– Проходи к столу. Отдохни. Чай пить будем.

– С удовольствием, Верея Мистишна!

Она поставила перед Сергеем вазочку на высокой ножке с сушками, варенье в стеклянной розетке, явно поскупилась – три ягодки в сиропе, и кружку из Икеи. Зато чайник был выше всяких похвал. Массивный и изящный одновременно, с начищенной медью боков, весь в гравировке и чеканке, с фигурками на крышке, изображавших танец, не танец. Чайник кипел, стоя на печи, выбрасывал пар из изогнутого носика и из середины динамичной группы, распространял тонкий аромат,…Сергей не понял чего, да и нос был заложен.

Сергей разломил одной рукой сушку, она рассыпалась на три части, крошки сразу в рот, а остальные, поддевая на каждую ягодку из варения, запил чаем. Ему было хорошо, но пора было уходить.

– Спасибо, Верея Мистишна! Я пойду.

Та сидела напротив, крутила в руках пустую чашку.

– Да куда ты, Серёженька, пойдёшь? Сиди. Сейчас чай подействует.

Не успел Сергей удивиться, как исчезло всё: стул, стол, печь, вся комната. Наступила темнота, но страха не было. Почему то он был уверен, что ничего плохого не случиться. Висящий словно в невесомости, он с любопытством вслушивался в бабкин голос:

– Я знаю, ты не боишься. Правильно. Но страх, боль и страдание могут встретиться тебе. Не в будущем, а в прошлом. Я дарю тебе три попытки его изменить и возможно, повторяю, возможно, ты получишь будущее, о котором мечтаешь. Будь осторожен… А теперь, собственно, по делу. Приспичит – к зеркалу подойди, рукой до отражения дотронься. Дальше увидишь. Короче, разберешься – не маленький. Пока! Задержалась я с тобой, а мне ещё владельца того Кашкая навестить надо!

Дальше пошла какая-то абракадабра из звуков и слов, смысл которых Сергей уже не понимал. Потом пропали и они, Сергей же видел только надвинувшейся на него бабкин рот, шевелившиеся губы и бородавку с пучком волос. Он отключился.

Сергей открыл глаза. Машина стояла на пустой просёлочной дороге. По капоту ходила большая и очень важная ворона, шею которой украшало прямоугольное зеркальце на шелковой нитке. Ворона, наклонив голову, смотрела на Сергея. Как – будто убедившись, что с ним всё порядке, она вдруг взмахнула крыльями, снялась и низко полетела за поворот.

«Что это было? Заснул? Обморок? Не к ночи будь сказано, инсульт?» – Сергей терялся в догадках. С его образом жизни и медицинскими показателями всякое было возможным.

– В бессознательном состоянии человеку, кажется, ничего не снится, а я видел сон… Жаль, содержание забыл. Но надать ехать.

Чем ближе к даче, тем на сердце у Сергея становилось тяжелее. Воспоминания таились во всём: в гараже – там Татьяна зацепилась курткой за случайный гвоздь; в пожухлой траве – Женя, понимаете ли, у неё траву косит; в неубранной на столе посуде – сколько драгоценного времени потрачено на еду; в сиротливо стоящих тапочках – «спасибо, подошли».

Зеркало. Сергей вспомнил, как в него смотрелась Татьяна, а он целовал её шею и плечи. И слова: «Не надо, Серёжа, не надо. Не могу я. Посмотри на меня…»

Зеркало. Что-то ещё с ним связано. Сергей подошёл ближе, протянул руку и дотронулся до холодного стекла.

– Да не правой. Левой надо. Правая для женщин, – зазвучал в голове у Сергея знакомый низкий голос. Ох, ё…мать! Так там, на дороге, совсем не сон был!

– Верея Мистишна?

– Кому материться, так мне… Автоматика барахлит, пришлось самой…Всё в силе! Три попытки…

– Да я как-то…

– Не перебивай! Зря я что ли сюда тащилась через… м-да…Слушай лучше, да по внимательнее.

Дальше бабка заговорила, словно лекцию студентам читала:

В пространственно-временном множестве вероятных сценариев выбираем индивидуальный контент резидента с нулевой до базовой точек. Напоминаю, что базовая точка – это дата, например, сегодняшняя, принятия критических решений. Выбранный сценарий фиксируется, архивируется. Далее. Методом реверсивного переложения причинно-следственных условий динамики сценария резидент возвращается к точке выбранной коррекции, с предоставлением прав на изменение. Как следствие пересечения индивидуальных контентов, с последующем расхождением векторов развития, ярко выраженный эффект дежа-вю. При вероятностном достижении базой точки (вероятностном… о, как!) резидент информируется о возможности:

А. вернуть архивную копию сценария

Б. назначить дату новой коррекции

В. оставить отзыв о моей работе.

Последнее…а…а…а-пчхи, – бабка шумно чихнула и гнусаво закончила, – приветствуется!

– Ну, что, оправлять или как?

Сергей задумался. Тайные, глубоко спрятанные, они, тем не менее, существуют, со стыдом и болью всплывают в памяти, рвут душу невозможностью всё исправить. Небольшие эпизоды моей жизни.

Его взгляд упал на тапочки.

– Отправляй!

*****

«Почему в воскресенье, когда есть возможность поваляться в постели подольше, совершенно не спится? Когда, как в другие дни никак не заставить себя встать вовремя. Вот сколько сейчас? – Сергей посмотрел на будильник: стрелки показывали половину одиннадцатого. – Впрочем, пора!» Натянув треники, он, потягиваясь, а делать зарядку было не в его привычках, пошёл на кухню. На столе лежала записка с рекомендациями позавтракать и пообедать за подписью «Мама». Сергей открыл – закрыл холодильник и включил стоящий на нём трёхпрограммник.

–…редаём прогноз погоды. Сегодня 16 февраля в Ленинграде и Ленинградской области ожидается днём -5-7 градусов ниже нуля, снег, местами сильный…

Кроме прогноза погоды и сигналов точного времени слушать, как правило, было нечего. Сергей сделал звук потише. Потом отодвинул занавеску, посмотрел в окно и…и не увидел ни улицы, ни пустыря перед домом, ни карьеров. Синоптики с прогнозом не ошиблись – шёл крупный густой снег. Ветра не было – снег медленно опускался почти вертикально в, кажущуюся с девятого этажа бездонной, пропасть. Сергей полюбовался этой картиной несколько минут, затем поставил чайник на газ. «Пока вскипит, пойду сполоснусь». – Он не любил долго мыться…

Чайник оглушительно свистел на всю квартиру, и Сергей, едва надев трусы, бросился, шлёпая по линолеуму босыми ногами, его гасить: «Вот зараза, всех разбудит. А, собственно, кого всех? Папашу после вчерашнего пушкой не подымишь, а маманя сегодня на работе в своей «Диете». Ладно, кофейку что ли… Если он есть».

Кофе был. Глядя на пышногрудую и крутобёдрую индийскую красавицу на кофейной банке, Сергей поцокал языком: мой тип. Мысли переключились на девчонок.

«Сегодня к Вовочке их придёт много, а толку…Бесполезняк один. У нас в группе есть парни и повыше, и покрепче, и лицом краше. Себе на уме они, конечно, но ребята не плохие. Шурец и Никола, он же Дядька, вообще клёвые. Викус со Стольником, у них своя компания, но тоже ничего, сдружимся. А Вовочку знаю ещё с первого курса. Странноватый он, на гадости, вроде, не способный, но язык у него – помело. Что ему подарить сегодня? О, есть мешок, новый, с Клиффом Ричардом, ну и…в Купчинский зайду, сувенир куплю. До четырёх успею».

Покончив с завтраком, Сергей вернулся в свою комнату. После двенадцати лет проживания в коммуналке с родителями на десяти квадратных метрах «своя комната» в купчинской брежневке, даже через три года, звучит гордо. Хотя отделка всей «двушки» оставалась ещё от строителей: обои, краска, линолеум, – мебель у Сергея была новая, и в сочетании с современной радиоаппаратурой, плакатами на стенах, книгами, гитарой и другими необходимыми семнадцатилетнему юноше предметами, делала комнату вполне стильной. «По ящику смотреть нечего, пусть отдохнёт. А послушаю – ка я вчерашнюю запись!» Вчера, в субботу, как обычно в 23 15, по радио был ВАШ МАГНИТОФОН. Не записать SLADE было невозможно, и Сергей пополнил свою коллекцию.

Музыка. В далёком-далёком детстве он мальчиком услышал МИШЕЛЬ. Это навсегда определило, что он будет слушать и любить всю жизнь. Потом была ШИЗГАРА, КРИДЕНС и пошло-поехало. Сейчас настало время ДИПАПЛ, ЗЕПЕЛИН, ПИНК ФЛОЙД. Эту музыку открыл для Сергея Шура, Дядька тоже внёс свою лепту – основа дружбы была заложена на старенькой НОТЕ-303.