− Ааааа! - выл человек, кувыркаясь в огненной купели, раскидывая и распинывая горящие тюки, усиливая хаос и пламя.

Дверь конюшни распахнули, обслуга спешила выручать из горящих стойл перепуганных животных. Работами руководил сам хозяин - Трий Брисс.

− Ласточку! Ласточку уводите! - командовал он в стороне опасности.

Любимую кобылу, отловили и накрыли мокрой попоной, уберечь от беспощадной стихии огня.

Перепуганный рыжий жеребец сделав короткий круг (его так и не сумели перехватить) ринулся к выходу. Тараном смел людей. Ударив корпусом, откинул кобылу к горящему столбу, вылетел во двор вынося за собой сонм искр и тлеющий шлейф гривы и хвоста. Сбитая Ласточка припалив бабку дико завизжала, закозлила, залягалась, никого к себе не подпуская

− Ласточка! Ласточка! - тщетно звал её конюх с выгоревшим до кости лицом.

Его сообразительный помощник подхватил с земли кнут, вжарил лошадь по припаленной шкуре.

− Но, пошла, клятая! Пошла! - и кнутом, кнутом! По шее, морде, почему дотянулся, подчиняя обезумившую кобылу.

Огонь наступал стремительно, распространялся по всюду, где было чему гореть. Жалкие попытки унять бедствие малой водой из бочки не принесли результата. Подобрав сено и солому, пламя въедалось в дерево стен и потолков, прогрызло крышу. Огненным гейзером разбросало угли и горящие доски по округе, далеко, до перекрестка, осветило улицу и небо.

На соседскую беду уже спешили любопытные. И неизвестно чего народ больше пугался, торопливых подробностей о чудовище или бушующего пламени. Особо совестливые бросались помогать управиться с несчастьем.

Трий Брисс был рад принять любую помощь. Горело его добро. Нажитое, скопленное, уварованное, отнятое за долги.

− Ведра раздайте! Ведра! - распорядился торговец вооружить подмогу и, не ломаясь, звал остальных. - Помогите, бедую!

Ветер, разносивший чад и дым вдоль строений, отозвался в числе первых. Ворвался на подворье, оттуда в конюшню, раздувая огонь, наполняя его вселенской силой и неукротимой яростью. Искры, угли, щепки, тлеющие и горящие угли, тряпки и головешки полетели из всех углов. Широкие створки задних ворот качнулись под неистовым напором, разошлись, образуя щель, дотянуться огненной метели до фронтона амбара.

− Воды давайте! Воды! Больше воды! Больше! - метался Брисс в людском толковище.

− Вывели ужо лошадок саин Трий, − успокаивали хозяина.

− Зерно займется! Зерно! - орал хозяин. Что ему лошади? Зерно! Зерно! Вот забота!

Для разбушевавшегося огня четыре сажени не расстояние. Выстилая огненную дорожку мчались малиново-оранжевые волны к деревянной стене. Скакали и карабкались вверх, заползали под водотечник и повальные слеги, прорывались внутрь, вцеплялись в перекрытия и крошили старую черепицу. Разбегались полосами вспыхнувшего в венцах мха. Бились в отдушины и узкие оконца, скукоживали бычьи пузыри и спекали слюду, выстреливали протуберанцы огня.

− Зерно вывозите! - заходился в крике хозяин. - Зерно!

В бестолковой толчее трудно навести порядок. Еще труднее донести до перепуганных людей чего именно от них требуется. Осознанных и слаженных действий, а не плескания воды из ведер куда придется и беготни с места на место.

Потребовалось время, которого и так не много, выстроить, вытянуть людские цепочки от колодца, где ведра наполняли, тягая огромную бадью, с пяти ростов глубины, до занявшегося огнем амбара. Конюшню, чего уж там, оставили догорать.

− Выручайте родимые! - метался Брисс в отчаянии и бессилии что-либо исправить. - Отдарюсь! Серебром отдарюсь!

Постепенно люди приноровились. Работали на пределе сил, противопоставив упорство безумию огненного лиха. Уставших подменяли отдохнувшие, те в свою очередь переуступали места новоприбывшим. Лилась вода, баграми растаскивали крышу, отчаянные ныряли в амбар и выносили затлевшие мешки. Дело ладилось. Огонь ворчал, не отступал, но продвигался вперед уже не столь яростно. Поднажать бы, перемочь, а там глядишь и верх взять над пропастиной.

− Еще чуток! Еще! - подбадривал Брисс людей в цепочках. - На убыль идет! На убыль!

Не получилось одолеть порождение чудовища. Стропила и слеги в конюшне затрещали, медленно и обреченно проседая. Потом одномоментно ухнули, выплюнув во все стороны чудовищный жар. Огненный восход взметнулся к небесам, превращая ночь в день, прерывая и останавливая слаженную работу. Все что могло гореть горело. Охваченные пламенем человеческие фигуры недолго метались, распугивая остальных. Счастливчиков тушили, повалив на землю, накрывая рогожей и обсыпая песком. За других молились, отчаявшись вызволить из беды.

Желто-красная завируха пролетела по саду, уничтожая молодые яблоньки и сливы. Тоненькие стволы превратились в прах и пепел. Хозяйскому дому подкоптила стену, даром каменный. Дровяник постоялого двора, что по соседству с Бриссом, превратился в факел. Чудом не до тянулась до лекарни, но подожгла хозяйственные строения. Этим не кончилось. Уже второй волной, от бриссова подворья пошла-понеслась по округе настоящая огненная лиховерть. Добралась до жилища богатой вдовы Шойт и её ремесленной. Обратила в угли швальню - только-только мужики отстроились. Оттуда уже переметнулась хозяйничать в сукновальню Грюзза. Вполне возможно прорвалась бы за пределы Короткого Вала, но уперлась в каменные развалины монастыря павлиан.

Люди отступили, более не препятствуя огню. У многих дымилась одежда, сгорели волосы, пузырилась обожженная кожа.

Тягой сорвало крышу амбара и вытянуло пламя вверх. Через оконца, отдушины и двери, отгоняя последних смельчаков, высунуло языки жара. Кто успел, отскочил, убежал, уберегся. Кому-то не фарт. Обуглились куклами, завоняли паленым.

− Сгорит же...., − плакал Брисс не в силах отбить добычу у огня. - Сгорит..., − сипел сорванным голосом.

Его не слушали. Не свое. Жизнь за деньги не купишь. А он? Он еще себе наживет. Хлебцем торгует, лишний грош просит. Ныне сказывали три цены брал, живоглот!

Сердобольно и бестолково накрыли погорельца плащом. Хотя к чему он у такого пекла.

Брисс бессильно обмяк, осел, завалился на бок. Его подхватили, оттащили подальше, где спокойней, тише, прохладней.

− Лекаря кликните.

Послали за лекарем и заодно за хозяйским братом.

Почти под утро прискочил Ахен Брисс плохо одетый, в сопровождении преданных людей. Не секрет, не ладили родственники. Младший два раза в долговой яме сидел. Старшому задолжал, тот и не церемонился.

− Порядок должон быть, − воспитывал он меньшого. Теперь, стало быть, некому науке читать.

Растолкав столпившийся и гомонящий народ, Брисс склонился над братом.

− Что с ним? Прибило? Угорел? - спросил Ахен и получил в ответ.

− Сердце не выдержало.

− Почему здесь? В дом несите, − приказал он. Не оказия, не несчастье, так и порога никогда бы не переступил. А теперь командует. Как же, новый хозяин.

− Не от сердца то, − шепнул охранник. Венс человек опытный, знающий. Глаз острый на всякие мелочи.

ˮО чем ты?ˮ − встревожился Ахен.

− Кровь в ухе. Шилом ткнули, − произнес Венс так тихо, что еле расслышали.

Ахен кивнул − понял.

Своими догадками они ни с кем не поделились. Венсу ни к чему, а Ахену не зачем. Умер Трий Брисс, младшему в наследство вступать. А вызнают − убийство... Попробуй докажи, не ты подстроил. Все свидетели, не роднились они.

Кому горе великое, кому промысел ночной. Ускользнувшую в темноту фигуру успели - заприметили.

− Ну-ка..., − кликнул приятелей Коготь, устремляясь догонять. На пожарище глаз много, рискованно. И драбов набежало. А вот подальше, укромней, можно и спытать удачу. Наметанный глаз ночного грабителя, пусть на жертву и не долго смотрел, но выделил нужные детали. Одежка добрая, манеры не босяцкие, опять же сумка. Может чего с подворья утянул. А может лекаришка или кто из подмастерьев, а то и сам мастеровой. Быстро обернуться, еще кого с пожарища прихватить успеют.

Преследователей Колин приметил, не мудрено. По ухваткам не из лучших. Давно бы догнали, прижали и выпотрошили. Но эти медлили, выбирая место, потемней и поспокойней. Когда зарево до небес полгорода пройдешь, найти подходящий кут.