Трое мальчишек неслись по лугу со всех ног. Теплый майский ветер трепал волосы и рубахи. Их раскатистый звонкий смех был слышен на всю округу. Запыхавшись, они дружно попадали в траву навзничь. Небо над головой было необычайно прекрасного голубого цвета. По нему неспешно плыли куда-то по своим делам облака. На лугу воцарилась тишина. Где-то вдалеке пел в кустах соловушка. Чуть дальше, откуда-то из лесу, доносился голос кукушки. А прямо под ухом одного из мальчишек протянул свою скрипучую песню кузнечик. Мальчик ловко перевернулся и хлопнул ладошками по траве.

– Ванька, поймал? – буквально подпрыгнул на месте второй.

– Ага, смотри, – Ваня протянул руки своим друзьям, и те в щелку меж его пальцев попытались рассмотреть пленника.

– Не вижу ничего! – надул губы один из них.

– Да вот же, Лешка, смотри, – Иван разжал руки, чтоб больше света проскользнуло в ладони, и кузнечик ловко выпрыгнул из них.

– Ну вот, – протянул Матвей, – как всегда!

– Непутевый! – выкрикнул Иван и отвесил звонкий подзатыльник Лешке. Тот тут же надул губы, глаза его наполнились слезами. Он вскочил на свои худенькие ножки, выпрямился во весь рост и сжал кулаки. Точно грозный богатырь, только уменьшенный во много раз и какой-то очень худой. Такая оборона выглядела очень нелепо, и Матвею и Ивану Лешка вдруг показался таким смешным, что они не выдержали и засмеялись во весь голос.

Лешка еще больше надул губы. Из глаз его покатились горькие слезы обиды. Он резко развернулся и рванул по лугу в сторону дома. Ветер дул ему прямо в лицо, и слезы ручьями текли по щекам.

Уже около деревни, окончательно запыхавшись, Леша остановился, отдышался и пошел к дому.

– Где ты ходишь, Леша? – раздался голос матери с крыльца. – Мне по делам надо, посиди с братом. А я скоро вернусь. Доктор наша обещала мне лекарства для Андрейки привезти, а то он опять кашлять начал.

Мать потрепала Лешку по голове и вышла из дому. Мальчик обреченно пошел в комнату родителей. Там на большой пухлой перине лежал маленький Андрейка. Он дергал своими маленькими ручками и ножками, точно пытался подвинуть воздух. Лешка подошел ближе, опустился на колени перед кроватью и стал разглядывать брата.

Тот казался каким-то странным. Его серо-голубые глаза будто наблюдали за чем-то невидимым, что он пытался схватить или потрогать своими пухлыми, практически круглыми пальчиками. Ручки его были такие же округлые и рыхлые, на сгибах точно перетянутые тонкой невидимой ниткой. Голова казалась большой и была покрыта непонятным рыжим пухом.

Лешка смотрел на Андрюшку долго и внимательно, будто пытаясь понять, почему его брат так много плачет и практически никогда не спит. Лешка будто ждал, что брат сейчас все сам ему расскажет. Но братик был таким маленьким, что ждать от него хоть слова было бесполезно. И Лешка это понял. Он протянул Андрюшке руку, и тот схватил и крепко сжал его палец.

– И ты, когда подрастешь, будешь меня обижать? – спросил Лешка и улыбнулся. Андрюшка улыбнулся ему в ответ.

***

С того дня прошло шесть лет. Лешка подрос, окреп. Ему шел двенадцатый год. Он вытянулся в росте, но оставался таким же худеньким, точно соломинка. Его русые волосы спадали прямо на глаза, и вид у него стал точно как у закадычного хулигана. Нужно отметить, что и вел себя мальчик аналогично.

Как-то раз отправила его мать к соседке за молоком. Андрейка, которому на тот момент шел седьмой год, по своему обыкновению увязался за старшим братом.

– Лешка, а Лешка… – тянул он своим писклявым голосом. – А чего нас мамка за молоком к тете Нюре отправила? У нас же своя корова имеется.

– Ты дурной что ли? – буркнул Лешка. – Она отелится на днях. Нельзя у нее молока брать.

– А почему нельзя? – не унимался Андрейка.

– А вот если бы я у тебя отобрал краюшку хлеба или каши тарелку, – резко обернувшись, закричал Лешка, – тебе бы понравилось? Вот возьму сегодня и отберу у тебя твой ужин. Будешь голодным ходить. Да и зачем тебе еда, все равно ты не растешь никак. Вон, Катерина соседская, младше тебя на год, а уж на голову тебя переросла.

Лешка резко успокоился и заговорил вдруг спокойным и ласковым голосом:

– Будешь ты у нас карликом-недоростком. А чего, и есть будешь мало…

– Не буду, не буду, – закричал во весь голос Андрейка. – Сам карликом будешь, а я не буду!

Лешка вдруг засмеялся неестественным голосом:

– Я-то не буду. Я вон батю уже догнал. А ты все маленький.

Губы Андрейкины задрожали, сами собой надулись, и по всему было видно, что малыш еле сдерживает слезы. Лешка отвернулся от брата и продолжил свой путь, легко насвистывая.

Подойдя к дому бабы Нюры, мальчики распахнули калитку и начали в два голоса кликать тетку. Лешка весело и задорно, а Андрейка точно зовя на помощь.

– Слышу, слышу, мальчики. Иду уже, иду, – раздался хриплый старушечий голос.

Тетя Нюра была уже почти старуха и еле ноги передвигала. Поэтому ее всегда приходилось ждать подолгу.

На крыльце, на лавке возле двери, сидел ее огромный рыжий кот. Он нежился на солнышке, щуря от удовольствия глаза. По всему было ясно, что животное недавно поело. Пузо его было раздуто, точно арбуз, а на пушистой морде можно было разглядеть остатки сметаны.

Андрейка направился к коту. Он очень любил животных, а Васька, кот тети Нюры, вызывал у него особенные чувства. Он был пушистым и очень ласковым.

Неожиданно около плеча Андрейки пролетел, просвистев, огромный камень. Булыжник угодил прямиком в лавку, и, напуганный грохотом, кот подскочил, как ошпаренный, и понесся куда глаза глядят.

– Доиграешься ты, Лешка. Ох, доиграешься, – раздался на крыльце дряхлый голос тети Нюры. – Вот заберет тебя Баба Яга к себе в лес. Попляшешь ты тогда у нее.

– Ага, – протянул Лешка с издевкой. – Заберет, как же. Сказки вон Андрейке рассказывайте. Меня не напугаешь выдуманной старухой.

Лешка уверенно подошел к тете Нюре и взял у нее из рук крынку с молоком.

– Выдуманная, говоришь? Ну, пусть так, – заулыбалась своим сморщенным лицом тетка.

– А что, страшная она, тетя Нюр? – заинтересовался Андрейка. – А вы ее видели сами?

– Видеть не видывала, сынок, – погладив по голове Андрейку, вымолвила старушка, – но поговаривают, что таких хулиганов, как твой брат, она к себе забирает. И заставляет их день и ночь чистить свои сапожки. А сапожки у Бабы Яги не простые, а из чистого золота сделаны и каменьями драгоценными украшены. Чистить их одно наказание – камни так сверкают, что люди слепнут от них…

Андрейка замер от испуга и удивления, широко раскрыв рот.

– Долго ждать тебя? – раздался голос его брата уже с улицы.

Андрейка точно очнулся от сна и со всех ног бросился его догонять.

– Не беги так, – лишь успела выкрикнуть ему вдогонку тетя Нюра. – Упадешь, коленки расшибешь. А они ж у тебя еле заживают.

Но Андрейка уже не слышал ее слов. Он бежал так быстро, как только мог, но нагнал брата только у калитки родного дома.

На другой день мать отправила мальчиков в погреб. Нужно было оставшуюся с зимы картошку в сени перетаскать. Спустились братья в погреб и стали овощи по мешкам, заготовленным матерью, рассовывать. Вдруг слышат: рев, лай. Видать, собака соседская сцепилась с каким-то псом. Выглянул из погреба Лешка. Смотрит, и вправду. Псины по земле катаются, шерсть клочьями летит. Взял Лешка огромную картофелину да запустил в собак. И не промахнулся – угодил соседской собаке прямо в бок. Та взвизгнула и отскочила. Тогда Лешка взял вторую картофелину и запустил в другого пса. Тот, поджав хвост, от удара увернулся и засеменил прочь. Но Лешку это только раззадорило. Он набрал картошки в руки и помчался за несчастной псиной.

– Стой, Лешка! Стой, кому говорю? – выскочил за ним следом Андрейка. – Оставь ее в покое!

Андрейка бежал, бежал за братом, а когда запыхался, плюхнулся на траву и заплакал.