</p>
<p>
– Федора Басманова к государю!</p>
<p>
</p>
<p>
Федька с полатей поднялся с трудом великим и к двери пошел.</p>
<p>
</p>
<p>
– Куды ты, Феденька? Слаб ты совсем. Скажися больным, – Варвара мужа за рукав рубахи хватает.</p>
<p>
</p>
<p>
– Не могу я государю отказывать. По зову его надоть хоть из могилы встать. Иначе опала уготована, – Федька ей отвечает. – Пусть одежу мне принесут. Я к Царю еду.</p>
<p>
</p>
<p>
– Какую несть-то? – Варвара головой качает. – Праздничную?</p>
<p>
</p>
<p>
– Неси черную, опричную, – Федька говорит, порты надевая.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Конь вороной домчал его до дворца в одночасье. Встал как вкопанный возле лестницы высокой, дожидаясь, пока седок его спешится. Федька с трудом на землю спустился. Проседает и колышется она под ним, словно болото зыбкое. Ветер под тулуп овчинный лезет. Пальцами тонкими ледяными кожу дерет. Федька плечами от холода повел да, покачиваясь, в Царевы полати поднялся.</p>
<p>
</p>
<p>
– Пришел? – Царь спрашивает, головы, от бумаг не поднимая.</p>
<p>
</p>
<p>
– Как могу я ослушаться своего хозяина? – хрипло ему Федька отвечает.</p>
<p>
</p>
<p>
– Вот и правильно, Федя! Ты, как пес мой верный, по первому зову прибежал, – Царь глаза на Федьку поднимает и супится недовольно. – Ты что-то, Федя, на покойника похожий. Али просто не рад своего государя видеть?</p>
<p>
</p>
<p>
– Рад, государь, – Федька отвечает и тяжело на лавку усаживается. – Занемог на днях.</p>
<p>
</p>
<p>
– Так, слушай меня внимательно, – Царь глаза щурит и голос понижает. – Помнишь ли Филиппа, Колычева? Того, что в монастыре гнить должен?</p>
<p>
</p>
<p>
– Помню, – Федька коротко головой кивает, и сердце его больно в груди дрожит.</p>
<p>
</p>
<p>
– Так вот. Сослали, стало быть, мы его в ссылку вечную. Чтобы наказать за измену и дабы предать его имя забвению. А к нему в монастырь паломники толпами повадились. В святого молва народная его превратила. Говорят, лечит он и тела, и души людские, – Царь чарку серебряную берет и со злости ее в руках сминает. – Так вот, дело у меня к тебе, Федя. Тайное. Надо бы помочь Филиппу к Господу ближе стать. Настолько ближе, чтобы больше не к кому хаживать было.</p>
<p>
</p>
<p>
Услышав это, Федька с лавки подскочил. Голова его огнем вспыхнула. Сердце в груди замерло. Покачнулся он, рукою за угол стола ухватился, но не удержавшись, рухнул на пол как подкошенный.</p>
<p>
</p>
<p>
Очнулся он, на лавке лежа. Над ним лекарь царский склонился. Руку его над тазом держит. А из раны резаной в тот таз кровь черная льется. Федька голову от того отвернул да в сторону поглядел. А там, у окна светлого, фигура черная, сгорбленная. Глаза, кровью налитые. Нос крючком вниз смотрит. Губы в тонкую линию сжались, а на голове плешивой венок из волос редких топорщится.</p>
<p>
</p>
<p>
– Ладно, – Царь тихо говорит да на Федьку косо смотрит. – Малюте надобно то дело поручить. А ты, Феденька, видать, слаб для ентого.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
И снова комнаты душные и ночи бессонные. Федька будто в аду живет. Ни есть, ни спать не может. Голова, как нарыв гнойный, дергается. Нервы – словно нити натянутые. Ночами Федька то по комнате взад-вперед мечется, то на перинах мягких без сна томится. Лишь под утро иногда забывается.</p>
<p>
</p>
<p>
До Рождества уж меньше месяца осталось. Болезнь прочь ушла, а тяжесть в душе грузом тяжким так и осталась. Лежит Федька ночью да в потолок таращится. На плече у него жена спит. В колыбельке сын маленький посапывает. А ему неймется. Осторожно, чтобы жену не будить, поднялся он с полатей да к оконцу подошел. А за окном небо темное, звездами усыпанное. Землю свет Луны яркий освещает. Снег под ним блестит, словно золотом сусальным покрытый. Смотрит Федька на лик лунный и видит он в нем лицо доброе, с глазами светлыми. Филипп с неба ему улыбается, и голос его тихий прямо в душу Федьке льется.</p>
<p>
</p>
<p>
– Я прощаю тебя…</p>
<p>
</p>
<p>
– Нельзя мне того простить, что я с тобою сделал, – Федька Филиппу отвечает. – Сколько бы ты меня ни прощал, сам себе того не забуду.</p>
