– Конечно, я в любом случае, прежде чем написать статью, побываю на объекте, но вы обязательно предоставьте мне проект. Основной документ или его фотокопия мне нужны в качества доказательства, когда дело станет по-настоящему горячим.

– Постараюсь вам его предоставить, – оценил он мою предусмотрительность. – Завтра же загляну к архитекторам. Хотя все они одного поля ягоды. Иной гражданин годами не может получить участок в пять соток под строительство, а для, подобных Бунчаку, все решается в один миг, как говорится, хозяин– барин.

– Борис Егорович, мы должны отдавать себе отчет в том, в какую серьезную схватку готовы вступить. Не хочу прогнозировать, чего это нам будет стоить, но не исключаю худший вариант. Поэтому будьте бдительны и осторожны, никаких поводов для компромата. Вы за воротник не закладываете? А то ведь ославят, как алкаша?

Свой вопрос я сопроводил известным жестом.

– Не увлекаюсь. Разве что по праздникам и с зарплаты с друзьями. Но не более двухсот граммов для душевной беседы в свободное от работы время, – улыбнулся прораб. – Ребята в кооперативе подобрались надежные, умеют держать себя в руках, не позволяют вольностей, не бухают. Техника безопасности у нас на первом плане.

– Они знают о вашем решении?

– Нет, я никого не посвящал, хотя большинству ребят доверяю. Чем меньше будут знать, тем лучше. Им тоже мало удовольствия доставляет работа на господ и панов. Не глупые, все отлично видят. Полбригады не имеют квартир, кто в общаге живет, а кто снимает жилье. В общем, судьбой не слишком избалованы. Надеюсь, они меня поймут и поддержат, когда запахнет жареным.

Это был ответ человека, умеющего в любых ситуациях держать язык за зубами, что придало мне уверенность.

– А как по женской части? – продолжал я выявление слабых мест, на которых он мог бы споткнуться.

– По какой женской части? – не понял он.

– Чужие юбки не увлекают? – уточнил я. – Это ведь для нашего брата сладкая отрава, немногим удается устоять.

– Не без греха, – искренне признался прораб. Раньше по молодости увлекался, а когда семьей обзавелся, завязал с этим. Сам понимаешь, зачем осложнения, жена у меня замечательная. От добра добро не ищут. Будет повод, познакомлю со своей Аннушкой, Анной Сергеевной.

– Вот и прекрасно. Ни алкоголь, ни женщины нам не угрожают, – довольный тестированием улыбнулся я.– Но будьте максимально бдительным, когда дело достигнет кульминации. Здоровьем Бог не обидел, но не мешает иметь при себе какое-нибудь средство индивидуальной защиты. Кастет или газовый баллончик.

– Вот мое средство, – Анчалов, плотно сжал большой кулак. – Пусть только кто сунется, садану, мало не покажется. Боксом занимался, до первого разряда дотянул и бросил, как только тренер меня ни уговаривал, пророча спортивную славу, медали, призы и шальные деньги. Я – не рвач, не скряга, с деньгами расстаюсь легко. Они для того и существуют, чтобы их тратить, а не копить в чулке или банке.

– Ночью особняк охраняется? – спросил я, прикидывая, что если не удастся незаметно побывать там днем, то придется ради торжества справедливости пожертвовать ночным сном.

– Как же? – удивился он вопросу. – Бунчак поставил своего человека. Охотничье ружье, двустволку ему выдал и огромного пса, кажется, сенбернара, по кличке Демон.

После этой информации вариант с ночным посещением особняка отпал, ибо мог вызвать подозрение.

– Когда дело доходит до большой драки, не всегда успех приносит сила, – напомнил я ему по поводу боксерского разряда. – К сожалению, чаще всего побеждают хитрость и коварство. Это на ринге все зависит от мастерства и воли боксера. А в этой игре удары наносят в спину. Борис Егорович, не забывайте об этом.

Губы Анчалова плотно сжались, на лоб легли упрямые складки, и я понял, что мое предостережение достигло цели. Дал ему номер телефона, чтобы договориться об очередной встрече, когда он раздобудет проект особняка. Прораб отвернул манжет рукава куртки, и я увидел циферблат, больших командирских часов.

– Задержал я тебя, извини, – сказал он.

– Не стоит хлопот, ведь общение для меня благо. Часы у вас необычные, наверное, именные? – заинтересовался я.

– Призовые, десять лет назад на соревнованиях выиграл, – охотно ответил он. – До сих пор идут. Удобные и точные, со светящимся циферблатом, редкие по нынешним временам. Можно сказать, раритет.

Прежде чем распрощаться, Борис Егорович сообщил мне домашний адрес и номер телефона. Я еще раз ощутил его крепкое рукопожатие. Прораб вышел, а мне показалось, что я давно с ним знаком. Своей искренностью он сумел расположить к себе. От него исходила сила и уверенность в правоте дела. Такой мужчина все доводит до конца.

Приученный не принимать все на веру, не убедившись в том или ином факте, я и на сей раз подверг рассказ прораба анализу. Не провоцирует ли он меня? Почему он собственными руками решил разрушить комфорт и достаток, которые дает ему работа в кооперативе "Фасад"? В таких случаях надо докопаться до мотивов поступков. А что если Анчалов – человек рисковый и ему скучно жить без острых впечатлений?

Он морально настроен на борьбу. Занимался боксом, однако от спортивной карьеры отказался. Пожалуй, он все-таки искренен. Принципы, совесть и честь – вот мотивы его поступка. Даже в комфорте и богатстве человека не оставит ощущение ущербности и неполноценности, если его совесть не чистая, если он молчал, когда рядом царила несправедливость. Хуже того, потворствовал, как произошло с прорабом, которому пришлось самому строить фешенебельные особняки и дачи для местной нечистой на руку знати.

Совесть, если она еще не атрофирована, изведет такого человека. А глаза сына будут вечным укором. Я еще раз просмотрел документы. Подлинность их не вызывала сомнений. Когда уходил, прихватив с собой "дипломат", в трехэтажном здании редакции, кроме дежурной по номеру группы, никого не было. Улицы города были залиты разноцветным неоновым светом. В прохладном от близости Азовского моря воздухе ощущалось апрельское дыхание весны.

Двое суток спустя после встречи с прорабом я инкогнито под видом нанимающегося на работу в кооператив сантехника побывал на объекте Бунчака. Скрытно провел фотосъемку и ретировался, посетовав на то, что меня не устраивают условия и зарплата. В тот же день прораб передал мне технический проект двухэтажного особняка с крытым бассейном и зимним садом. Имея в руках комплект ксерокопий документов, я на следующий день в течение трех часов написал статью "Особняк у моря", без ссылок на Анчалова, чтобы не подставить его под удар. К тому же, согласно Закону о печати, я имел полное право не указывать источник информации, чего мог потребовать от меня только городской суд. Оснований для такого повода пока не было, поэтому я был спокоен за безопасность прораба.

Отпечатал статью в трех экземплярах. Один из них положил на стол редактора и стал ждать реакции Лазаря Яковлевича Лубка. Я был уверен, что он прочитал, и мне важно было знать его реакцию и решение. Не питал иллюзий насчет публикации, зная осторожность редактора по части критических материалов.

Он не торопился с решением, а я сохранял выдержку. Так на тактике умолчания завершился рабочий день.

2. Вещий сон

После кромешной тьмы я очутился в небольшом подземном зале овальной формы. Сквозь низкий потолок непонятным образом, словно через тонкие капилляры стекловолокон просачивался лунный свет. Мертвенно-бледный отсвет ложился на размытые, как бывает в тумане, стены. Удушающей ватой меня обволакивала глухая тишина склепа. После секундного замешательства шевельнулась в моем сознании мысль: "Что со мной? Где я?" Успокоился и огляделся. Под ногами была плотная каменная твердь. Колючий холод ощутим даже через толстую подошву моих итальянских туфель. С трудом оторвал ноги от пола и подошел к стене. На ладони осталась известковая пыль. Подземная выработка. Что привело меня сюда? Я не успел, да и не смог бы ответить на этот вопрос, как позади себя услышал тихий, но отчетливый в пустом пространстве женский притягательно-властный голос: