- Это Керсан! Открывайте! Последний тать сбежал! – обратился колдун к закрытой двери.

Дверь открылась с гулким скрипом. В проёме стоял князь пронский с окровавленной саблей. За его спиной на полу лежало безжизненное тело татарина с распоротой грудью. Лужа красной жидкости разлилась по всему полу сеней. В углу, укутавшись тулупом, всхлипывала Всеслава.

Прохор сидел в столовой за перевёрнутым столом с открытой раной на ноге, которая оказалась уже перевязанной рукавом рубахи хозяина дома. По всему полу избы были рассыпаны битые глиняные горшки и ополовиненный таз для белья. «Ну и толщина у брёвен, коли, не слышал погрома, пока с первым степняком разбирался - подумал Керсан - когда опасность касается собственной жизни, будешь замечать только свои схватки».

- Этот всё же успел пробраться внутрь? – спросил Керсан у князя.

- Да! Где остальные, боярин?

- Двое уже идут по Калиновому мосту, в надежде дойти до конца! Ещё один решил пройти по нему позже! Сбежал-таки! Лихо вы этого огрели! – усмехнулся Керсан, оглядывая продырявленное тело врага.

- Да это отче его стулом по темечку хлопнул! Я-то уж так, добил слегка!

- Гляжу, Прохору досталось?!

- Рана неглубокая! За неделю затянется! – отмахнулся Прохор.

- Держи подарочек, вояка! – Керсан прошёл в столовую и вонзил в половицы реквизит.

- Что это?! – через силу выдавил Прохор.

- Ятаган! Проще называют бердышем! Меч и щит одновременно!

- Как сие понимать?!

- Да что тут понимать?! Плоская сторона ятагана очень хорошо блокирует удары врага! Заострённая лезвием сторона, понятное дело – режет! А вот тыльная сторона... – Керсан коснулся ювелирных зазубрин и провёл по ним ладонью. – Имеет штыри, дабы выдирать из тела мясо клочьями! С таким оружием враг повержен на месте, испытывая адовы муки перед смертью! Держи! Теперь хоть будет чем после нашего ухода обороняться! Ну, а нам пора! Лучше переночуем под открытым небом! – признался воин.

- Я не смогу с детьми здесь жить! Боярин, возьми меня с собой в поход! – попросился дворянин.

- Девочек хочешь без отца оставить?! Мне таких жертв не нужно!

- Керсан прав! Мы на такое не пойдём! – поддакнул князь.

- Детей я семье рыбаков передам! Семья молодая, а детей Господь не послал! В момент моего отсутствия, суженые посмотрят за девочками и женой!

- Где эту семью искать?! – поднимая с пола бердыш татарина, спросил Керсан.

- Так она на краю деревни живёт, вон за тем холмом! – Прохор вытянул указательный палец правой руки в сторону.

- Что ж! Хорошо! Собирайтесь! Не будем ждать ни минуты! Иначе тати могут вернуться большим числом и передавить лошадьми! Эх! Жаль, что князь Василий не подарил нам даже двух дружинников! – вздохнул колдун.

- Верно! Может, крайний из этой шайки гадюк вовсе не сбежал бы!

- Ладно, княже! Пойдём седлать лошадей! Заодно добычу к походу приготовим да и обстановку рассмотрим, чтоб не дай Сварог чего случилось!

- Мысля вестимо хорошая! Коли у нас нет охраны, то самим перестраховаться всё же стоит! – прищурился князь на боярина.

- Откель фразочки сии? – улыбнулся боярин, выходя во двор.

- Так то ж от тебя, боярин, нахватался! Слова-заразы! Раз прилипнут, потом силком не отвяжутся ни в мирное время, ни в схватку! Пока сам головы не лишишься! – уже в голос засмеялся князь, следуя за колдуном.

Путники вывели из хлева лошадей и оседлали их. Прохор с семьёй вышел из избы и попросил путников посадить дам верхом на татарских лошадей. На что воины не стали возражать. Оставив всё открытым, путники вышли со двора, повернули влево и начали шествие по булыжной дороге. Теперь им мало чего стоило опасаться. В полночь степняки нападают внезапно, но путники этим временем уже успеют скрыться за холмами и сбить след.

Вечер превратился в ночь столь внезапно, что путники этого не заметили за частыми беседами межу собой. Небом правили мириады звёзд. Дорогу путникам освещали неполный одинокий месяц. Лишь с деревьев каркали вороны, страдающие бессонницей. Частокол небольшой деревеньки оказался за спинами воинов. Впереди осталось самое сложное – прохождение по высокой природе холмов, а таковых надо пройти всего-то три. Эту трудность удалось преодолеть лишь к четырём часам утра, когда возле одного пологого холма путники заметили избушку, не на курьях ножках, конечно же. До избы осталось всего сто метров вниз по склону, и воины довели до безопасности семью дворянина. Дети спали в сёдлах. Ладу, Всеславу и суженую Марту передали на поруки бездетной семье и той же ночью продолжили путь, не решив оставаться на отдых. Бо самый лучший отдых для путников в дороге, зарывшись в месиво грязного снега.

Именно в эту таинственную тихую ночь дул пронзительный ветер, который проникал за шиворот стёганок и латников путников. Он тревожил итак запуганных лошадей. Звёзды на небе предвещали заутренний морозец. Лишь костёр, разведенный князем Иваном, пытался согреть подмёрзшие носы путникам. Хоть шкуры и вино прогревали гостей леса изнутри, но без кострового жара тела бы окоченели.

Сзади Керсана что-то хрустнуло. Воин развернулся и заметил падающие ветви сосны. Поднял взгляд. Князь про себя что-то пробурчал, похоже на «местную» ругань. На среднем ярусе веток сидело огромное двухметровое четырёхпалое существо грязно-бурого цвета.

Морда его очень схожа с ликом дракона (такая же вытянутая и имеет ужасающий вид, натянутой по черепу кожи). Глазные яблоки чёрного цвета, похожие на собранные кофейные зёрна. Сам белок зловеще-красного цвета ввиду напряжённых глазных капиляров. Тварь раскрыла клыкастую пасть, вывалила двух конечный змеиный язык и издала до боли жуткий клич, расправив за своей широкой спиной огромные, ужасающие видом, крылья с костяными штырями по краям.

Путники вскочили на ноги, вывели ятаганы и встали в боевые стойки, приготовившись к атаке. Размахивая передними лапами, тварь сорвалась с ветки и набросилась на князя. Витязь нырнул под монстра и атаковал сзади. Керсану тоже не пришлось долго любоваться. На оставшихся без развлечения воинов напало сразу четыре твари, появившиеся из недр тьмы. Керсану досталось сразу три крылатых нечисти. Крайним занялся дворянин. Князь яростно размахивал ятаганом, периодически подныривая под лапы монстра. Прохор, глядя на действия князя, начал повторять те же движения. У него не получалось задеть монстра. Скорее всего, дворянин боялся умереть и пытался выжить, как может. Керсан перешёл на приём «Смерч», вспомнив запрещённые движения из русско-японских боевиков двадцать первого века. Второй бердыш выскользнул из-под лопаток Керсана. Воин развёл руки с оружием в разные стороны, сделал два широких шага на одного из упырей и закружился по оси. Одна из тварей заревела мерзким рёвом. В её крыле прослеживалась еле заметная брешь. Вторая тварь, будто сообразив план, нырнула под ноги воина. Третья тварь налетела с верху, разоблачив тактику человека, сбила его с ног. Керсан упал в грязь и резким движением уколол ближайшую тварь. Два бердыша разом вышли в области макушки. Упырь захрипел и повалился на Керсана. Белый сгусток хлынул в лицо воина. Две твари продолжали копошиться на убитом сотоварище, но от чего-то не решались разрывать на куски воина. Со стороны князя отлетела ещё одна тварь, которая направилась на кучу других упырей. Прохор продолжал отмахиваться от своего противника. Князь подбежал со спины упыря, запрыгнул на неё, чуть болтаясь, но всё же движением топора отсёк неугомонной птахе голову.

Прохор с князем подбежали к товарищу и вытянули его за ноги. Керсан встал на ноги, отряхнулся и увидел, как упыри пожирают друг друга. Путники присели на лошадей. Колдун вытянул руку, представил, как пламя сине-зелёного с красными всполохами огня зарождается на его ладонях, и взглядом отметил реальное его появление на ладони. Рука пять раз взмахнула оборотами и резким толчком выбросило пламя в сторону кучи упырей. В пятнадцати метрах их тела разнесло в клочья. Лёгкая ударная волна дошла до путников, растрепав им волосы. Керсан с удивлённым видом начал разглядывать свои ладони. Князю пришлось посадить дворянина на своего коня, поскольку туша его лошадки доживала последние минуты с разорванным брюхом. Галоп увлёк трёх гостей лесной ночи в глубине соснового царства как можно дальше от очередной схватки. Только через два часа лихой скачки путники заметили розовое зарево рассвета над макушками многовековых сосен.