- Какая ещё расписка? – прошипела Люська.

Сашка крепко зажал в руке пачку денег:

- Расписка в получении денег. Это же не покупка сигарет у метро. Чтобы потом вопросов не было.

- Молодой человек, здесь условия ставите не вы!

- Ну тогда я сразу пойду в полицию. Пусть всё будет по закону! – хоть он уже и решил заплатить, внезапно ему стало ужасно жалко просто так отдавать деньги. Пусть вместо них хоть какая-то бумажка останется!

Люська почувствовала, что её спина стала мокрой от выступившего пота. А ведь этот придурок действительно может пойти в полицию! И там всё расскажет!

- Ну хорошо! – сквозь зубы процедила она. Теперь уже она боялась выпустить Сашку из виду. К счастью, на вахте нашёлся листок бумаги. Она устроилась на подоконнике и стала писать:

«Расписка

Я, инспектор федеральной налоговой службы Данилова Людмила Алексеевна, получила денежные средства в сумме 500.000 (пятьсот тысяч) рублей от…»

Сашка внимательно смотрел, как она водит ручкой по бумаге.

- Доволен? – Люська протянула ему листок.

- В конце допишите: «Претензий не имею», - чуть запинаясь, приказал Сашка. Люська молча взяла из его рук бумагу и дописала. Сашка внимательно прочитал написанное, сложил листок и убрал в карман. Потом протянул деньги, завёрнутые в полиэтиленовый пакет. В ответ Люська сунула ему в другую руку паспорт и заторопилась к вахте.

- Пересчитывать не будете? – удивился Сашка.

- Иди уже, бюрократ хренов! – бросила ему через плечо Люська, и, кивнув вахтёру, быстро прошмыгнула через вертушку.

Сашка сразу поехал на вокзал. Билеты были на завтрашний поезд. К счастью, денег хватило, и даже немного осталось – на пожрать в дороге. «Ну вот, покорение Москвы для меня закончилось» - подумал он, спускаясь в метро. А следом по эскалатору спускались следующие покорители столицы, приехавшие на ближайшем поезде.

11.10.

Прощание с депутатом Государственной Думы Иваном Владимировичем Долотовым проходило в центральной клинической больнице. До этого Маринка бывала на похоронах очень редко, точнее – всего один раз, когда хоронили деда. Это было в деревне, Маринка тогда была ещё маленькой, и ей только запомнились общая суета и какие-то незнакомые люди. Но тут организацией занимались профессионалы. Руднев относился к предстоящим похоронам как к важному общественному мероприятию, и это настроение передалось и Маринке. Накануне они целый день составляли списки приглашённых, отвечали на вопросы журналистов, договаривались насчёт автобусов и решали ещё кучу других важных и неотложных дел.

Домой Маринка вернулась уже поздно. Сашка сидел за компом в мрачном настроении и изрядном подпитии. Он объяснил это серьёзными неприятностями на работе и всё порывался вызвать Маринку на какой-то откровенный разговор. Но ей было не до этого – она перебирала свои вещи в поисках подходящего наряда. Как назло, все её тряпки оказались весёленькими и легкомысленными и совершенно не подходили для похорон. Поэтому она отмахнулась от Сашкиного пьяного бормотания. Какие у него там могут быть неприятности? Любимая отвёртка сломалась? Вот у Долотова действительно были серьёзные неприятности на работе. А откровенный разговор – очередная бодяга про замужество и ипотеку? Она вспомнила – как раз подходил к концу месяц с момента Сашкиного ультиматума. Ну ничего страшного – потерпит ещё денёк. К тому моменту, когда она наконец определилась с вещами, которые наденет завтра, Сашка уже вовсю храпел на кровати.

Утром она подъехала к офису движения. Там уже стояло несколько автобусов и толпился народ. Маринка нашла в толпе Руднева, подошла к нему и коротко поздоровалась. Руднев кивнул в ответ и сказал:

- Далеко не уходи, можешь понадобиться.

Вскоре стали рассаживаться по автобусам. Здание морга, где проходило прощание, было величественным и монументальным. Гроб уже стоял на специальном постаменте. Это было совсем не похоже на похороны деда на деревенском кладбище, и Маринка растерялась, не зная, что делать дальше. Но всё было продумано до мелочей. Незаметные молодые люди в строгих костюмах вежливо подсказали, куда пройти и где встать. Первым к микрофону подошёл Черенков:

- Сегодня мы прощаемся с нашим коллегой по Государственной Думе, с товарищем по общественному движению «Провинциальная Россия», с нашим другом Иваном Владимировичем Долотовым. Я думаю, что многие из собравшихся здесь были знакомы с Иваном Владимировичем лично, и поэтому я не буду рассказывать о его человеческих качествах. Отмечу только, что Иван всегда болел за судьбу нашей страны. Когда началась перестройка, он с большим энтузиазмом встретил перемены, пошёл в политику, избирался депутатом местного Совета. В 90-е он, чувствуя свою ответственность за происходящие в стране перемены, перешёл работать в исполнительную власть, занимался приватизацией. И уже тогда его честная, принципиальная позиция мешала многим нечистым на руку людишкам. Но, не смотря ни на что, Иван всегда поступал исходя из духа и буквы закона, руководствуясь при этом своим обострённым чувством справедливости. Я с ним познакомился уже здесь, в Москве, в стенах Государственной Думы, и в его лице обрёл чуткого, верного друга, с которым было легко и просто говорить о самом сокровенном. Спи спокойно, дорогой друг, мы продолжим начатое тобой дело. И я очень надеюсь, что тех негодяев, которые подняли на тебя руку, настигнет суровая кара.

Маринка не выдержала и расплакалась. Она вспомнила, как Долотов выступал перед Новым годом в офисе движения. Жалко, что она не успела познакомиться с ним ближе. К микрофону уже вышел кто-то другой, а Маринка всё никак не могла успокоиться. Вдруг она почувствовала осторожное прикосновение. Подняв глаза, она увидела, что Руднев с сочувствующим взглядом протягивает ей платок.

- Спасибо, – пробормотала она.

- Обрати внимание, – наклонившись к ней, зашептал Руднев, – Из известных политиков никого нет. Боятся оказаться не в той компании. Всё-таки мы считаемся оппозиционным движением.

Когда все желающие выступили, было объявлено прощание. Люди подходили к гробу, молча клали цветы, венки. Из толпы вышел моложавый мужчина. Маринка сразу узнала его – известного артиста, голос которого знает вся страна. Он молча положил венок и на секунду задержался, вглядевшись в лицо покойного. «А ведь не испугался придти на похороныдруга из оппозиции» - с уважением подумала Маринка.

- Смотри, смотри! – толкнул её в бок Руднев и показал на другого мужчину, подошедшего с венком к гробу. Маринка часто видела его по телевизору – в сюжетах о заседаниях правительства. Руднев возмущённо зашептал:

- Это по его делу Долотова вызывали на допросы в прокуратуру. Я уверен, что это его рук дело. И ведь не постеснялся приехать!

После процедуры прощания все стали снова рассаживаться по автобусам, чтобы ехать на кладбище. Руднев сел рядом с Маринкой:

- Да, забыл тебе сказать. Я забрал у Гришина диск с передачей про твой танк и передал его на телеканал. Они звонили и сказали, что поставили на вечер следующего воскресенья, практически в прайм-тайм. Так что смотри.

- Хорошо. Если не забуду, – рассеянно кивнула Маринка.

Она вернулась с похорон во второй половине дня. Все с кладбища поехали в ресторан на поминки, но она, сославшись на плохое самочувствие, поехала домой. У неё действительно от слёз разболелась голова. Хорошо ещё, что она захватила с собой тёмные очки – чтобы заплаканные глаза были не так заметны.

Войдя в квартиру, она чуть не споткнулась о Сашкин чемодан, стоявший посередине коридора.

- Что, не мог другого места найти? – слегка пнув чемодан, проворчала Маринка.

- А я уезжаю, – вышел из комнаты Сашка. Вид у него был совершенно убитый.

- Чего? – не поняла Маринка.

- Уезжаю я. Домой. Я ещё вчера взял билет, поезд через два часа. Я тебе ещё вчера пытался сказать, сегодня целый день звонил, а у тебя телефон недоступен. Я боялся, что тебя не дождусь.