Фобос усмехается. Поразительная все-таки между ними связь.

Он не двигается, наверное, целую вечность, представляя, как мимо него проносятся столетия, как замок пустеет, и только он остается в этой клетке живой. Хотя разве это похоже на жизнь?

Начинало казаться, что все произошедшее в последнее время — чья-то продуманная уловка. До прихода Элион Фобос переносил свое заточение почти спокойно, а сейчас… Тишина не простит ему предательства.

Может быть, Элион и не было вовсе? Просто красивый сон погибающего сознания… Дар вечности перед подступающим безумием.

****

Когда снова раздаются шаги, Фобос почти уверен, что идут на этот раз за ним. Эти шаги тяжелые, и они уже знакомы Фобосу. По ним он узнает того самого молчаливого стража, единственного кого он успел увидеть из представителей новой власти. Страж идет по коридору один, ведьмы с ним нет, и Фобос теряется в догадках, что последует дальше.

С ним собираются покончить, не открывая клетки? Тогда шансов действительно мало.

Фобос, цепенея, смотрит, как входит его посетитель и издалека уже понимает, что в руках у него Элион. Он не видит ее лица, оно снова скрыто грубой темной тканью, но Фобос знает что это она. Цвет ее платья напомнил Фобосу о небе, и это единственная альтернатива повисшей над ним мглы. Стражник не особенно бережно опускает свою ношу на пол, и что-то еще громко звенит, столкнувшись с полом. От этого звука внутри у Фобоса что-то завязывается узлом.

Страж распрямляется и молчаливо смотрит на Фобоса, остановившись в трех метрах от решетки. Фобос не может отвести взгляда. Волосы Элион на контрасте с полом почти белые. Так… болезненно красиво. Изломы рук, разметавшееся по полу серебро и голубое сукно… Она не шевелится, и Фобосу почему-то очень важно узнать, почему.

Кажется, что страж так и будет стоять перед Фобосом бесконечно, не проронив ни звука. Он боится его настолько, что не может выдавить ни слова? Раньше его даже позабавил бы такой ступор, но сейчас Фобос не выдерживает и отходит в сторону, так и не дождавшись указаний. Он стоит и ждет, когда сияние погаснет и страж войдет к нему в клетку, но ничего не происходит.

— Ну чего ты хочешь? — шипит Фобос, вновь приближаясь к нему, насколько позволяет клетка. — Мне отойти в другой угол? Стать к той стене, как в прошлый раз? Что?

Стражник наконец-то отрицательно качает головой, по прежнему напрямую не отвечая Фобосу. За шлемом Фобос не может разглядеть ни выражения его лица, ни глаз. Фобос не выдерживает. Фобос срывается.

— Тебе доставляет радость здесь стоять? — с раздражением цедит он, окидывая презрительным взглядом стражника. — Или ты немой?

Но тот по-прежнему молчит, выводя из себя Фобоса все больше. У него едва получается стоять на месте. Страж перед ним уже чудовищно долго, а Элион по-прежнему лежит на полу без движения. Наконец страж наклоняется к ней и поднимает что-то с пола, показывая Фобосу.

— Серьезно? — у Фобоса даже захватывает дух от негодования, когда он понимает, что в руках у него массивные закрытые наручники. — Считаешь, что я позволю?..

Лица стражника не видно, но Фобосу кажется, что он насмехается над ним. Он вдобавок кивает на решетку, и Фобос сразу не понимает, что крупные колодки не протянуть через огненную решетку, слишком узко. Ему предлагают… вывести руки за пределы клетки, позволяя приковать себя к смертельным лучам. Одно случайное движение, и Фобос почти уверен, что погибнет. Клетка имеет плохое свойство причинять непереносимую боль.

Это не его проблемы, что никто не хочет заходить к нему в клетку.

Фобос никому ничего не должен.

— Серьезно? — улыбка получается почти искренней. — Кто-то, правда, считал, что я это сделаю?

Закатывая глаза, он отворачивается и садится сначала в позу лотоса, спиной к своему гостю, а затем, спустя несколько минут растягивается на полу, вновь заглядывая в манящую темноту наверху. Фобос и пальцем не пошевелит, если это не принесет ему выгоды, а то, что ему сейчас предлагали, не только выгоды не принесет, так еще и подвергнет его самого крупному риску.

Кажется, что у стражника есть свободное время, чтобы вот так молча стоять и буравить Фобоса взглядом, рассматривать и наслаждаться его заточением, его беспомощностью. Фобосу это не нравится, даже очень, а еще ему не нравится, что Элион до сих пор без сознания лежит на полу.

Нет, разумеется, он ни капли за нее не волнуется. Ни капли. Элион слегка развеяла тишину вокруг, только и всего. Без нее, может быть, будет слегка скучновато, но Фобос ведь справится, так ведь? Так?..

Он закусывает губу. Пускай, они ищут ей другую клетку, а его оставят в покое.

В покое…

Сам толком не осознавая того, что сейчас делает, Фобос поднимается с пола и присаживается в опасной близости от решетки. Чувствуя тепло, он не медлит и осторожно протягивает руки между решетками. Если пожелать, чтобы сердце стража сейчас остановилось, клетка сдержит его? Фобос хочет этого почти до боли сильно, но тот даже не вздрагивает, защелкивая замок на его руках.

Сердце от этого звука на секунду останавливается. Что же он делает? И самое главное, зачем? Чтобы в клетке его снова выводили из себя ее слезы? Чтобы постоянно слышать невнятный лепет, мешающий забываться в спасительном сне?

Холодный металл нагревается очень быстро, и когда одна стена клетки снова вспыхивает, рукам Фобоса уже нестерпимо горячо. Перед глазами рябит от белого свечения, и он даже не видит, как его руки снова становятся свободны. Фобос отшатывается от решетки, с трудом ориентируясь в пространстве. Но, даже не видя, он знает, что страж спешит покинуть это место.

Зрение возвращается, и Фобос бросается к телу, что оставлено в клетке, и поворачивает ее лицом к себе, плохо сдерживая рвущийся наружу вопль.

Испортили.

Они испортили ее лицо.

Разбитые губы, содранная кожа на острых скулах, и синяки, и ушибы, и какие-то порезы… Кожа больше не белоснежная, а грязно-серая с красными разводами от засохшей крови.

Фобос в немом ужасе отшатывается и делает круг по клетке, особенно здесь не разгонишься.

Да что же это с ним? Будто это его собственное лицо…

Потом снова падает рядом с ней, подтягивая зачем-то ее к себе на колени. Ему кажется, что так будет лучше. Она дышит, но без сознания, и Фобос не знает, что должен сказать ей теперь, когда она придет в себя.

Ему почти физически больно смотреть на нее, но он смотрит, почти не моргая. Он запоминает каждую деталь, чтобы ни о чем не забыть, когда будет загонять под кожу тому, кто это сделал, раскаленные спицы.

Он смотрит до тех пор, пока она не открывает глаза.

****

Фобос не знает, что было там, вне клетки, но уверен, что у Элион есть воспоминания и получше, поэтому ни о чем пока не спрашивает. Он ждет, что она уползет обратно в свой угол, когда поймет, что лежит у него на коленях, но она не шевелится. В глазах у нее Фобос не видит страха или отвращения, только отражение мглы, кружащейся наверху клетки.

Осторожно Фобос запускает руку ей в спутанные волосы и пропускает через пальцы их жидкое серебро. О расческе думать сейчас не приходится, но так хоть немного будет лучше. Он ждет ее реакции на свое вторжение, но она по-прежнему безучастно лежит на его коленях и смотрит в бесконечную темноту, служащую им потолком.

— Ужас, — наконец, нарушает тишину и осипшим голосом спрашивает Элион, с трудом шевеля пересохшими губами, — да?

Она и так знает, что ужас, но Фобос молчит, задумчиво перебирая ее волосы. Единственное, что в ней до сих пор осталось прекрасным. Синяки и ссадины рано или поздно исчезнут с ее лица, от порезов могут остаться шрамы, но их тоже можно будет скрыть. Ничего непоправимого не случилось, ожоги от решетки были бы куда более жестоки, но Фобос всё равно почему-то не может заставить себя перестать смотреть. Его молчание тянется уже слишком долго, а Элион продолжает с еле заметным страхом в глазах ждать ответа.

— Разве что-то изменилось? — меланхолично замечает Фобос, когда она неловко пытается подняться. — Ты себе льстишь, Элион.