– Петарду в тампакс – это мысль, – Гугуцэ, которого истеричная бывшая супруга уже достала своими претензиями, подвигал густыми бровями.

– Лучше не надо, – посоветовал Денис. – Нанесение тяжких телесных. Статья. К тому же как ты ей тампаксы подсунешь?

– Легко, блин. Квартира, в которой эта мымра обитает, – мрачно сказал Евгеньев, – имеет окошечко из ванной на черную лестницу. Можно, блин, легко руку просунуть. А шкафчик с ее причиндалами – рядом с проемом.

– Ага! – улыбнулся Рыбаков. – У нее сейчас мужик есть?

– Такой же, как и она. Ни хрена работать не хочет. А зачем тебе?

– Отбить башку – и все дела! – Паниковский предложил кардинальное решение проблемы.

– Она заяву в ментовку накатала, – грустно выдохнул Гугуцэ. – Типа, если с ней чо случится...

– Погодите, дайте сказать! – Денис похлопал по спинке переднего кресла. – Если есть доступ в ванную, можно пошутить иначе.

– Как? – полюбопытствовал Борис.

– Элементарно. Совершим сразу два деяния. У меня подобное с Кривулькиной происходило, она меня тоже все не могла в покое оставить... И что я сделал? Обратился к приятелям из травмы, и те мне собрали целую пробирку лобковых вшей. Ну, им бомжей часто привозят, вот и побрили для меня парочку. Волосы физраствором спрыснули, чтобы вши раньше времени не передохли. Параллельно я с химиками пообщался, они мне спецдобавочку сделали, для инициации поноса у избранной персоны. И как-то темной ночью, – Рыбаков понизил голос, – я проник на черную лестницу и осуществил свой мерзкий план. Впрыснул шприцем поносную гадость в тюбик зубной пасты, а вошек вытряс на банное полотенце. Кривулькина была счастлива! Мало того, что завшивели и не слезали с толчка она сама, ее мамаша и недоразвитый сынок, так она еще и наградила нашими маленькими шестиногими друзьями парочку своих любовников. А те передали их женам! Алину за неделю поколошматили раз пять, не считая скандалов по телефону и выбитых окон... В конце концов один из любовников сдал адрес Кривулькиной лечащему врачу из КВД. Тот тоже приехал разбираться. Алина саданула в него утиной дробью из ружья, думая, что это очередная жена явилась чистить ей рожу. Врач озверел и побежал в ментовку. Мусора вынесли дверь, спеленали Алину и отправили на принудиловку в местный диспансер. С тех пор я о ней ничего не слышал...

Братки восхищенно покачали головами.

– Класс! – изрек Гугуцэ. – Я именно так и сделаю! Диня, у тебя каналы среди врачей остались?

– Терять таких людей нельзя. Конечно, остались,

– Дашь телефончик?

– Непременно, – пообещал Рыбаков, никогда не отказывающий друзьям ни в какой помощи.

Лысый сам вызвался прыгнуть первым. Изначально предполагалось, что выдирать Глюка из рук спецназа ГУИН [35] будет Мизинчик, но владелец тарзанки, обеспечивший братков необходимым оборудованием, выразил некоторые сомнения в том, что резиновый трос выдержит суммарный вес в двести шестьдесят с лишним килограммов. А Лысый, как ни крути, весил всего сто десять против ста сорока у Мизинчика.

При подготовке спецоперации каждый грамм на счету.

План, родившийся в голове Пыха при взгляде на заснеженную вышку для прыжков, был прост и изящен. По его задумке, активно поддержанной Лысым, Мизинчиком и присоединившимся позже Ортопедом, один из братков должен был свалиться сверху на конвой, зацепить Клюгенштейна за плечи и взлететь вверх. Безопасные падение и подъем обеспечивал трос тарзанки, примотаный к ногам «супермена». Рядом со зданием суда удачно расположилось шестиэтажное строение, на углу которого парковались автозаки, привозившие арестованных на процесс. Внутренний дворик был закрыт со всех сторон мощной чугунной оградой, тюремные машины останавливались примерно в сорока метрах от дверей суда, конвой шел неторопливо, так что времени на освобождение Глюка хватало с избытком.

Пых предусмотрел даже то, что резиновый канат не сможет поднять двойной груз обратно на крышу, и потому на третьем этаже взлетающих вверх братков должен был перехватить один из участников операции по спасению, оснащенный гигантским сачком. Прыгун и освобожденный Глюк попадали в сачок, мгновенно затаскивались внутрь и убегали по заранее запланированному безопасному маршруту через подвал, соединенный сквозным проходом с бомбоубежищем на соседней улице.

Братаны исповедовали принцип «Тяжело в учении – легко в бою» и потому отыскали на окраине города аналогичный пустующий дом, где и собрались на первую тренировку. Аркадия Клюгенштейна изображал мешок с песком, поставленный на жестяную крышу вросшей в землю пристройки. Для лучшей ориентации при первом прыжке Мизинчик даже нарисовал белой краской на ржавой крыше три круга с уменьшающимся диаметром.

Лысый переступил с ноги на ногу и приготовился.

Пых разложил на коробе вентиляции накрахмаленную салфетку, выставил бутылку шампанского и четыре фужера, чтобы отпраздновать удачный полет, ссыпал из кулечка мандарины и удовлетворенно икнул. Затем немного увеличил громкость магнитолы «Aiwa», стоящей на бетонном уступе и настроенной на любимую всеми братанами радиостанцию «Азия-минус».

«В окрестностях Санкт-Петербурга, – радостно сказал диктор, – группа энтузиастов-биологов из Национал-большевистской партии обнаружила два новых вида выхухолей. По праву первооткрывателей национал-большевики назвали их “нахухоли” и “похухоли”. Внешне зверьки абсолютно одинаковы, их можно отличить друг от друга лишь по отношению к жизни...»

Мизинчик проверил крепления троса и показал Лысому большой палец.

Ортопед выставил из окна третьего этажа сачок.

– Ну, с Богом! – сказал Мизинчик.

Пых встал рядом с испытателем. Лысый принял позу прыгуна в воду.

– После того, как захватишь мешок, расслабься, – в последний раз проинструктировал Пых. – Миша все сам сделает. Главное, блин, не трепыхайся, чтоб не изменить эту... как ее...

– Траекторию, – подсказал начитанный Мизинчик.

– Именно! – кивнул Пых. – Траекторию. Хвать мешок и обвис.

– Понял, – прогудел Лысый.

– Давай, брателло...

Лысый набрал в грудь воздух и присел.

– Карабины надежные? – озаботился Пых.

– Без базара. – Мизинчик поставил ногу на край крыши и посмотрел на собственноручно нарисованную мишень.

Лысый оттолкнулся обеими ногами и вылетел вперед метра на три.

– Алмазно [36]! – восхитился Мизинчик.

Лысый достиг точки изменения траектории горизонтального полета и пошел вниз по пологой дуге.

– Сколько ты троса отмерил? – вдруг спросил Пых.

Лысый пролетел мимо пятого этажа.

– Шестнадцать метров...

Лысый преодолел еще пару саженей.

– А растяжку троса учел? – ужаснулся Пых.

Лысый достиг уровня второго этажа.

– Нет, – побледнел Мизинчик.

Лысый вытянул вперед руки и прищурился, готовый схватить мешок.

– Ах, блин! – вскрикнул Пых.

Лысый удивился, что не чувствует торможение резиновой ленты, и пробил головой жестяную крышу пристройки, промахнувшись мимо мешка буквально на десять сантиметров...

Пых ударил ногой по рычагу лебедки, к которой был принайтован страховочный трос, шедший параллельно с витым канатом тарзанки.

Бывший редактор популярного еженедельника «Авто-экстрим», а ныне – бомж Андрей Пентюхов выбрал пустующую пристройку давно расселенного дома не случайно. Здесь было сухо, рядом проходила магистраль парового отопления, так что даже в самые лютые морозы бездомному было где отогреться. Пентюхов притащил в свое жилище несколько старых матрацев с помойки и чувствовал себя королем. Ему не надо было прятаться по чердакам, дрожать в ожидании милицейской облавы или вступать в перепалки с жильцами, норовившими выселить несчастных бомжей с насиженных мест.

Блаженное существование Пентюхова нарушали лишь опасения, что кто-нибудь из конкурентов вычислит-таки его убежище и в полуподвальное помещение набьется десяток-полтора опустившихся личностей с близлежащего вокзала, а вместе с ними исчезнет и какое-то подобие нормальной жизни.