«Что ж мы за люди такие? Что за общество строим? – мрачно думал Олег. – Сиплые шуты, не способные без помощи техники спеть двух нот, строят себе замки, сопливый пацан, забивающий за сезон три мяча в ворота соперников, становится миллионером, и в это же время настоящие учёные живут впроголодь, денег на то, чтобы помочь детям, с которыми судьба и так обошлась сурово, у нас нет…»

Он помотал головой, пытаясь отогнать тяжёлые мысли, и прислушался к разговору археологов, которые, оказывается, в хвост и гриву честили вислоносого Лупеску. Особенно негодовал Маслов:

– Ну, где он такие лопаты раздобыл? – сердился он. – Металл гнётся, черенки тяжёлые, все в заусеницах! Совсем о людях не думает, а ещё проректор. Как можно к своему делу настолько наплевательски относиться?

– Можно, – хмуро констатировал Евгений. – Подожди, ещё и не такое увидишь. Мне иногда кажется, что у нас чиновников в специальных учебных заведениях готовят, куда нормальным людям вход строго запрещён.

– Небось этот Лупеску учился в той школе, о которой вы, Евгений Васильевич, только что рассказывали, – уже успокаиваясь, буркнул Маслов.

– И что? – вклинился в разговор журналист. – Ну, пускай учился ваш Лупеску там. Но он же эту школу наверняка с отличием закончил…

Последующие несколько секунд Олег потом вспоминал с ужасом. Евгений бросил руль, прижал ладони к лицу и залился хохотом, не обращая внимания на то, что машина идёт юзом. Наконец он пришёл в себя, нажал на тормоза, вытер слёзы с глаз и погрозил журналисту пальцем:

– Ты это… Не шути больше так!

– Не буду, – пообещал Алексеев. – Мне моя жизнь ещё дорога… Слушайте, мужики, может, я лучше дальше пешком пойду, а? Угробите ведь, как пить дать, угробите…

– Не успеем, – успокоил его Ярков. – Мы уже почти доехали.

– Точно, – подтвердил слова шефа студент. – За поворотом уже наш лагерь будет виден.

Палатки у археологов были большие, вместительные – на несколько человек каждая, хотя старенькие и изрядно выгоревшие на солнце.

– Военные в прошлом году подарили, – пояснил Евгений. – Командир части – большой любитель истории, так что вырвал их из зубов какого-то прапора. Тот, говорят, слезами обливался, наверняка рассчитывал загнать эти палатки кому-то… Разместишься в моей, она поменьше, но нам места хватит. Не возражаешь?

– Поскольку ты, насколько я помню, не храпишь, ничего не имею против, – ответил журналист и спросил: – Комары вас не сжирают?

– Запаслись всякой всячиной, их отгоняющей, – успокоил его археолог. – Да и не много здесь комаров – ветерок сдувает.

После того как Алексеев занёс в палатку свой немудрёный багаж, Ярков предложил:

– Давай-ка сначала перекусим чем бог послал. Заодно и расскажешь, что и куда писать собрался.

– Поддерживаю, – согласился Олег. – Утром я, конечно, пожевал, но дело-то уже к обеду идёт…

Он с удовольствием умял здоровенную миску овощного супа, археолог же копался в своей тарелке без особого энтузиазма.

– Понравилось? – спросил он.

– Вполне.

– Это пока в новинку. А мои пацаны растут, им мясо требуется, и не раз в неделю, а чаще… Ладно, если насытился, идём, брат, на раскопки, тут меньше километра. Мне похвастаться не терпится. Ужин обещаю посолиднее, Маслов наверняка расстарается.

Узкая, поросшая травой тропка то поднималась на невысокие бугры, то ныряла в ложбинки. Солнце палило с неба, вовсю заливались кузнечики.

– Эти земли чьи теперь? – спросил Олег.

– Чёрт бы его знал, – фыркнул археолог. – Раньше здесь отделение колхоза было. Видишь деревушку? – и он показал на несколько домишек, видневшихся вдалеке. – Вымирает. Причём по вполне объективным причинам в ней и в лучшие-то времена едва ли полтора десятка дворов насчитывалось. Нет здесь работы – хороших полей мало, кругом кочкарник да осока. Когда колхозные земли раздавать стали, желающих на эту неудобицу не нашлось. У нас с местной властью договор на раскопки ещё на два года, а что дальше будет – бог весть. Выкупить бы весь этот участок, он и стоит-то немного, да откуда у университета деньги? Боюсь, прихватизирует его кто-нибудь, и конец нашим научным расследованиям. Да что далеко ходить, буквально позавчера приезжал сюда какой-то бизнесмен: рожа смурная, через слово мат-перемат. Хочу, говорит, северных оленей сюда завезти, для них это пастбище в самый раз.

– Чего-чего? – удивился журналист.

– Вот и я так же глаза выпучил. Но что возьмёшь с дурня, особенно если у него мошна тугая? Так что приедет сюда такой оленевод, и хана всем моим планам. Сегодня бизнес первее всего, куда уж до него какой-то науке…

Бывшее городище впечатляло размерами, но и только, пожалуй. Большущая площадка, там и сям испещрённая свежевырытыми ямами. Но Евгений повёл Олега к невысокому кургану, стоящему несколько в стороне.

– Техники у нас в этом году нетути, – на ходу говорил он, – так что пробивались мы к захоронению дедовским методом – прорыли подкоп. Не беспокойся, там всё прочное, на голову ничего не ухнет.

– Да я об этом как-то и не думаю, – заметил журналист.

– А зря, ибо техника безопасности всегда должна быть на первом месте! – назидательно изрёк Ярков. – Не стоит надеяться на дядю, даже если этот дядя такой надёжный, как я. И вот ещё что: ход получился у нас довольно узкий, так что не обессудь.

– Если ты протискиваешься, то уж я как-нибудь, – заверил Алексеев.

– Да он и не длинный… – завершил наставления археолог. – Ну что, двинули? – и он показал на узкую щель, вгрызающуюся в тело кургана.

Олег молча шагнул вперёд. В голове метались мысли:

«Неужто я сейчас увижу Ключ? Но почему тогда я его не чувствую? И у Евгения в палатке ничего не ощущалось, а ведь, если они его нашли, это должно было хоть как-то проявиться… Ладно, “ещё немного, ещё чуть-чуть”[7], как поётся в одной хорошей песне… А ход-то и вправду низковат, макушка то и дело чиркает об его потолок. Стоит, пожалуй, нагнуться пониже… О-па, похоже, дошёл…»

Журналист неожиданно оказался в помещении, напоминающем пещеру: потолок ушёл ввысь, стены раздвинулись. Это он понял на ощупь – не было видно ничего, абсолютная чернота, аж круги плыли перед глазами, напрасно старающимися хоть что-то рассмотреть. А ещё тишина, вязкая какая-то, такое ощущение, что её потрогать можно. Только стук собственного сердца тревожно отдавался в ушах… И по-прежнему никаких признаков Ключа Умирающей Луны, ничего, указывающего на то, что он где-то рядом…

– Отойди от входа, – глухо донеслось откуда-то. – Только осторожно…

Олег поспешно сделал два неуверенных шага в сторону и снова замер на месте. Невидимый археолог шумно заворочался, видимо, выбираясь из подкопа, потом прошуршала струйка песка, скатившаяся по стене, и вдруг ослепительно ярко вспыхнула лампочка карманного фонаря. Луч света описал полукруг, темнота недовольно отступила, явив глазу земляные стены с неглубокой нишей в одной из них и бревенчатый потолок.

– Перед нами типичное скифское захоронение, – лекторским тоном заговорил Евгений. – Пол могилы выстлан берестой и вымощен, для этой цели использован горбыль. Углы укреплены брёвнами, низ стен выложен плахами. Перекрытие многослойное, накат, который мы видим, сделан из мощных брёвен. Ну как?

– Впечатляет… – негромко отозвался журналист: говорить полным голосом в этой древней могиле почему-то показалось ему кощунством.

– Но я тебя, брат, не для этого сюда тащил, – объявил Ярков. – Вернее, не только для этого. Смотри!

Луч света упёрся в дальний угол погребальной камеры. Из слежавшейся от времени земли торчал… человеческий скелет. Череп давно отвалился и теперь лежал на полу, чернея пустыми глазницами. Распались и кости одной из рук, но другая – правая – каким-то чудом уцелела, и её костяк бессильно свисал вниз.

– Кто это? – невольно вздрогнул Олег.

– Могильный вор, – тоже снизив голос, пояснил археолог. – Видишь ли, курганы издавна привлекали всевозможных грабителей, ведь рядом с покойниками зачастую укладывали весьма ценные вещи. Ну а желающих поживиться за чужой счёт хватало во все времена. Этому мошеннику не повезло. Едва ли он действовал в одиночку, чтобы прокопать ход сквозь курганную насыпь, одной пары рук мало. Технику безопасности, к коей и ты отнёсся весьма несерьёзно, грабители тоже не очень соблюдали – их время подстёгивало, да и пойманным за таким занятием на пощаду рассчитывать не стоило. В итоге земля обрушилась, и его придавило: голова и плечи оказались здесь, а всё остальное осталось под насыпью… Внизу валялись глиняная плошка-светильник, с помощью которой воришка освещал себе путь, и его воровское орудие – что-то смахивающее на мотыжку для копки земли. Видимо, он их выронил с перепугу. Пытался, конечно, выбраться, но не смог. Если присмотреться, видно, как он исцарапал стену камеры там, куда мог дотянуться.