основном дубы, наверняка давным-давно разменявшие первую сотню лет. Обомшелые стволы и выпирающие корни, на один из которых меня и угораздило свалиться, поросли мхом и бледными то ли поганками, то ли опятами на длинных хрупких ножках. Подлеска почти не было. Редкие осины, трепеща серебристыми с изнанки листочками, освещали чащобу подобно ветвистым канделябрам на тысячу свечей, отчего лес казался не дремучим, а выглядел величественно, словно готический храм. Где-то в вышине перекликались птицы, возмущенно стрекотала сорока. Тихо шуршали листья, подрагивая под ласковыми касаниями заблудившегося в ветвях ветерка. Не было слышно ни отдаленного шума машинных двигателей, ни вообще каких-то звуков, которым положено быть в обжитых людьми местах. Только тишина, оттеняемая птичьими трелями и жужжанием пролетающих насекомых.

Испуганно озираясь, я пыталась собраться с мыслями и понять, что делать и куда идти. Соображалось плохо, сказывалось падение. Всем телом трясясь от слабости и страха, я встала на ноги и наконец-то осмотрела себя. «Да уж… Вот так полетала, − мрачно размышляла я, разглядывая порванные брюки, разбитые в кровь колени и свезены ладони. − Живот и тот весь в царапинах! Знатно меня приложило».

Ранки были не глубокими, но страшно саднили, к тому же, в них попала пыль, и кроме пыли должно было еще что-то попасть. «Если я не пойму, где нахожусь, не найду дорогу домой или к ближайшему жилью, не промою и не обработаю царапины, то запросто загнусь от столбняка».

Стараясь не поддаваться панике, я подобрала валяющуюся неподалеку сумку и зашарила в ней, вылавливая в необъятных глубинах свой Самсунг. Если уж местность не поддавалась опознанию, логично позвонить и вызвать помощь.

Пальцы коснулись прохладного гладкого корпуса.

– Ага, попался, голубчик! − торопливо извлекая телефон, улыбнулась я и, взглянув на экранчик, растерянно заморгала: на ровном голубом фоне мигали цифры 00-00, бледный значок антенны показывал отсутствие сети, что само по себе еще ничего не значило, возможно, просто глюк мобильника. Дрожащими руками я его выключила и снова включила. Ничего не изменилось. На попытку набрать мамин номер, телефон отозвался равнодушной тишиной.

– Просто замечательно. В какую же глушь меня занесло?

Удрученно вздохнув, я сунула бесполезный телефон обратно в сумку. Оставался еще вариант – забраться на дерево и оттуда попробовать поймать сигнал спутника. Немного воспрянув духом, я подступилась к ближайшему дубу, прикидывая, смогу ли дотянуться до нижней ветки великана. Желание экспериментировать увяло на корню: на дерево можно было взобраться разве что с разбега. Увы, я не паркурщик.

– Что ж, раз технические средства отказываются служить, будем действовать другими методами, – пробормотала я. – Определить север по веткам деревьев и мху я вряд ли смогу, значит, воспользуемся слепым методом тыка. Для начала попробую хотя бы тропинку какую-нибудь отыскать.

Пока я пыталась определить, где нахожусь и в каком направлении идти искать жилье, судьба подкинула очередной сюрприз. «Сюрприз» появился из-за ближайших деревьев и был представлен в лице (или морде?) здоровенного волка. Уж не знаю, откуда у меня взялись силы, но я опрометью кинулась к давешнему отвергнутому дубу, как ошпаренная кошка взвилась по стволу и оседлала толстую ветку. Сердце гулко стучало о ребра, тряслись руки, норовя ослабнуть и отказаться держать свою хозяйку. Волк, с глухим ворчанием, прыгал вокруг дуба, злясь на упущенную возможность подзакусить. Я перевела дух, посмотрела вниз, на беснующегося зверя, и пригорюнилась. Какое-то время я буду в безопасности, но если эта скотина не уйдет, то игра в «кто кого пересидит» может окончиться не в мою пользу.

Послышался свист. Зверюга, насторожив уши, завиляла хвостом и приглушенно гавкнула, здорово меня озадачив:

– Волки лают? Не знала…

Тем временем из-за той же кущи выехал всадник. Точнее всадница. Я невольно залюбовалась зрелищем: белоснежная лошадь с густой белой гривой шла легкой рысью. Длинные светлые волосы всадницы лениво перебирал ветерок, и они роскошным плащом ложились ей на спину. Совсем юное лицо, но неожиданно суровое, брови сведены к переносице, губы недовольно поджаты. И все-таки красива, суровой, холодной красотой. При взгляде на нее мое воображение живо нарисовало холмистые луга почему-то северных стран.

С проснувшимся любопытством я рассматривала девушку, удивленно отмечая, что одета она не в привычные джинсы или более уместные по летней жаре шорты, а в серые штаны и тунику с богатой вышивкой. Высокие сапоги со шнуровкой, украшенные той же вышивкой и чем-то похожим на бисер, подчеркивали длину ног. Из-за плеча высовывалась дуга лука и колчан со стрелами, к седлу приторочен меч. Изумленно похлопав глазами, я помотала головой, пытаясь избавиться от дивного видения, и снова внимательно рассмотрела экипировку девушки. Лук и меч никуда не делись. «Что за прикол такой? Тут что, проходят ролевые игры?»

Девушка снова свистнула, подзывая волка. Он в два гигантских прыжка поравнялся с нею, закрутился у лошадиных ног, привлекая хозяйкино внимание к своей добыче. Добыча, надо понимать, я. Ну-ну, мечтать не вредно.

На лице всадницы отразилось облегчение.

– Опять убежал! Что, зайца почуял? – мелодичным голосом обратилась она к зверю. Тот, естественно, не ответил, но вполне выразительно посмотрел в лицо хозяйки и, подбежав к дереву, тявкнул. Девушка мгновенно насторожилась, спешилась и подошла к дубу, ведя лошадь под уздцы. Посмотрела вверх и охнула, разглядев меня, прижавшуюся к стволу. Я вяло помахала ей, кисло улыбнувшись: желания изображать радость от встречи с лесной дивой и ее сторожевым волком не было никакого.