Иное дело Октябрьская революция. Если бы Ленин не вернулся в Россию и не развернул бы партию большевиков своими «Апрельскими тезисами», то в России не произошла бы Октябрьская революция.
Что можно сказать по поводу приведенных выше утверждений? Я думаю, что ни с одним из них нельзя согласиться полностью, хотя каждый из упомянутых нами авторов приводит в защиту своего мнения немало ярких фактов и убедительных доводов.
Прежде чем ставить вопрос о неотвратимости или случайности той или иной революции, нужно условиться о толковании самого понятия «революция», или «социальная революция». В общественных науках любое почти из основных понятий неоднозначно; в разных контекстах эти понятия имеют разные значения, что порождает нередко весьма схоластические споры. Думаю, что понятие «социальной революции» употребляется в марксизме в двух смыслах. Под социальной революцией понимается, во-первых, коренная перемена в социально-экономическом устройстве общества, переход от одной общественно-экономической формации к другой, безотносительно к конкретной форме такого перехода. В этом общем значении К. Маркс писал об эпохе социальных революций: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит поворот во всей громадной надстройке»[21].
В таком широком смысле слова социальные революции являются неотвратимыми и неизбежными. Маркс неслучайно пишет здесь об эпохе социальных революций, ибо такой переход может происходить в течение нескольких десятилетий, как это было в большей части стран Европы в XIX веке или в Японии в последней трети этого же века.
Понятие социальной революции можно употреблять, однако, и в более узком смысле слова – для обозначения скачкообразного и быстрого перехода политической власти из рук одного класса в руки другого в результате массового народного выступления или восстания. «Социальная революция, – писал об этом советский историк Я. С. Драбкин, – это коренной переворот в жизни общества, изменяющий его структуру и означающий качественный скачок в его прогрессивном развитии. Социальная революция всегда – активное политическое действие масс, в котором соединяются стихийность порыва с сознательной целенаправленностью к осуществлению прежде всего перехода руководства обществом, государственной власти в руки нового класса или классовой группировки. <…> Социальная революция отличается концентрированностью во времени и непосредственностью действий “низов”. В этом смысле различают обычно революционные и эволюционные процессы, революцию и реформу»[22].
В таком более узком смысле любая социальная революция определяется не только действием внутренних закономерностей общества и неотвратимо складывающимся соотношением социальных факторов, но и деятельностью отдельных политических групп, а также отдельных руководителей, поведение и решения которых не могут быть полностью детерминированными. Даже поведение целых политических партий зависит порой от многих субъективных и случайных факторов, что неизбежно накладывает на весь конкретный ход исторических событий оттенок неопределенности и случайности.
Марксизму не свойственны тезисы и утверждения примитивного детерминизма, согласно которым все события в истории предопределены и не могли происходить иначе. Нет, любое, даже самое значительное по своим последствиям конкретное историческое событие всегда определяется сложным переплетением необходимых и случайных процессов, что заставляет нас в каждом отдельном случае говорить о большей или меньшей вероятности этого события, но не о его абсолютной неотвратимости. В развертывающихся перед нами исторических событиях обязательно содержатся несколько альтернатив, осуществление которых зависит от множества обстоятельств и поступков, далеко не все из которых можно заранее предвидеть. Факты истории свидетельствуют при этом, что отнюдь не всегда реализуется наиболее вероятная историческая альтернатива. Наоборот, в истории нередко происходят и самые, казалось бы, невероятные события. «Мы не верим ни призванию народов, ни их предопределению, – писал в свое время А. И. Герцен. – Мы думаем, что судьба народов и государств может по дороге меняться, как и судьба всякого человека. Но мы вправе, основываясь на настоящих элементах, по теории вероятности, делать заключения о будущем»[23]. В истории нет либретто, отмечал тот же Герцен, путь в истории не назначен, маршрут истории не написан заранее. «Если бы в жизни народов и человечества все было бы предопределено, то история потеряла бы интерес, сделалась бы скучной, ненужной и смешной»[24].
Не признавал роли случая или влияния сильной воли на исход событий и Лев Толстой. «Исход великих событий непредсказуем, но только потому, что никто не знает Судьбы или промысла Бога. “Сердце царево в руке Божьей”, – говорил Толстой, цитируя Библию. Великий человек – это действительно избранник судьбы… Человек, облеченный властью, – ее орудие, а не ее господин»[25].
Л. Толстой был, несомненно, неправ, принижая возможности Наполеона, Александра Первого или Кутузова как полководцев. Конечно, бывают случаи, когда не приказы командующих определяют ход и исход военных событий. Но можно привести еще больше примеров, когда именно воля и умелые действия полководца сыграли решающую роль в исходе битвы.
В определенных пределах человек обладает свободой воли и свободой выбора, и это делает многие из его поступков непредсказуемыми. Человеческое сознание, конечно, не свободно от влияний как многих внешних, так и многих внутренних факторов, однако оно не является их простым отражением. Как духовное существо, человек обладает определенной активностью, которая может изменить в некоторых пределах и рамках ход внешних материальных событий и процессов – в том числе и исторических событий и процессов. «Мы не верим, – писал на этот счет Р. Гароди, – в автоматический приход будущего, чья история уже написана и где нет якобы места участию человека. Есть разные варианты возможного будущего. Каждый из нас несет личную ответственность за их осуществление»[26].
Я не буду углубляться дальше в обсуждение всех этих сложных проблем историко-философского характера. Отмечу только, что моя точка зрения совпадает с мнением советского историка Л. Ренделя, который писал в одной из своих, к сожалению, неопубликованных работ: «Исторический процесс целесообразно рассматривать двояким образом. Во-первых, как процесс, где поведение людей определяется независимыми от них закономерностями и внешними условиями. Это позволяет представить подлинное положение действующих лиц на исторической сцене. Во-вторых, как процесс, свободно направляемый его участниками. Это позволяет лучше оценить негативные и позитивные последствия волевых решений действующих лиц»[27].
Переходя к поставленному в заголовке данного раздела вопросу об Октябрьской революции, мы должны ясно сказать, что ход событий в это время определялся не только неудержимым и, казалось бы, неотвратимым движением народных масс, но и организованной деятельностью партии большевиков. Победу Октябрьской революции готовили многие из деятелей партии – Л. Троцкий, Я. Свердлов, Ф. Дзержинский, И. Сталин, В. Антонов-Овсеенко, Ф. Раскольников, П. Дыбенко и другие. Однако главную роль в событиях Октября 1917 года сыграл, несомненно, В. И. Ленин, деятельность которого наложила на события XX века гораздо больший отпечаток, чем, например, деятельность Наполеона на события начала XIX века.
