Литмир - Электронная Библиотека

Математик пожелал бывшему профессору удачной дороги и сообщил, что на работу он всё же выходить будет. Пусть не на полный рабочий день, длящийся обычно часов по двенадцать — четырнадцать, а на два-три часа. Дабы быть в курсе происходящих в фирме событий и оперативно помогать в сложных случаях менее опытным сотрудникам.

По пути в свой кабинет Синицын зашел в машинный зал и озадачил младшего системного администратора, попросив того скачать из Интернета, записать на лазерный диск и распечатать все без исключения материалы за последние полгода, где вкупе со словами «Санкт-Петербург», «Питер», «Северная Пальмира», «Ленинградская область» и «Северная столица» встречались бы сочетания «областные выборы», «губернатор области», «глава области», «глава областной администрации» и «открытое письмо». Сроку Виктор дал до конца следующего дня, особо подчеркнув, что его интересуют не только русскоязычные статьи, но и выступления на вышеуказанную тему на английском, немецком, голландском, эстонском, литовском, белорусском и украинском.

В компьютере у Синицына стояла мощная программа перевода, так что с иностранными материалами у него проблем не было.

Системный администратор принялся за работу, а Виктор отправился к себе.

Усевшись за громадный стол, на котором, помимо ноутбука «IBM ThinkPad 560x P-233» и мощного «iMac G3 266»[13] в комплектации «All-in-one»[14], стояли лазерный принтер со сканером, два телефакса и видео-двойка, Синицын ткнул пальцем в кнопку «пуск» кофейного агрегата и под его негромкое гудение принялся размышлять о том, зачем в действительности названные юристом пресс-службы городского правительства личности устроили весь этот шум перед выборами главы Ленинградской области.

То, до чего Виктор через сорок минут додумался, ему совсем не понравилось…

Глава 2

СПИТ ФАИНА И НЕ ЧУЕТ, ЧТО НА НЕЙ МАТРОС НОЧУЕТ…

Депутату Государственной Думы Галине Васильевне Молодухо показалось, что ее плечо царапает чья-то костлявая лапа. Нечто липкое и одновременно мохнатое лезло в лицо, дышало застарелым перегаром, похрюкивало и старалось дотянуться до шеи.

Депутат недовольно замычала, попыталась отстраниться и проснулась.

На пуфике у изголовья кровати сидела ее родная сестра Ольга, покачивалась из стороны в сторону, словно китайский болванчик, и теребила угол подушки, иногда касаясь пальцами плеча Галины Васильевны.

— Чего тебе? — сипло спросила Молодухо и почувствовала, как же ей плохо после вчерашнего.

На банкете по случаю годовщины одной из многих десятков расплодившихся в Питере карликовых демократических партий рекой лились виски, шампанское, коньяк, белые и красные вина, ликеры, разбавленный спирт, бренди, джин и даже привезенный кем-то из деревни свекольный самогон в небрежно вымытой ядовито-зеленой полиэтиленовой канистре из-под керосина.

При воспоминании о самогоне Галине Васильевне стало еще хуже.

Не надо было столько пить.

А то, не ровен час, можно превратиться в копию своей сестренки, которая всем своим видом демонстрировала окружающим, что и из правила «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки» есть-таки исключения. Оля вот уже лет десять квасила столь целеустремленно, будто поставила перед собой задачу до конца жизни вылакать не менее цистерны разнообразного алкоголя[15].

Благо денег на это увлечение у депутатской сестренки, состоявшей в совете директоров нескольких торгово-закупочных фирм, хватало.

— Там Руслан пришел, — пробормотала Ольга.

Галина Васильевна покряхтела, села в кровати и неожиданно обнаружила рядом с собой чье-то худосочное тело. Совсем еще юный парнишка, лицо которого, однако, выдавало чрезмерную тягу к веселящим напиткам и клею «Момент», крепко спал, полуоткрыв рот, из которого на подушку стекала струйка слюны. Давно немытые волосы торчали во все стороны, а на шее и щеках виднелись следы свежевыдавленных прыщей.

— Кто это? — застонала Молодухо.

— Ты ж его приволокла вчера. — Ольга поморгала и хлюпнула носом.

— Откуда? — не поняла Галина Васильевна.

— С банкета…

— И что?

— Ничего. — Сестра депутатши поплотнее запахнула весьма несвежий розовый халат в крупный белый горошек. — Он в коридоре еще вырубился…

Молодухо откинула одеяло и убедилась, что юноша одет в грязные джинсы, задравшуюся почти до середины впалой груди футболку с надписью «Not war, but love!»[16] и один замызганный ботинок.

Второй валялся у порога спальни.

Носков на спящем не наблюдалось, зато в пупок было вдето серебристое колечко.

— Господи… — Галина попробовала вспомнить, откуда взялся сей отрок, но не смогла. Равно ей было совершенно невдомек, где в настоящее время находился ее законный супруг.

— Ну так что с Русланом? — разнылась Ольга.

— Я сейчас выйду. — Молодухо спустила ноги с кровати, посидела полминуты, борясь с тошнотой, и побрела в ванную комнату.

Квартира недалеко от Сенной площади, где обитала депутатша и где иногда оставалась ночевать ее непутевая сестренка, была громадной, в семь комнат, роскошно отделанной и обставленной испанской и итальянской мебелью по сорок тысяч долларов за комплект.

И разительно отличалась от той «живопырки» в ветхом доме на канале Грибоедова, в которой Галина Васильевна принимала журналистов, выдавая специально подготовленную для подобных случаев «трешку» за свое жилище.

Демократический электорат, оболваненный правозащитными лозунгами, свято верил в неподкупность Молодухо и считал, что та живет так же, как и большинство ее избирателей.

Галина Васильевна ополоснула лицо, пару раз провела расческой по волосам и шмыгнула на кухню, где быстро опрокинула рюмку смородиновой водки «Абсолют». Затем она бросила в рот таблетку анальгина, запила холодным чаем и, чувствуя, как недомогание проходит, вплыла в столовую.

У окна за маленьким круглым столиком сидел ее ближайший помощник Руслан Пеньков, известный также в «светло-синих» кругах города под кличкой Пискля. Голосок у Русланчика действительно был высоковат, что и говорить.

— Доброе утро, Галя. — Пеньков приподнял плоский зад из кресла, но не встал и опустился обратно.

— Рано ты сегодня, — недовольным тоном выдала Молодухо.

— Меня в прокуратуру вызывают, — огорченно зачмокал Руслан. — Как свидетеля…

— Свидетеля чего? — насторожилась Галина Васильевна и жестом показала пожилой дом работнице, чтобы та поставила поднос с двумя чашками кофе на столик и проваливала.

— По Муркевичу…

— А что Муркевич? — удивилась депутатша. — Ты-то тут при чем?

К убитому на перекрестке Невского проспекта и улицы Рубинштейна председателю КУГИ Михаилу Муркевичу помощник Молодухо никакого отношения не имел. С ним работала лично Галина, не доверяя Пенькову столь сладкую тему, как дележка городского имущества.

— Они думают, что я с его женой… — Руслан не договорил и обреченно махнул рукой.

— Ты?! — Депутатша хихикнула, представив адюльтер пассивного гомосексуалиста Пенькова и нахрапистой супруги Муркевича. — В смысле — того?

Руслан мелко закивал.

— Чушь! — Молодухо облегченно вздохнула и пригубила кофе. — Просто чушь. Я позвоню Сыдорчуку. Пусть отработает те бабульки, что мы ему в фонд сбрасываем…

Внебюджетный фонд городской прокуратуры был любимым детищем «крошки Вано», как именовали Ивана Израилевича Сыдорчука все, кому не лень. Прокурор Санкт-Петербурга слыл человеком хоть и корыстолюбивым, обожающим различные подношения и палец о палец не ударявшим без «подмазки», но не отказывающим тем, от кого зависело его благополучие.

Молодухо была в их числе.

Она вовремя подсуетилась и через подконтрольные ей коммерческие структуры, связанные в основном с топливным бизнесом, вбросила якобы на «ремонт» здания горпрокуратуры полмиллиона долларов. Сыдорчук радостно присвистнул и пустил денежки на закупку итальянского мрамора, ковровых покрытий по двенадцать тысяч «зеленых» за погонный метр и жидких обоев с золотой крошкой, одна банка которых обходилась почти в три штуки американских рублей. Естественно, он не преминул использовать часть денег и для завершения строительства собственного коттеджа в Курортном районе и выделил безвозвратный кредит в пятьдесят тысяч долларов своему верному заместителю Николаю Винниченкову, Тот давно канючил, что хочет приобрести квартиру старшему сыну, но не хватает задекларированных в налоговой инспекции средств.

вернуться

13

Компьютер фирмы Apple Macintosh.

вернуться

14

Всё в одном (англ.). Имеется в виду машина, в которой системный блок и монитор заключены в единый корпус.

вернуться

15

Напоминаем читателю, что объем стандартной железнодорожной цистерны — 60 000 литров.

вернуться

16

Не война, а любовь!

5
{"b":"6074","o":1}