Под ласковыми солнечными лучами идти было одно удовольствие и до перевала они добрались быстро. Здесь же сопку словно обрезал гигантский нож, так круто пошла дорога вниз.

Мужчина стал спускать первым, стараясь подать Дине руку. У женщины на ногах были туфли, немилосердно скользившие по мокрой траве.

Гуннару в кроссовках было куда удобнее, и скоро уже показались кустарники с желтыми цветами или ягодами, отсюда и не разберешь.

Когда уже до них оставалось метров пятьдесят, Дина пояснила:

- Облепиха.

- Так много?

- Сама растет, с каждым годом все ближе к поселку. Я тебя обязательно вареньем угощу. Очень полезно. Ой!

Уже заканчивая фразу, она поскользнулась и села, некрасиво вывернув ступню.

Гуннар присел рядом и помог женщине подняться.

- Ничего, прорвемся! - Крепилась Дина, но шагу ступить не смогла, закричала в голос.

- Все. Не надо, брось меня. Иди по тропинке, дойдешь до поселка, там, в крайнем доме слева, тетка Анна живет, позовешь, скажешь, Динка ногу подвернула.

Но Гуннар не собирался слушать ее приказы. Вместо этого он снял рюкзак и предложил Дине сесть на закорки.

- Да что ты, во мне килограмм семьдесят.

- Я сказал, садись! - Приказал он, и от волнения стал заметен его прибалтийский акцент.

Дина поняла - спорить бесполезно.

Она обняла присевшего мужчину за шею, он подхватил ее под коленями и, с трудом привстав, начал спускаться.

Если бы это случилось на вершине сопки, вряд ли бы он осилил, донес такую, пусть и драгоценную, ношу.

Но тропинка среди облепиховых кустов вела под гору, а потом и вовсе выровнялась. И скоро они уже ловили в поселке попутку,

Снова стало пасмурно, пошел дождь, Дина лежала на кровати в спальне, в полумраке комнаты было видно, что нога немного опухла.

Гуннар сделал тугую повязку из полотенца, найденного на кухне, и все рвался вызвать врача.

- О чем ты, один фельдшер на три района. Это не перелом, вывих, уже и не болит, если не шевелится.

Гуннар стоял рядом с кроватью, не зная, на что решиться.

- Ты, наверное, кушать хочешь? Там в холодильнике окрошка, только ее заправить надо, квас в трехлитровой банке на окне.

- Я не хочу.

- Тогда приляг со мной,- попросила вдруг таким беспомощным голосом, что он не мог отказать.

- Эх, все не так у меня. - Всхлипнула Дина ему в плечо. - Хотела баню сегодня истопить, попарились бы мы с тобой. Потом бы под окрошку водочки за твой приезд, а то деревянные оба какие - то.

- Ты же не пьешь.

- Ради такого случая стопочку бы пригубила.

Она хотела добавить, что ничего он не понимает в женщинах. Зачем она туфли и платье на озеро надела? Ведь только чтобы ему понравиться, и так хорошо с пещерой получилось, а он даже попыток не делал ни обнять, ни поцеловать. Видно, совсем она старуха.

Но вместо этого осипшим от волнения голосом спросила:

- Откуда деньги, машину продал?

- Нет, барометр. Он антикварный.

Они лежали молча, закрыв глаза, словно стесняясь нахлынувших чувств

- Ты меня не жалей, мне жалости не надо. Ни от кого.

- Мне тоже, Дина, жалости не надо.

Гуннар подвинулся поближе, обнял ее, целуя в макушку с упрямыми завитками.

А Дина поцеловала его в плечо.

Губы ее были горячими, даже через рубашку он чувствовал их жар.

- Не прогонишь? С тобой век доживать хочу.

- Мы с тобой не доживать, мы жить будем, долго и счастливо! - Сказала Дина и прижалась к Гуннару.