Потом Васины уговоры: «Солнышко, ты самая прекрасная! Я только о тебе и думаю!»

Затем динамо. Захлопнутая и запертая на ключ перед носом Сычика дверь каюты.

Далее новые букеты, новые подарки – на сей раз чуть поскромнее. Телефонные звонки и письма с клятвами в любви и верности.

Следом поощрение за ретивость – новая ночь виртуозного секса.

И в завершение новое динамо.

В общем, все как всегда, за одним-единственным исключением – ни мне, ни даже Кошечке в этот раз игра не доставляла никакого удовольствия. Наоборот, на душе было тошно, как во время общения с особо гадостным клиентом. Сычик не вызывал у меня омерзения, совсем нет! Просто казалось, что, ведя с ним свою любимую игру, Кошечка не развлекается на всю катушку, а бьет ногами оголодавшего бездомного пса или кота. Я пыталась объяснить себе и своему двойнику, что Вася не заслуживает жалости: все эти годы он вполне счастливо жил под крылом папахена-самодура, а через несколько лет станет его точной копией. Но легче от этого почему-то не становилось ни мне, ни Кошечке.

Чем дальше, тем хуже я себя чувствовала. Мерзостное состояние духа стало совсем уж невыносимым в пасмурный, но теплый день, когда теплоход наконец-то приплыл в чудесный город Питер.

Я стояла на палубе и смотрела на приближающийся берег. Васенька топтался рядом и блеял:

– Я люблю тебя, Ника! Ты веришь мне?! Что мне сказать, что мне сделать, чтобы ты мне поверила?!

– Я верю тебе, – ответила Кошечка совсем не так завлекательно, как обычно, а просто устало. – Любишь ты так же замечательно, как танцуешь.

– Я не это имею в виду! – он покраснел. – Я по-настоящему тебя люблю, понимаешь?!

– Вася, – Кошечка – это случилось с ней впервые – отошла в сторонку, предоставив слово мне, – я верю, что сейчас ты говоришь абсолютно искренне. Ты действительно убежден: то, что между нами случилось, и называется настоящей любовью. Но – поверь моему опыту! – ты ошибаешься! Все, что было с нами, – просто хороший трах, не более того.

– Ты сама себе не веришь! – запротестовал он решительно. – Иначе бы ты не пыталась со мной порвать!

– Вася, – я вздохнула, – все люди иногда ошибаются, и я в том числе. Но опыта – и в жизни, и в любви – у меня гораздо больше, чем у тебя. Ты же понимаешь это, правда? Поверь мне: ты просто ничего не ел в жизни слаще морковки, потому и принял ее за райское яблоко. Вот и все.

Мне стало как-то не по себе: я отшивала Сычика почти теми же словами, какие использовала бы Кошечка в разгар хорошей игры. Просто #кошечка_на_работе. Блин, неужели я больше не могу сказать ничего оригинального? Или в таких ситуациях невозможно придумать что-то принципиально иное?

– Ты не морковка! – его глаза засияли жутким фанатичным огнем. – Ты – солнце, прекраснейшая и ярчайшая из звезд! Ты даришь покой и радость!

– Теперь абсолютно те же покой и радость ты сможешь испытать с любой женщиной, – бросила я, чувствуя себя невероятно старой. Мне казалось, еще несколько слов – и я рассыплюсь над морем горсточкой праха.

– Нет! Ты не веришь мне и не веришь себе! Но рано или поздно я смогу убедить тебя, что…

Я открыла рот, собираясь спросить, как отнесется Студнев-пер к внезапным чувствам сына и наследника. Но – о, счастье! – у меня зазвонил телефон. Рабочий телефон.

– Это твой парень? – спросил Вася хрипло. – Или муж?

– Это моя работа, – ответила я не без злорадства. – И не мешай мне сейчас, пожалуйста, ладно?

Я отошла от Сычика в самый дальний и тихий угол палубы и ответила на звонок.

– Ника, солнце, с приездом! – знакомый голос прямо-таки излучал энергию и дружелюбие. – Как поплавала? Сколько засушенных мужских сердец собрала в свою копилку? Как настроение? Готова ли к новым творческим победам?

– Все пучком, Стасик, – ответила я, изо всех сил стараясь держаться как обычно. – Хвост пистолетом, нос по ветру. Готова к новым свершениям.

– Это хорошо, – чертов Стасик, похоже, почувствовал нечто не то, поскольку в его голосе прозвучала тень сомнения. – Тогда все просто. На стоянке в порту ждет такси. Оно доставит тебя в аэропорт. Как раз успеешь на ближайший рейс до Москвы; билет для тебя, разумеется, уже заказан. В зале прилета тебя встретит Рубен – не забыла еще его? Так что доберешься до моей скромной хижинки с ветерком! На крыльях моей любви.

– Я бесконечно счастлива, Стасик, что ты так сильно любишь зеленые бумажки с портретами штатовских президентов, – сказала я ласково.

– Что ты, солнышко! – он рассмеялся. – Ты явно недооцениваешь убойную силу своего обаяния. Тебя я тоже люблю – почти так же горячо и страстно, как зеленые бумажки.

– Сильно подозреваю, что ты преувеличиваешь. Возможно, ты любишь меня несколько больше, чем морскую капусту и портвейн, но гораздо меньше, чем виски, устрицы и фуа-гра. А уж конкуренции с бумажками я вообще не выдерживаю.

– Повторюсь, солнышко: ты себя очень и очень недооцениваешь. Но не буду тебя задерживать: поговорим, когда приедешь. Ча-ао!

– Чао-какао! И чтоб ты провалился, – добавила я, когда в трубке послышались короткие гудки.

Я оглянулась и поняла, что и Вася, и остальные пассажиры находятся от меня далеко-далеко, словно я смотрю на них в перевернутый бинокль. Иллюзия нормальности и независимости лопнула с громким треском. Я возвращалась в свою обычную жизнь к своей обычной работе.

Возвращение никак нельзя было назвать ни банальным, ни радостным. Планы свои я всегда определяла заранее и перед отъездом в круиз предупредила, что по возвращении отправлюсь в отпуск как минимум на неделю. Если Стасик решил нарушить уговор, значит, на горизонте внезапно нарисовалась прибыльная работенка. А внезапная и прибыльная работенка почти всегда одновременно является и очень гадостной.

Ох, как же некстати! Я подавила тяжелый вздох. Уже настроилась на отдых – и нате вам! Но со Стасиком не поспоришь. Точнее, попытаться я могла, и в отдельных случаях он шел мне навстречу. Но злоупотреблять подобной любезностью не стоило: возможность отказа от неприятных клиентов лучше приберечь для совсем уж отчаянных случаев.

Нацепив на лицо более-менее нормальное выражение, я направилась к Сычику.

– Плохие новости? – быстро спросил он.

Чуткий, зар-раза!

– Не самые лучшие, – ответила я честно, – но и не ужас-ужас-ужас. Я должна срочно вернуться в Москву.

– Давай полетим вместе! – просиял Вася. – Мне ведь тоже туда.

– Нет, нельзя, – я решительно покачала головой. – Нужно о многом подумать, а твое присутствие меня отвлечет.

В первый миг Сычик собирался запротестовать, но после недолгого размышления кивнул, подчиняясь.

Я вздохнула с облегчением: до последнего боялась, что он устроит сцену или даже попытается удержать меня силой. Но то ли я переоценила Васино стремление к качественному сексу, то ли застенчивый парнишка сильно уважал меня и Кошечку, но повел себя он очень спокойно. Ур-ра!

– Так что, увы, не могу больше продолжать столь интересно начавшийся разговор, – я попыталась развить достигнутый успех. – Всего хорошего! Было очень приятно познакомиться и пообщаться.

Издевку в моем голосе Вася решительно проигнорировал и умоляюще заговорил:

– Вероника! Я понимаю: работа есть работа. Пока ты слишком мало меня знаешь, чтобы пустить в свою жизнь. Но очень тебя прошу, – голос его дрогнул, – пожалуйста, когда у тебя будет свободное время – подумай! Обо мне. О… нас с тобой. Пожалуйста!

– Разумеется! – Кошечка сладко улыбнулась. – Подумаю непременно! И ты тоже обо мне думай. И почаще! Каждый день как минимум по часу в сутки. Договорились?

– Да! – Сычик просиял, словно солнце, наконец выбравшееся из туч. – Я буду думать о тебе постоянно! Все-все время!

– Ну как знаешь, – моя прекрасная напарница пожала плечами. – И, пожалуйста, позвони мне не раньше чем через два месяца: до этого я буду слишком занята на работе.

– Хорошо! – он закивал и заулыбался, словно фарфоровая кукла с головой на пружинке. – Я дождусь тебя, не сомневайся!