Основная ответственность за эвакуацию легла на директоров – заведующих пионерскими лагерями, детскими садами, яслями, детскими домами. Организованного вывоза детей из районов западнее Минска в документах и воспоминаниях почти не прослеживается. Необходимо иметь в виду, что детских заведений в западных районах Беларуси было намного меньше, чем в центральных и восточных областях республики. Важно подчеркнуть, что вожатыми в пионерских лагерях, яслях, других детских учреждениях, вывезенных из городов на оздоровление в сельскую местность на лето, как правило, работали студенты или старшеклассники городских школ, поскольку весь основной штатный персонал на лето уходил в отпуск. На плечи небольшого постоянного состава и их юных помощников легла основная тяжесть по спасению жизней детей. С особыми трудностями встретились воспитатели детских яслей. Если воспитанники детских домов и пионерских лагерей были постарше, то в яслях находились дети совсем маленького возраста, за которыми требовался совершенно иной уход.
Эвакуация детей из Беларуси, а именно то, что было сделано в первые недели грозового сорок первого, – это действительно величайшее проявление героизма сотрудников детских учреждений, педагогов, врачей и представителей многих других профессий. Но у нас пока недостаточно сведений о некоторых детских учреждениях и людях, спасавших детей. Требуется дальнейший поиск.
На гостеприимной земле сестер и братьев
На узловых железнодорожных станциях многих крупных городов России с первых дней войны активно работали эвакуационные пункты, выполнявшие задачу по приему и размещению эвакуированных граждан, учреждений и промышленных предприятий. На таких пунктах круглосуточно находились представители государственных учреждений и медицинские работники.
Война разбросала детей из Беларуси по многим регионам страны. Наибольшее количество детских учреждений было вывезено и размещено в РСФСР. Детские коллективы нашли приют на Алтае, во Владимирской, Вол го градской, Вологодской, Ивановской, Калужской, Кемеровской, Курганской, Нижегородской, Оренбургской, Пензенской, Самарской, Саратовской, Челябинской областях, в Мордовии, Удмуртии, Татарии, Чувашии. Война забросила детей из родных мест в далекие Казахстан и Узбекистан.
Делалось все, чтобы создать для детей, эвакуированных на восток, надлежащие условия жизни. Под детские дома, сады, ясли отводились лучшие здания – школы, клубы, санатории, дома отдыха и т. д. Многие из них пришлось расширять, в результате чего появлялась возможность размещать большее количество детей. Вывезенные на восток СССР белорусские дети находились на полном государственном обеспечении. На человека в день по нормам РСФСР выделялось 2 рубля 75 копеек. Руководство республики неоднократно посылало своих представителей в те регионы, где находились эвакуированные из Беларуси детские учреждения. Представители знакомились с условиями жизни детей, привозили подарки и детскую литературу. В отчетах подчеркивалось, что условия жизни, питания белорусских детей в основном удовлетворительные. Трудности были с обеспечением обувью и постельными принадлежностями, но постепенно и они преодолевались, детям отдавали все лучшее. Данные мероприятия требовали немалых материальных и финансовых затрат. Советская власть не жалела денежных средств на содержание дошкольных заведений. В январе 1942 г. Совет Народных Комиссаров принял специальное постановление «Об устройстве детей, оставшихся без родителей». Этим документом СНК обязал местные органы советской власти, заводы, фабрики, колхозы проявлять максимум внимания и заботы о детях, повсеместно открывать детские дома, сады-интернаты, приемники-распределители и другие учреждения закрытого типа. Государство поддерживало тех граждан, которые брали детей на воспитание или выражали желание осуществлять опеку или патронаж над ними.
Таким людям местные органы Наркомпроса должны были оказывать ежемесячную денежную помощь в размере 50 рублей на одного ребенка, для них были предусмотрены и другие льготы.
Представители правительства Беларуси часто посещали детские учреждения, в которых находились дети из республики. Неоднократно выезжала в специальные командировки Нарком просвещения Беларуси Е. И. Уралова, начальник управления Наркомпроса С. Я. Кунявский и другие. Они изучали положение детей в различных регионах, оказывали необходимую помощь.
Активное участие в создании детских учреждений для эвакуированных детей оказали женщины-активистки Кировской области, добрый почин которых нашел поддержку по всей стране. В период массовой эвакуации детей из прифронтовой полосы в Кировске прошло расширенное областное совещание женского актива по вопросам оказания неотложной общественной по мощи эвакуированным детям. Нарком просвещения РСФСР В. П. Потемкин в своем выступлении отметил, что забота о детях в дни войны является высоким патриотическим долгом, что в этом важном деле должна в широких и действенных формах проявляться инициатива женщин-патриоток. На его призыв горячо отозвались тысячи советских женщин.
Поддержку кировских активисток ощутили и белорусские дети. На Ура ле, в Алтае, Сибири, Казахстане, Узбекистане дети были окружены постоянным вниманием и заботой местных властей и жителей.
Многие крупные промышленные предприятия, колхозы, высшие учебные заведения Саратова, Самары, Нижнего Новгорода, Ташкента, Ашха ба да, Кустаная и других городов страны по своей инициативе брали на полное содержание и воспитание тех детей, которых на новых местах по разным причинам невозможно было разместить в детские дома или сады-интернаты. «Завод – отец, фабрика – мать», – так называли эти предприятия. Одними из первых взяли на себя такую необычную функцию Самарские сахарный и шарикоподшипниковый заводы. Строители этих предприятий срочно переоборудовали под детские сады-интернаты освобожденные помещения, а женщины-активистки организовали прачечную, баню, мастерскую по ремонту и пошиву белья, одежды, заготовке топлива и продуктов питания. В дальнейшем эти дошкольные учреждения стали одними из лучших в области как по благоустройству, так и по качеству воспитательной работы.
Вот как был организован прием детей в Узбекистане, куда направлялись и дети Беларуси.
В Узбекистан в годы войны были эвакуированы более миллиона человек. Особую заботу местные комсомольские и партийные органы проявляли о детях. В октябре 1941 г. по решению ЦК Компартии Уз бекистана и СНК республики был организован Центральный детский эвакуационный пункт (ЦДЭП). В его регистрационном журнале отмечается, что с 25 ноября 1941 по 1 июля 1943 г. в Узбекистан прибыли тысячи детей из разных областей СССР, в том числе дети из Беларуси. Узбеки сделали все, что от них зависело, чтобы ребята были здоровыми и образованными. За ними был установлен хороший уход. Правительство республики вы деляло на каждого ребенка 866 рублей, что на 388 рублей больше, чем расходовалось до войны[10]. Одним из сотрудников ЦДЭП работала эвакуированная из Минска библиотекарь Софья Айзиковна Гурвич.
Первым начальником эвакопункта была назначена Наталья Павловна Крафт.
Условия работы были трудные, напряженные. Сотрудникам пункта приходилось работать, не считаясь со временем, не думая об отдыхе. Согласно воспоминаниям работников, первоначально помещение для детского эвакопункта отвели на вокзале. Оно состояло из большого «приемного зала» – довольно темной комнаты с каменным полом. Кроме деревянных скамеек и стола, в ней ничего не было. Здесь обычно собирались дети до санобработки. В этой же комнате стоял столик, за которым сидел дежурный преподаватель. Он регистрировал прибывающих. Дверь из комнаты вела в длинный узкий коридор. Первая комната направо сначала была канцелярией эвакопункта, а потом сотрудники сумели сделать ее спальней для детей, прошедших санобработку. В уютной обстановке на чистых простынях и подушках впервые в тишине и покое ребятишки засыпали, забыв грохот и ужасы войны.
По воспоминаниям А. И. Авдеевой, долгое время проработавшей начальником Центрального детского эвакопункта в Ташкенте, создавать чистоту и уют помогали общественницы города, постоянно посещавшие эвакопункт. Большое дело делали эти женщины. Благодаря их бескорыстному труду ребята попадали в теплую, дружественную обстановку.
Контингент прибывающих ребят был самым разнообразным по возрасту, состоянию здоровья. Задача эвакопункта состояла в том, чтобы за двое суток ознакомиться с физическим и психическим развитием каждого ребенка и определить, куда его направлять: в детский дом или больницу либо устроить на работу. А. И. Авдеева вспоминала:
«Самое тяжелое впечатление производили дети-инвалиды. К нам попадали раненые, обожженные, контуженые, слепые дети. Эти жертвы гитлеровского вторжения всем своим видом и душевным надрывом потрясали нас. Их мы отправляли в детские инвалидные дома. Но об щение с ними надолго выводило из равновесия. Страдания этих детей вызывали у нас прилив ненависти к жестокому врагу, заставляли еще напряженнее работать, чтобы приблизить час победы».
В это тяжелое время на помощь сотрудникам детского эвакопункта приходили руководящие работники республики. Много внимания прибывшим ребятам уделял член Республиканской комиссии помощи эвакуированным детям (была создана в Узбекистане и такая комиссия) всеузбекский староста Юлдаш-ака Ахунбабаев. Всегда спокойный, доброжелательный, отзывчивый, он внимательно выслушивал сотрудников ЦДЭП и немедленно принимал меры по оказанию помощи. Значительную поддержку оказывали эвакуированным детям и другие члены Республиканской комиссии – Е. И. Пешкова (жена М. Горького), Иванова (жена писатели Вс. В. Иванова).
«С питанием у нас было хорошо, – вспоминает А. И. Авдеева. – Обеды готовили на своей кухне, а когда эшелон шел через Ташкент, мы организовывали обед прямо в зале вокзала.
Хуже было с одеждой, трудно было на такую массу детей срочно заготовить все необходимое. Приходилось самим изобретать, находить способы защищать ребят от холода. И выходили из положения. Когда нам выдали кошмы, мы решили пошить из них ребятам бурки. Другой раз получили шестьсот вязаных шарфов. Из них сами сшили свитера, шапки.
…Были у нас утраты, они тяжелым камнем ложились на сердце. Му чительно терять товарищей, стоящих с тобой рядом, плечом к плечу в труд ной повседневной борьбе за жизнь детей. Десятилетиями не заживает такая рана. В дружном коллективе Центрального эвакопункта только с декабря 1942 г. по март 1943 г. из тринадцати человек переболели тифом восемь. Из них умерли трое. До сих пор, как живая, стоит перед глазами наша любимица, воспитательница Валя Муштакова. Восемнадцать месяцев, не покладая рук, изо дня в день самоотверженно работала двадцатилетняя красавица Валя. Ино гда приходилось работать по три – четыре дня без отдыха. Но она не сдавалась, казалось, для нее не было ничего невозможного. Надо ли добиться санобработки детей вне очереди или устроить на работу подростков – все Валя делала быстро, без осложнений. Дети очень любили ее – она умела подойти к каждому из них. И вот… Не стало нашей Вали. Сыпной тиф скосил ее в течение шести дней. Угасла молодая, яркая жизнь.
Суровым январским днем мы провожали эту чудесную девушку в последний путь. Безутешно рыдала мать, горько плакали многочисленные подруги и друзья Вали.
Вскоре сыпняк унес жизнь Любы Гукасьян. Скромная, молчаливая, незаметная, она делала большое трудное дело – была завхозом эвакопункта. С раннего утра до поздней ночи на ногах. В мороз, в ненастье, в любой день надо было добиваться бесперебойного снабжения детей продовольствием и обмундированием. Трудный участок работы, особенно в военное время. Но эта миниатюрная женщина отлично справлялась со своими обязанностями. Ласково и любовно одевала она прибывших ребят. Снимала лохмотья, подбирала по росту одежду, а если надо было, то и ушьет, выпустит швы. И все делала с шуткой, как будто не было трудностей. А как она бережно хранила детское продовольствие! Конфетки к чаю никто у нее не выпросит без наряда. – Детям это! Поймите!
Долго не могли мы забыть и нашего дядю Алёшу, сторожа эвакопункта, да и был ли он только сторожем? Ездил он с Гукасьян за продуктами, ходил в разноску с пакетами по учреждениям, а поздним вечером, окруженный малышами, он рассказывал им сказки. Или вскипятит большой чайник, поставит посредине зала и угощает только что прибывших с эшелоном голодных озябших ребят горячим чаем. Вот таким был Алексей Курбатов, скромный, застенчивый и очень отзывчивый человек»[11].
