Вернувшись домой, Тома подала на развод с мужем, забрав у него только кошку. Чуть позже вместе с Антоном они переехали в Воронеж, поженились и стали жить в одной квартире вместе с мамой и бабушкой. Своего жилья они получить не могут: во-первых, инвалидам первой группы не выдают кредитов, а, во-вторых, на квартиру от государства им тоже рассчитывать не приходится, потому что, получая пенсию в 10 тысяч рублей, они не относятся к категории малоимущих граждан. Так и живут: во время обострений вместе лежат в больнице, передвигаясь между палатами с капельницами, а во время ремиссий стараются путешествовать. Вот и здесь, в Абхазии, они живут уже почти два месяца и скоро собираются домой. И однажды мечтают провести зиму в Индии.

Ребята не депрессуют, не плачут и не жалуются на жизнь. Они стараются прожить каждый день так, словно он последний. В глазах у Антона – огромная сила, а от сияющей улыбки Томы хочется улыбаться в ответ.

Они радуются жизни, они ценят жизнь. Потому что знают: в любой момент она может закончиться.

Помимо Томы и Антона в хостеле можно встретить совершенно разных людей, и каждый – со своей историей, с чудесным преображением жизни.

Вот, например, Аня и Даша – две блондинки-лесбиянки, чуть старше двадцати лет, которые так же, как и я, едут в Монголию. Правда, стартовали они из Питера и путь держат через Красноярск, но все равно дорога им предстоит дальняя. Даша – поэт, и под псевдонимом, прямо во время путешествия, работала на один из журналов северной столицы.

Или Наташа и Влад – муж с женой из Тольятти. Уволились с работы, продали все вещи и переехали жить в хостел, подрабатывая домовыми: присматривают здесь за порядком и решают некоторые организационные вопросы.

Саша, с которым я ездил на Рицу, из Воронежа. Он живет здесь уже три месяца и все это время строит террасу из камней. Он самый таинственный из всех жителей хостела, потому что говорить о себе не любит, и поэтому всем удобно считать, что здесь он скрывается от армии. Каждый вечер он пропадал на несколько часов, и мы долгое время не могли понять, куда именно. Правда, однажды он проговорился, что просто медитирует на Тамарином мосту, до которого час ходьбы в одну сторону.

Алина – молоденькая девушка из Екатеринбурга, этой весной решила прокатиться по своим друзьям-знакомым на юг России со скейтом в маленьком рюкзачке. Она художница и в обмен на проживание разрисовывает одну из комнат в хостеле. Каждый день по утрам занимается йогой.

Федя и Лера – муж с женой, уехали из хостела домой в Белоруссию через несколько дней после моего приезда. Федя беспрерывно путешествует уже почти 10 лет и объездил весь наш континент. Он-то мне и рассказывал, с чем мне придется столкнуться в Китае – с абсолютным незнанием английского, вежливыми полицейскими и добродушными людьми, всегда желающими отвезти тебя на ближайший вокзал.

Или же Оля – девушка-загадка, которая никогда не сидит на одном месте, и я так и не понял, откуда она родом. Она отлично делает массаж и, взглянув на человека, может сказать о нем все. Записывает интервью с теми, кто ей пришелся по душе.

Тут далеко не только молодежь – часто встречаются люди и постарше. Например, Елена – бывший командир тюремного спецназа, а сейчас – вольный художник, который каждый свой день рождения проводит в разных местах. Сюда привезла индийских самокруток, биди, которые мы скурили практически за раз в один дождливый вечер, как раз в ее праздник. Или Николай – мой земляк, который в свои 67 лет едва ли выглядит на 50, бегает по утрам, а его бодрости и жизнерадостности позавидует любой юнец. Правда, попал он сюда случайно: одна питерская компания организовывала велотур по Абхазии, но группа не набралась, а его все-таки отправили, заверив, что все будет хорошо. Хорошо-то случилось, но исключительно благодаря неравнодушным жителям хостела и оптимизму самого Николая, который, кажется, все это время в своей комнате почти не бывал, а в последние дни отправился вместе с Андреем покорять четырехтысячник.

Раз в несколько дней мы собирались в нижнем хостеле и устраивали чаепитие, где пели песни под гитару, играли на барабанах, да и просто весело проводили время. И, признаться честно, я никогда бы не подумал, что буду так шикарно жить, не потратив при этом ни копейки денег.

А вот Алина, она из Якутии. После школы уехала учиться в Питер, проработала там четыре года по специальности, заполняя контент в соцсетях, а затем рванула в Москву. Потом плюнула на все, уволилась и отправилась путешествовать. Сперва она планировала навестить бабушку в Бурятии, но по каким-то причинам передумала и оказалась в Абхазии. Это если вкратце… В полной версии всему этому сопутствовала любовная история с молодым человеком и двумя детьми, в результате которой она и оказалась на улице (а сразу после – в Абхазии).

Волонтерить в хостеле Алину не взяли: буквально на второй день своего пребывания она выставила свежеполаченный столик – мою первую ремонтную работу – на открытую местность, и вскоре он попал под дождь. Лак не успел высохнуть, все разбухло и поползло, и три часа работы оказались насмарку. Андрей таких косяков не любит, поэтому предложил Алине альтернативу: либо уезжать, либо заплатить 3 тысячи рублей и спокойно жить месяц в общей комнате. Она согласилась на второй вариант.

Алина была достаточно нелюдимой, много курила под лестницей на улице и каждый день, в 5 утра, уходила на набережную на пробежку. Наша дружба началась с вина, на вине и держалась. Когда кто-то из гостей хостела уезжал, то обычно оставлял за собой около полулитра домашнего вина, а иногда даже чачу, и Наташа, домовой, всегда приносила остатки нам: сама-то она не пила, а мы иногда баловались. Абхазское домашнее вино, кстати говоря, очень вкусное и цепкое, если покупать у правильных людей. Одного-двух стаканов уже достаточно, чтобы было хорошо, а вкус, словно у сока, – приятное сопровождение.Но так много, как в этом путешествии, а особенно в Абхазии, я не пил никогда. Особенно если учесть, что я вообще человек не пьющий. Но на тот момент со своим внутренним горем, безудержно меня терзавшим, я умел справляться либо так, либо наркотиками – чувство вины перед моей женой, заглушенное эйфорией от новых впечатлений, постепенно выходило на первый план, и я бессознательно пытался от него избавиться.

В общем, Алина была одна, и я был один. В какой-то из разговоров, в самом начале знакомства, я, дабы блеснуть своей крутизной, мол, смотри, какой я крутой путешественник, сказал ей:

– А поехали со мной в Монголию!

И она, черт возьми, согласилась. Она так загорелась этой идеей, что буквально за пару недель сбагрила в Адлере свой модный чемодан на колесиках, который стоил 18 тысяч рублей, где-то раздобыла рюкзак и спальник и была готова к дальней дороге.

К этому моменту я уже десять раз пожалел, что сделал ей такое предложение, но отказывать было нельзя– человек действительно решил продолжить менять свою жизнь, а обламывать людей я не люблю, пока готов их терпеть. Но до отъезда оставалось еще около трех недель, поэтому в мои выходные мы гуляли то там, то сям, как два попутчика, встретившиеся на пути. Правда, мы практически не разговаривали, разве что за исключением первых дней.

Как-то Алина пришла со своей прогулки и сказала, что на Тамарином мосту познакомилась со старым абхазом, который завтра на машине едет в горы, за деревню Апианда. У меня как раз был выходной, и я напросился вместе с ней. На автобусной остановке рядом с мостом надо было быть в 8 утра. Конечно же, мы опоздали, причем почти на час, и нас уже никто не ждал. Ну, не домой же идти, в самом деле. Поэтому решили дойти до горы сами.

Тамарин мост – он же мост Царицы Тамары, или Беслетский мост – это горбатый мост через горную речку, построенный где-то в X веке. Говорят, строили на яичном желтке, поэтому держится до сих пор. Грузоподъемность 8 тонн. Проехать по нему, конечно, нельзя, но походить-поваляться – всегда пожалуйста. Если встать под правильным углом, то оказываешься словно в сказочном Хоббит-шире, а из-за горы вот-вот выйдут маленькие человечки с волосатыми ногами.