Общерусские летописи, дошедшие в исполнении лиц духовного звания либо книжников, находившихся под влиянием их этикета, сообщений о подвигах русских воительниц практически не сохранили. Не осталось упоминаний о них и в наиболее тиражных - церковных жанрах. Неподобно "источнику зла" являть мужескую доблесть (сделать и ее осуждаемым деянием греко-христианским церковникам на Руси не удалось)! Исключение сделано было лишь для Ульяны Максимовны Вяземской, изрубленной, в борьбе поразив ножом князя Юрия Смоленского: в пьяном бесчинстве на пиру в Торжке под Рождество 21 декабря 1406 г. зарубившего Семена Вяземского, приказав слугам тащить супругу вассала на ложе. Но и здесь исключение возникло не сразу (новеллы нет в летописях Академической, Рогожской, Тверской, Новгородской 1-й, она вымарана из Никоновской и Владимирской летописей 1520-х уже гг., хотя чудеса от тела княгини явились уже с ледоходом), и лишь ввиду одобряемого действия Ульяны: отказа ее от "не узаконенного" (венчанием) секса. А сам князь Юрий - холуй московских государей, погибший от последствий ранения, нанесенного насиловавшейся дамой, был причислен к лику святых еще прежде неё, с примитивным поводом: дарением от него Москве иконы Богоматери Смоленской. Это прочувственное отношение, именно к Юрию, видно из его церковного некролога, современного событиям, стоящего в Троицкой летописи [ПСРЛ, т. 18, с.282]...
Традиция этикетных умолчаний благополучно дожила до Нов.Времени, когда, для примера, добросовестный ученый Экземплярский, в биографиях князей указывая полное происхождение, специально оговаривая случаи, где о происхождении по женской линии неизвестно ничего, рассказывает о детях кн.Ивана Александровича Ростовского и, тем не менее, о знаменитой матери оных скромно "забывает" [А.В.Экземплярский "Вел. И удел.князья...", т. 2, 1891, с.61]. Характером ученого с семинарской фамилией склонность к данному умолчанию, увы, была вполне предсказуема: видя противоречия летописных новелл и житий, он отдает предпочтение источникам церковным [см. там же, с.365]...
Разумеется, благоверных воительниц не канонизировали (потому не осталось их, хотя бы иконописных, изображений). Но скупые известия о них остаются.
1."Столп православия Александр Ярославич" и княгиня Тверская
В 1250 г. вел.князь Владимирский Андрей вступил в династический брак с Устиньей: дочерью Даниила Галицкого, последнего борца за независимость Руси, оклеветанного советской - евроненавистнической цветной историопропагандой. Вскоре Владимирский государь - Гуюк-ханом, представителем "византийской партии" Каракорумского царства поставленный вел.князем Суздальщины [см. Л.Н.Гумилев "Поиски вымышленного царства", гл. 8-я], и его вассал Ярослав Ярославич Тверской - млад.братья Александра Невского, признавшего вассальную зависимость от татар-несториан (злейших врагов православных) [см.: там же, прим.76], - отвоевали у него столицу рода Ярославичей: Переславль Залесский [Экземплярский, с.с. 448-449]. После смерти Гуюк-хана - Русь, князей, поставленных Каракорумским ханом, ожидала карательная экспедиция его преемника Мунке-хана, ставленника центрально-азиатских несториан. ...Рассказываемое здесь - будет непривычным для читателей, воспитанных в парадигме примитивной дикости ("шаманизма") кочевников-монголов и культуры, цивилизации, благородства христиан - европейцев, нелепости идей о христианской религии в Монгольском Улусе. Ложность этой парадигмы многокнижно доказывалась представителями т.наз. "евразийства", правда, старательно умалчивавшими об идейных отцах своих построений об азиопстве России: польском идеологе Духиньском и британском геополитике Маккиндере. Не помогут здесь и труды Л.Н.Гумилева: познававшего в детстве историю по дореволюционным книгам, но, будучи историком Центр.Азии, а не Руси, зависимого от советской историографии: инорасовой и нацелено разжигавшей ненависть к Белому миру (хотя уже в предреволюционной историографии была видна поставленная задача: раздувание германофобии, заказанное англо-французской Антантой). Я тоже далек от сей парадигмы. Но не столько в первой, сколько во второй ее половине. О том, насколько далеки были от благородства и культуры - христиане (европейцы) вообще, а греко-христиане в особенности, в наше время достаточно известно, благодаря трудам к.филол.н.Юлии Латыниной и выпускника филфака ЛГУ Александра Невзорова.
В преддверье карательной экспедиции монголов-несториан - Ярослав Ярославич Тверской, по-видимому, отправился за помощью (видимо, к Даниилу Галицкому). В отвоеванной крепости, стольном граде клана Ярославичей-ортодоксофилов, с воеводой Жидиславом села Ярославова княгиня. Это - обычная европейская практика Средневековья, для Руси она лишь выглядит странной, ввиду многовековой евроненавистнической пропаганды Православной церкви и сформированного ею этикета формулирования летописных известий, а также ее ближневосточных гинофобских предрассудков. Благодаря оным, в частности, православных княгинь, против относимой к язычницам Ольги, обычно не зовут по личным именам, а лишь по отцу либо по мужу. Но на самом деле, в русских княжествах названная практика была столь же обыденной.
О дальнейшем источники расходятся. Рассказ о битве, данной монголам и проигранной Андреем Ярославичем, бежавшим с Руси, повествуют летописи, неизвестные в древних списках. Московский Свод кон. ХV века: "...Того же лета прииде Неврюй, и Котья<г>, и Олабуга Храбрый на Землю Суздальскую со многими вои на вел.кн.Андрея Ярославича. Бысть же в канун Боришу дни, безбожныи татарове под Володимерем перебродишася Клязьму и поидоша ко граду к Переславлю, тающееся. На утрей же на Бориш день срете их князь великий Андрей с своими полки. И сразишася обои полци, и бысть сеча велика. Гневом же божиим за умножение грехов наших, погаными хрестьяне побежени быша, а князь велики Андрей едва убежа. И приеха в Великий Новъгород, новогородци же его не прияша. Он же еха ко Пъскову, и тамо бысть немного, ожидал бо бе свое княгини; и он оттоле со княгинею идее в неметцкий град Коливанъ, и остави ту княгиню, а сам ступи за море во Свейскую землю. Местер же Свейскы срете его и прия его со честью. Он же посла по княгиню в Колыван, и бысть ту неколико время, и со княгинею во Свейской земли. Пребыв же паки ту, и по том, приде во свою отчину. А тогда безбожнии татарове плениша град Переславль и княгиню Ярославлю яша, и дети изымаша, и убиша ту воеводу Жидослава, и княгиню убиша, а дети Ярославли в полон поведоша, и людей много полониша, и, много зла створи, отыдоша" [ПСРЛ, т. 25, с.с. 141-142]. Как будто, новелла прежде уже компилировалась: чужое название Колывань пишется двояко: Коливанъ\Колыван. А так эта новелла изложена в 1-й (по 1256-й год) части Тверского Сборника, извлеченной его компилятором, а также редактором Львовской летописи, из Свода 1518 г.: "Того же лета прииде Неврюй, <и Евирил. - Львовск.список> и Котьяк, и Олабуга Храбрый на вел.князя Андрея Ярославича и на всю землю Суздальскую, идоша к Переяславлю, таящееся. И срете их князь великий Андрей с полки своими, и победиша их татарове. И беже князь Андрей в Новгород Великий, та же и к Пьскову, ту же дождася княгыни, идее въ Колывань. Оттуду паки идее в Свейскую землю, и тако местер Свейский срете его, и пра его с честию, он же посла по княгыню в Колывань, и тамо за морем князь Андрей в Свейской земле убиен быша. А татарове Неврюевы взяша Переяславль, и яша княгыню Ярославлю и 3 детми, и паки убиша ю, а дети в полон поведоша, и Жидислава воеводу убиша" [там же, т. 15\2, с.396 (там же, т. 20, с.163)]. Ермолинская летопись 1480-х гг. приводит эту же новеллу, лишь слегка сокращенную (т.е. редактировавшуюся и до 1518 г.) [там же, т. 23, с.83].
