– Пока не решил, – Денис обернулся на брякнувший телефон. – Ого, Ортопед проклюнулся! – на дисплее автоматического определителя номера мигали заветные цифры. – Слушаю!.. Здорово, Мишель!.. Да-да-да, и тебя тоже, и всех наших!.. С девятьсот сорок шестым годом от истинной даты рождения Христа!.. Как не уверен? Ну-у, брат, Носовского и Фоменко читать надо! Не прогадаешь... А остальные?.. Даже так?.. Аккуратнее надо. Спирт и портвейн – две вещи несовместные... Это не я сказал, а Пушкин. Как и о виагре... Знал, знал Санек об этих чудо-таблетках... Ну, вспомни, из «Онегина»: «Какое гнусное коварство – полуживого забавлять»... Почему сомневаешься? А ты книжицу-то открой... Не помню я страницу, не помню. Ладно, это лирика. Дело есть, насчет Глюка... А вот после праздников будет поздно. Надобно не откладывая... Хорошо, давай. Через сколько?.. Угу... Угу... Нет... Ладно, выйду...

Рыбаков повесил трубку и потянулся.

– Я через полчасика отлучусь.

– Надолго?

– Не-а, минут на двадцать...

– А почему Миша к нам не поднимется?

– Во-первых, он не один, а в составе коллектива. И, во-вторых, коллективу в тепле плохо. Перебрали, теперь пытаются продышаться свежим воздухом...

– Разумно, – кивнула жена.

– Они во дворик подъедут и бибикнут, – Денис встал из кресла. – А я пока им инструкции подготовлю. На слуховое восприятие надежды мало. Хотя, судя по голосу, Ортопед почти трезв...

Резван Пифия поддел ломиком щеколду контейнера, навалился и выдрал металлическую полосу из креплений.

– Готово.

Изможденный встречей Нового года Гриша Старовойтов утвердительно рыгнул.

– Давай помоги, – Пифия потянул дверцу на себя.

Взорам юных подрывников-«демократов» открылся штабель белых пластиковых мешков. Старовойтов посветил лучом фонарика, пытаясь разобрать надписи на мешках, но не разобрал. Глазные нервы действовали вразнобой и передавали в мозг отрывочные мутные картинки.

– А ты, это... уверен, чо это селитра? – выдавил из себя Альберт Песков.

– Сто пудов! – утвердительно заявил Резван. – Я по ведомости смотрел... Ну, чо встали? Хватаем мешок и понесли...

– Один? – переспросил Песков.

– Один, Алик, один, – Пифия зло скривил рот. – Больше не надо.

– Не, это точно селитра? – Старовойтов впервые за вечер смог произнести связное предложение.

– Естественно! – Резван окончательно озверел. – Вон ГОСТ написан! И воняет, как положено!

Григорий с Альбертом медленно вошли в контейнер, с трудом подняли мешок за углы и поволокли его к забору, останавливаясь каждые двадцать метров. Пифия закрыл железную дверь, просунул в оставшиеся от слетевшего замка пазы алюминиевую проволоку, скрутил в косичку и оглянулся на сподвижников, застрявших у дощатого ограждения.

– Вот козлы! – пробормотал Резван себе под нос, укладывая ломик и клещи в сумку. – Только нажираться умеют...

Сам Пифия, испытывающий перманентные финансовые затруднения, смог позволить себе сервировать новогодний стол лишь двумя бутылками дешевого вермута. Да и те практически тут же были выпиты соседями по коммуналке, у которых не хватило денег даже на такое скромное празднество.

Так что первое января Резван встретил на ногах и с незамутненным сознанием. Трезвый, злой и желающий отыграться на более удачливых товарищах по борьбе за светлое капиталистическое будущее России.

Можно сказать, что ему это удалось. Старовойтов и Песков еле ворочали языками, но были вынуждены загрузиться в старенькие «жигули»-«копейку» Тони Стульчак и отправиться к Финляндскому вокзалу, где их ждал контейнер с аммиачной селитрой – непременным атрибутом самопального взрывного устройства...

Альберт с Григорием раскачали мешок и попытались бросить его через забор. Полцентнера слежавшегося порошка долетели только до середины нужной высоты и обрушились вниз, придавив упавшего от перенапряжения Старовойтова.

Командир «боевой ячейки» охнул.

– Тьфу! – Пифия оттолкнул заторможенного Пескова и отвалил мешок в сторону. – Я сам. А вы идите на ту сторону и принимайте...

Через час битая «копейка» с четырьмя пассажирами остановилась у дворницкой, которую занимал Песков и которая служила «бомбистам» одновременно штабом и местом изготовления взрывного устройства.

Пятьдесят килограммов просроченной и дурно пахнущей костной муки, упакованных в мешок из-под аммиачной селитры, были перенесены в подсобку и спрятаны в самом темном углу.

Из болотно-зеленого «Land Rover Discovery» Ди-Ди Севена, припарковавшегося позади джипа Ортопеда, вытащили безвольно обмякшего Горыныча и осторожно повели по дорожке, тянущейся по периметру детской площадки. Гражданин Колесников опирался на могучие плечи друзей, вяло перебирал ногами, время от времени запинался, но шел. Невооруженным глазом было заметно, как ему плохо.

Денис с интересом проводил взглядом удаляющуюся троицу и повернулся к Ортопеду.

– Куда они его?

– Просто прогуляют. Будут ходить, пока Данька не пропотеет...

– Может, лучше через баньку проехать?

– Не поможет. Да и опасно это... Сердце. Лучше так, через ходьбу. – Грызлов достал из салона термос и отвернул крышку. – Будешь?

– Что там у тебя?

– Чай с коньяком...

– Ты ж знаешь...

– Знаю, – согласился Ортопед и налил половину крышки дымящейся медовой жидкостью.

– С чего Данька так набрался?

– Спорщик, блин. Тридцать первого поехал к одному барыге, контракт заключить. Ну, все чики-чики, подписали. Как водится, отметить надо... И тут барыге в голову сильно глупая мысль пришла. Типа, кто больше за успех сделки выпьет, у того и прибыль будет солиднее, – Михаил посмаковал первый глоток. – Ты ж знаешь Горыныча! Ему токо предложи посоревноваться! Сели, блин, за стол... Барыга рюмку, Горыныч рюмку. Первый флакон виски за две минуты кончился. Достали второй. Пять минут – и нету... Накатили по джину. Тоже, блин, не хватило... Барыга послал своего зама в магазин. Пока тот бегал, прикончили «ноль-семь» бренди...

– А кто сообщил эти волнительные подробности? – удивился Рыбаков. – Ведь, насколько я понимаю, ни Горыныч, ни барыга лыка не вяжут...

– Они пустую посуду на отдельный столик выставляли, – Ортопед влил в себя ароматный напиток. – Типа трофеев. Посчитать несложно.

– А-а! Тогда ясно. И что дальше?

– Прибежал зам, принес еще виски. С запасом, мать его... Думал, дурашка, что его босс крепче Горыныча окажется. Эти двое и продолжили. Под конец уже из горла пошло... Барыга с кресла упал, но не сдается. Сосет, как младенец. Горыныч отлить захотел, шкаф с туалетом перепутал. Внутрь забрался, дверцу за собой захлопнул, а обратно никак. Замок заело... Там, кстати, его и нашли. Поначалу барыжных заместителей чуть не убили...

– Погоди, – Денис остановил приятеля. – Кто их чуть не убил?

– Паниковский с Бэтменом. Они, блин, за Горынычем приехали, а того нет. Ну, и подумали, что барыга Даньку похитил, – серьезно заявил Михаил. – Минут пятнадцать офис громили... Потом слышат, кто-то из шкафа ломится. Открывают – Горыныч! Ругается, кулаками машет, ширинка расстегнута, весь в пыли какой-то... Они его под руки и на выход.

– Так кто победил в результате?

– Горыныч, – Ортопед спрятал термос.

– А барыга протест в ваш «спорткомитет» не подаст? – ехидно спросил Рыбаков. – Мол, присудили победу не тому, кто заслужил?

– Не подаст, – Грызлов сверху вниз посмотрел на невысокого Дениса. – Потому что он умер.

– Как умер?

– Так, – Ортопед пожал плечами. – Интоксикация, однако... У каждого своя судьба, – попавший на старые дрожжи чай с коньяком настроил братка на философские обобщения. – Коптил небо как спекулянт, но умер как настоящий мужчина. Жаль, что в этой суровой игре под названием «жизнь» нет поощрительных призов...

Денис промолчал.

– Так что с Глюком? – Михаил облокотился на капот своего внедорожника.

– Есть мнение, что надо модифицировать материалы дела.