</p>
<p>
В двери открытые солдаты дьякона седого втолкнули. Тот на колени упал да прямо до царского трону пополз.</p>
<p>
</p>
<p>
– Челобитная к государю! – выкрикивает он, Царю кланяясь.</p>
<p>
</p>
<p>
– Говори! – Царь вперед подается.</p>
<p>
</p>
<p>
– Я к тебе с доносом, государь! На князя Ростовского. Он к пленным больно милостив. Слухи ходют, что хочет он бежать к королю польскому и воевода полоцкий обещал ему озаботиться о доставке его невредимым, – дьякон отвечает.</p>
<p>
</p>
<p>
– Отправить за князем отряд опричный! Лишить предателя головы! – Царь с трона подпрыгивает да посохом об пол бьет.</p>
<p>
</p>
<p>
– Разреши мне, государь с войском ехать, – Федька к нему поднимается. – Засиделся я без дела. Хочется размяться да службу тебе сослужить!</p>
<p>
</p>
<p>
– А поезжай, Федя! – Царь с ним соглашается. – Исполни волю мою царскую. Будь десницею моей справедливой! Покарай предателя да изменника!</p>
<p>
</p>
<p>
========== Глава 20 ==========</p>
<p>
</p>
<p>
И снова ночь на землю спустилась. Закутала небо облаками, словно перинами белыми. Встряхнула их и засыпала землю снегом белым. Вот и третья ночь… без сна и без отдыха…</p>
<p>
</p>
<p>
Царь в углу опочивальни сидит. Голова тряпицею покрыта. В руках свечка догорает, пальцы обжигая воском горячим. Только Царь боли не чует. Трясется он всем телом, будто болезнью охваченный. И хрипит он тихо молитвы странные.</p>
<p>
</p>
<p>
– Господи… господи… господи… Пощади! Пусть они замолчат! Все замолчат навеки! Пусть сгинут с глаз моих, господи!</p>
<p>
</p>
<p>
– Государь! Ты чего это в угол забился? – Васька в опочивальню царскую заходит да перед Царем на корточки присаживается.</p>
<p>
</p>
<p>
– Кто тут есть? – Царь испуганно вздрагивает.</p>
<p>
</p>
<p>
– Так это я – шут твой. Васька, – удивленно скоморох отвечает и тряпицу с головы царской снимает.</p>
<p>
</p>
<p>
– А ты живой ли? – Царь глаза красные на шута поднимает да лицо его рукой трясущейся щупает.</p>
<p>
</p>
<p>
– Живой покуда, батюшка, – Васька Царю подняться помогает да ведет его до полатей.</p>
<p>
</p>
<p>
– Это хорошо, что живой, – Царь, как ребенок послушный, из рук шута чашу с водой принимает. – А то меня по ночам только мертвые навещают. Вона гляди… – Царь рукою на дверь показывает. – Опять пришел кто-то. Кто ты есть? Иди отсель! Не мучай меня!</p>
<p>
</p>
<p>
– Государь, – Васька на дверь смотрит да от страху плечами передергивает. – Нету там никого.</p>
<p>
</p>
<p>
– Как нету? Там Воронцов. Помнишь его? – Царь залпом воду пьет да чашу в дверь кидает. – Уходи, Степан! Прочь иди! И не смотри на меня с укором! Ты сам в своей смерти виновен. Не я!</p>
<p>
</p>
<p>
– Государь… Воронцова уж как год нету, – шут его одеялом накрывает. – Ты спи лучше. Завтра совет думский, а ты третью ночь бредом маешься.</p>
<p>
</p>
<p>
– Вели, чтобы в колокола не били! – Царь подскакивает. – Скажи им, что устал я от звона ентого! Пусть замолкнут окаянные!</p>
<p>
</p>
<p>
– Скажу, батюшка, скажу… – шут Царя снова на перины укладывает да из опочивальни выходит.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
– Как он? – воевода Басманов поутру у шута спрашивает.</p>
<p>
</p>
<p>
– Плохо, – шут вздыхает. – Как бы совсем умом не тронулся. Снова ночь не спал. Кричал страшно, глазами ворочал да сына твого звал.</p>
<p>
</p>
<p>
А тем временем Федька до Ярославля добрался. Утром ранним морозным вместе с опричниками в храм вошел. Окинул взглядом удалым толпу молящихся, заприметил в ней князя Ростовского да кивнул опричникам. Те молящихся по полу раскидали, подняли за руки князя да к Федьке подвели.</p>
