- Молодой человек... а...

Обернувшись, я увидел бедно одетую старушку. Так бедно, видно, с чужого плеча. Под длинной выцветшей зеленой футболкой с эмблемой "Гринписа" были камуфляжные штаны. Она сидела на лавочке перед подъездом, держа руку в области сердца.

- Милок... Мне с сердцем плохо. А...

- Вам валидол? Черт, у меня же нет ничего такого... В аптеку сбегать? - я подсел к бабушке и всмотрелся в ее лицо. Она тяжело дышала, полуприкрыв глаза. - Скорую?

- Нет... мне бы к подруге... я у нее живу. Милок... отведи домой. Рядом тут. А? Там вызовут...

- Да вы дойдете? Насколько - рядом? Здесь, в этом дворе?

- Там, - старушка слабо махнула рукой на выход из двора. - Через сквер... Туда. Где магазин "Продукты дешево".

Я постарался как мог поднять бабулю и поддержать ее обеими руками. Она почти повисла на мне и, семеня, пошла. Магазин "Продукты дешево" - это же мой бывший двор. Я через него не хожу давно - и повода нет, да и желания особого нет. Он как-то измельчал. Раньше казался огромным, как целый мир. Сейчас там нет даже покосившейся ржавой горки, даже песочницы - просто заросший травой участок с двумя чахлыми деревцами, с подъездами, закрытыми наглухо железными дверьми, перед которыми и сидеть-то не хочется. Унылое зрелище.

- А вам в какой подъезд? - спрашивал я ее на ходу. - Это мой двор бывший, я там жил. Многих знаю.

- Августину Михалну знаете? - дребезжащим голосом спросила старушка.

- Конечно, знал... а она еще... в общем, она здорова?

- Ну как уж здорова. Годы, годы, - заныла старушка. - Но ходит еще, ходит, да. Кошечек кормит... Собачку выгуливает.

Мне показалось странным, что у такой интеллигентной пожилой женщины - нищая знакомая или родственница. То есть, как я себе представлял Августину - подругу моей мамы, между прочим, - она, как и моя мама, первым делом одела бы свою гостью и следила бы за ней, если та больна, так уложила бы и не пустила одну... Но, собственно, может быть, и сама Августина Михайловна уже состарилась до такой степени, что не может за собой-то уследить... Мне стало не по себе. У нее ведь никого нет, а она моя соседка, мамина подруга. Хоть бы раз навестил. Лось здоровый... Я встряхнул головой. Откуда такие мысли?

Мой старый двор встретил меня унынием и бурьяном. Здесь даже птицы не пели. Зато асфальт и трава в палисадниках были усыпаны окурками, пластиковыми стаканами, чуть ли не шприцами... Та еще помойка. Впрочем, здоровый лось с кучей свободного времени мог бы и во дворе сделать что-нибудь приличное, подумал я вдруг. Конечно, за уборку платят дворникам, но... можно посадить что-нибудь. Скосить к хренам бурьян. У приятеля есть косилка...

Старушка сказала:

- Вот тут оставь, милок, на лавочке...

Лавочка стояла под чахлой вишней, которая почти не давала тени. В ее ветвях захлопала крыльями большая птица. Ворона, ворон, грач? На лавку рядом со старушкой вскочил лоснящийся тигровой масти кот... Я осматривался. В принципе, мне можно уже было идти, вот только заскочить в подъезд и сказать Августине, что ее приятельница доставлена на лавочку. И вдруг через покосившийся штакетник ко мне шагнула невесть откуда взявшаяся бледная девушка в джинсах и белой футболке с угрюмым и сосредоточенным лицом. Я отпрянул просто от неожиданности. И тут я узнал ее. Она протянула руку, но я заслонил лицо, сделав шаг назад, и ее рука прошла сквозь мой локоть.

Старушка гладила кота, словно не видела - впрочем, да, конечно, она и не могла видеть! А вот мое подсознание настигло меня в старом дворе.

- Сережа, - еле слышно говорила якобы-Дина, и брови ее жалобно поднялись. -Пожалуйста... послушай меня. Мы же в детстве... Мы же родные с тобой...

"Навь", вспомнил я всплывшее откуда-то слово. Откуда? Да из песни же девчонкиной, которую слушал сегодня ночью.

- Тебя нет, поняла? - как можно тверже и спокойнее сказал я, чувствуя, как звенит металлом голос. - Ты навь. Глюк.

- Сергей...

Я сжал кулаки.

- Тебя нет. Навь! - я развернулся и пошел из двора так быстро, как мог, чтобы это не выглядело как бег. Здоровый лось убегает от призрачной девчонки... Картина маслом.

Рябина

- Картина маслом! Здоровый лось убегает от девчонки! - фыркнула я. - Дин, не фиг ли с ним? Ну что он тебе? Ди-на-а!

Динка сидела на лавке, опустив голову, волосы упали на лицо.

- Дина, сестренка, ну что ты? Скоро летний праздник... Ну? - я чуть не плакала, обнимая ее и пытаясь заглянуть в лицо. На чахлой вишне тревожно бил крыльями Ворон. Оба кота, Барсик и Тигрик, таращили глаза с двух разных сторон.

- Дина, ты посмотри, во что двор превратился... - бормотала я, пытаясь воззвать хотя бы к ее ответственности. - Он скоро станет серым...

Дина долго молчала, но я чувствовала - слышит. Наконец ответила, все так же отворачивая лицо.

- Мне бы уйти. Но не знаю как... Ниренн, ее слова - не помню. Какие-то границы... И потом, куда я такая уйду? Навь...

Нина. Проводник на аутсорсинге

Утро радовало, свежий ветер врывался в открытое окно, в квартире стоял запах кофе. Мне хотелось петь. Я видела перед глазами фонарик мамы, и радовалась, что у нее все хорошо. А если кто придет и скажет, что я сейчас должна быть в трауре и рыдать, я просто... нет, нет, я не спущу его с лестницы и даже не закрою перед его носом дверь... Нет, это я погорячилась. Я же все понимаю. Но почему-то я не могу грустить. Может быть, просто устала плакать, устала отчаиваться, устала быть загнанной в угол жертвой жизни, устала жить в коробке и работать в коробке. Все улицы, дворы, арки, лазы в заборе и ворота ведут не только туда, куда мы видим глазами, но и куда-то еще. Я старая? По возрасту мне положено сейчас ловить последний шанс, потом, испытав одно-два-пять разочарований, дожить до пятидесяти, шестидесяти и ждать унылого конца в пустой квартире? По возрасту мне положено... Я подошла к зеркалу и тряхнула головой. На меня смотрела вполне себе молодая женщина с блестящими серыми глазами. Я подмигнула зеркалу, показала ей язык, как подружке в детстве, отвернулась и продемонстрировала фак невидимому оппоненту, который как бы говорил, что мне положено стареть. "Не дождетесь!"

Отпуска оставалось еще две недели, и я решила пойти погулять. Вчера я пекла шарлотку... Да, я живу одна, угощать мне некого, но это не повод ничего не печь вкусного, ведь так? - снова обратилась я к невидимому оппоненту, который на хрестоматийном примере "нашей мымры" из "Служебного романа" пытался мне объяснить, как плохо и бессмысленно жить одной старой деве. Я съела кусок шарлотки с кофе и полила цветок на окне, который за последние дни стал словно бы расти быстрее. Отрезав три больших куска от шарлотки, я уложила их в пластиковый контейнер, в котором обычно ношу обед на работу. Я решила угостить Женю-Валентина, если он вдруг окажется в сквере. Напевая, я подвела глаза и наложила тени, и, наконец, вышла за порог квартиры, довольная собой и миром. Двор был пуст, в арке мне улыбнулась и кивнула старушка-нищенка в шляпе и камуфляжных штанах. Я достала контейнер и протянула ей кусок шарлотки, нашарила в кармане купюру.

- Вот спасибо вам, кошечкам моим на еду, - сказала старушка неожиданно молодым голосом. - И за пирог спасибо!

Жени на лавке не было. Я села и открыла книжку, по страницам, лавке и траве скользили тени от листьев клена, в ветвях заливались птицы. Он подошел бесшумно и довольно скоро.

- Скоро праздник, а! - сказал он мне вместо приветствия.

- Какой? День защиты детей? - засмеялась я.

- Нет, летний праздник. Самый что ни на есть, - мой странный знакомый уселся рядом со мной.

- Я тут пирог испекла... - сказала я, раскрывая контейнер. - Угощайся.

- А если я тебе своих яблок дам, ты их можешь вот так же? - он показал на кусок пирога.