Я люблю твою строгую нежность
И твои голубые глаза.
Я люблю твою нежную строгость,
Без которой бы жить не смогла.
Я люблю позолоту деревьев
И опавшей листвы кутерьму.
Разноцветных небес превращенья
Всё любя, я дышу и живу.
Ты уходишь, я жду возвращенья,
Возвращаешься, плачу опять.
Никогда ты не просишь прощенья
У меня, что приходится ждать.
Но всё то, что на сердце годами
Я ревнуя таила от всех,
Для тебя я рассыплю звездами,
Словно звонкий и дерзостный смех.
Ломая шапку перед вороном,
Поклон отдавши тёмным елям,
С дороги прочь шагнём наторенной
В тишайший лес, пропахший прелью.
Наш старый лес, ты видел многое,
Вцепившись в землю что есть силы.
Теснимый издавна двуногими
Ты стал скупым и молчаливым.
Молчанье замерло утробное
В гущине, встрёпанной спросонок.
Деревья лишь переплетённые
Скрипят и плачут, как котёнок.
Шаги в глуши почти неслышные.
Подстилка скроет их лесная
И сохранит под древней крышею,
Где тени навзничь опадают.
Здесь силуэты все нечёткие.
Топорщат сучья буреломы.
Здесь длинный путь быстрей короткого,
А повороты незнакомы.
Тропинки в рыночной сумятице
Спешат по непролазной чаще,
Не начинаясь продолжаются,
И пропадают не начавшись.
Ведут все тропы потаённые
В затрущи без конца и края,
Где встречу шёпоты зелёные
С самим собою обещают.
Когда-то наречённый предками
И домом боговым и богом
Лес обращает нас, как зеркало,
И сам в гостей глядится строго.
Лес отпускает без прощания
Тех, кто в ладу с его законом.
В душе у них его молчание
Звенит хрустальным камертоном.
Но даже те, кто жёлтой искрою
В глазах смущает робких агнцев,
По временам из сени лиственной
Должны к опушке возвращаться.
И, чтобы на пути к привычному
С тропинки нам лесной не сбиться,
Мы в густолесье неулыбчивом
Оставим лешему гостинцы.
Скорбной музыкой звёзды полны,
Квадратами окна приклеены.
Гений!
На улицах толпы разинули рты:
Зачем Ты родился, Гений?!
В торжестве кипарисов, в унынии мирт
Разворачивался простынёй экрана
Недоделанный, злобный и алчущий мир.
Гений, для кого Ты родился так рано?!
В тесной комнате несколько радостных лиц.
Для них Ты – всё. И это так радует!
Но уже в городах под факельный блиц
Невинная кровь стекает, капает.
Не поймут, не оценят, не пощадят!
Нет винтовок и бомб – гвоздями прикончат.
Вот уже собираются на площадях.
Крики ужаса множатся – громче, ГРОМЧЕ!
Быть может судьбу испытать хотел?
Так много зная к народу рвался.
Зачем не ушёл Ты от них, зачем?!
Зачем у креста Своего остался?!
К Тебе как к свету, как к солнцу шли.
Ученики нужны? – Бери, пожалуйста!
О, люди, до чего же вы немощны.
Но всё исправимо – жалуйтесь!
Кто-то при смерти. Верует? – Да!
Исцелён! В удивлении все расступаются.
А Ты уже уходишь туда,
Где другие в Тебе нуждаются.
Завистников тучи: шипят, кружат,
Языки распухли от лжи и яда.
Кошель Иуды безденежьем сжат.
Зачем Ты споришь с ними? Не надо!
Слуги Ирода тайные —
В мозгах всё вправлено,
Всё лояльное, всё отравлено.
Ложь как сахар, как хлеб,
Без неё – пустота.
Расселись и лгут в лаврах красноречия.
Лишь Тебе одному их сущность ясна —
Нутро – собачье, шкура овечья!
Всю правду в глаза, чтобы каждый знал.
Они от ярости зубы скалили.
А Ты один – никого не позвал.
Ученики! Почему вы Его оставили!!?
Один на тысячу – правда и ложь.
Слышно как мухи о стены бьются.
Что ж это? Люди! Не смейте! Не трожь!!!
А Ты, уходя, не забыл улыбнуться…
……………
Безмолвным криком наполнен воздух.
То ли кровь Твоя, то ли дерево плачет?
Гвоздей подневольных молчание грозно.
Палачи, вам время отплатит!
Всё кончено… Ученики разбрелись.
Лишь новая вера кусками виснет.
Лишь Понтий и слуги вина надрались,
Да лоб Петра отчаяньем стиснут.
Лучами красными небосвод отсвечивал,
Преломлялся и падал на Крест косясь.
И этим вечером, кровавым вечером,
Живое прокляло людскую власть.
С этого года, к годам грядущим,
Несчастьям людским суждено расти.
Страданьем отмечены к Правде идущие.
Молю Тебя Бог, палачей не прости!
