Когда «Танцующий-на-Краю» отправлялся в полет, все были воодушевлены, но сейчас, спустя недели полета сквозь грозы и облака, воодушевление все больше покидало команду. Вроде бы, стоит всецело верить легендарной мудрой птице, но, кто знает, вдруг и среди помогарей могут быть немного ненормальные? Очень уж настойчиво пернатое создание летело прямо в жуткий шторм… И, от этого сомнения и мрачные мысли легко приходили на ум.
Хит обходил палубу, проверяя узлы на тросах и смотрел в непроглядную пелену облаков. Хорошо, что хоть дождя сейчас не было, — тяжелая пиратская шинель очень долго сохнет, а без нее как-то несолидно ходить, если ты аж квартермейстер. Хотя, Рован сомневался что есть повод считать себя состоявшимся квартермейстером — он ведь не заключил ни одного договора и ничего не продал, пока он только рассчитал количество воды и продуктов, которые пригодятся для полета, но, это смог бы, наверняка, и кто-нибудь другой. Он был скорее просто одним из матросов, просто чуть более пафосно одетым. Стало грустно и жалко себя из-за очередного разочарования, — вот так, готовишься, готовишься, а все равно получается совсем не то… Хотя, они, по крайней мере, летят, и это безумно приятно — ощущать полет, движения корабля, плывущего по ветру. На другом краю палубы стоял плоскоголовый гоблин Тугодум, подтягивающий парус, при этом покачиваясь. Тугодуму тоже нравилось быть на корабле, но, он чувствовал себя ужасно неуклюжим на летящем судне, иногда чувствовал себя совершенно растерянным. Как и сейчас, когда он смотрел вверх, на парус.
-Все нормально с ним, можешь отпустить. — Сказал подошедший Хит.
-А, да… — заморгал Тугодум, берясь за борт. — Просто эти облака, они как будто затягивают.
-Да, в этом что-то есть. — сложив руки за спиной, сказал четверлинг, смотрящий вверх.
Тугодум удивлялся - как можно вот так стоять, запрокинув голову, и совсем не волноваться. Не то, чтобы он боялся,- когда надо было активно действовать во время шторма, он концентрировался и все хорошо выполнял, но, вот в такие моменты затишья, он чувствовал себя не в своей тарелке. Пусть он всю жизнь жил в парящем городе, но, на корабле, летящем в Открытое Небо, ощущения оторванности от земли были совсем другие. Какие-то тоскливые…
-А в Санктафраксе такие облака не изучают? — словно подслушав его мысли, спросил Хит.
-Ты извини меня, но, я на самом деле не знаю что они там изучают. — В очередной раз признался Тугодум. — Они все на свете изучают, но что конкретно — я не знаю, потому что я всего лишь стражником там был.
-Всего лишь. — Хмыкнул Хит. — Да это же так престижно, прекрасно!
Тугодум пожал плечами. Прекрасно было быть стражником в те времена, когда они сторожили Сокровищницу Грозофракса, носили красивую униформу, когда их уважали, и когда главным стражем был Капитан Сигборд. А в то время, когда стал служить Тугодум, над стражниками разве что не подсмеивались из-за их нелепых костюмов в диком стиле. Но, он не хотел мешать Хиту мечтать и вдаваться в подробности. Как только четверлинг узнал, что плоскоголовый родом из Санктафракса, он стал при всяком удобном случае расспрашивать его про парящий город, пытаться узнать еще что-нибудь новое. В такие моменты Тугодуму становилось стыдно, — он воспринимал все в Санктафраксе как само по себе разумеющееся, просто жил там и не вдавался в подробности. А кто-то из Нижнего города так преклонялся перед городом на летающей скале, что был в восторге от любой информации, о любом повороте улицы, о магазинчиках и режиме работы… Если бы Тугодум знал, что когда-то подружится с подобным индивидуумом, то был бы внимательнее к своему дому, но, он не знал,и потому его сведения были очень неполными. А врать о чем-то, чего он на самом деле не знал, гоблин не собирался.
Хиту Тугодум нравился не только из-за того, что он был из Санктафракса, ему просто нравилось общение с этим тихим правильным гоблином, иногда таким растерянным в полете. А когда кто-то растерян больше, чем ты сам, и ты можешь его подбодрить, то начинаешь чувствовать себя увереннее.
-Пошли вниз, кажется, уже обеденное время. Сегодня у нас Лесорыб за повара, какую-нибудь экзотику приготовил опять, наверняка. — Сказал четверлинг, двигаясь к камбузу.
Качающийся корабль и вращающийся облачный клубок опять лишали гоблина уверенности. И, видя это, Хит просто взял его за руку и повел за собой. Хит слышал, что на классических пиратских кораблях квартермейстеры и плоскоголовые телохранители часто тесно общаются, хотя бы из за того, что гоблины присматривают за худощавыми близорукими коммерческими директорами судна, когда те заключают сделки. Правда, в их случае сделок они не заключали в принципе, зрение у Хита было слабоватое, но, все же он мог обходиться и без очков, а Тугодум не походил на телохранителя, особенно во время полета, и, это скорее квартермейстер оберегал растерянного гоблина.
А к вечеру этого дня «Танцующий –на -Краю» вплотную приблизился к самому центру грандиозной бури. Вблизи она была на самом деле страшной, и, теперь Хит еще больше начинал сомневаться в здравомыслии птицы, летящей туда и ведущей за собой корабль, он даже пытался отговорить капитана, но, конечно тот не собирался разворачиваться, когда они уже столько прошли. Капитан Прутик не ругался и не принижал членов команды, он наоборот всех вдохновлял и обещал верность им всем за то, что они с ним в этом тяжелом путешествии. После таких слов, конечно, невозможно было хоть как-то осуждать юного смелого капитана, несмотря на то, что они все летели навстречу смертельной опасности.
И, корабль со всем экипажем влетел в гигантское завихрение, в котором если кто-то и бывал, то вряд ли о том помнили, потому что правящие там бури чувств стирают память о себе, в большинстве случаев.
Хит помнил только сильную тряску и гул, видел Тугодума, растеряно стоявшего неподалеку, и которого он привязал к себе, чтобы не потеряться в шторме. Потом были вспышки, град, молнии, шаровые молнии, горячая боль, а дальше — белая пустота и забвение.
========== 3. Блуждающие фонари Нижнего города. ==========
Хит очнулся на размокшей земле ночной улицы Нижнего города. Видимо, это был складской район, потому что вокруг никого не было, и пахло старьем. Это определенно была ночь, черная и непроглядная, но, он все хорошо видел вокруг себя, словно, все вокруг него было чем-то подсвечено. Может быть, он был под фонарем? Четверлинг задрал голову. Но, фонаря не увидел, зато, ощутил сильную боль в лице и понял, что видит только правым глазом. Он застонал и затрясся от боли, снова согнулся и увидел рядом с собой лужу. Заглянув в нее, он приоткрыл рот от удивления. Во-первых, удивляло то, что свет, оказывается, излучал он сам, — ровный теплый свет шел и от лица, и от одежды. А, во-вторых он был шокирован видом своего лица, — его левая сторона была сильно обожжена, вся красная, почти кровавого цвета, не странно, что боль от шевеления была такой неистовой. Левый глаз был светлым, ослепшим, а левое ухо отсутствовало. Черты левой стороны лица исказились, согнулись в недовольную гримасу. Хит зажмурился, надеясь, что это просто страшный сон, который развеется, но, это был не сон, потому что лицо пронзила новая острая боль. Он вскрикнул и стал брызгать на себя грязной водой из лужи, чтобы как-то бороться с мучительным жаром. Вскоре странный свет стал рассеиваться, и ему стало еще больше не по себе.
-Что происходит? Что произошло? Где все? — Тихо спросил он вслух, садясь на камни бордюра. Сам он ничего не помнил после того, как они влетели в шторм.
В темноте он наткнулся рукой на что-то, и это оказалось его помятой треуголкой. На минуту квартермейстер даже порадовался — хоть что-то привычное рядом. Все же треуголку сшил ему отец — шляпник, еще очень-очень давно, во время его юности. Но, потом стало еще грустнее, потому что на ум пришли мысли о том, что ему снова страшно не повезло. Полет в небо обернулся катастрофой, возможно, все остальные вообще погибли, а он, изуродованный и беспамятный, свалился сюда, в грязь. Лучше умереть, чем так жить. Лучше умереть, вот только как?.. Броситься с какой-нибудь крыши? Ужасные мысли… Хит сжал треуголку в руках и заплакал тихо и отчаянно.
