Впрочем, в сложившейся ситуации есть и вполне прозаическая причина – это лень человеческая. Один из самых интересных богословов и мыслителей XX столетия протоиерей Георгий Флоровский отмечал, что первопричиной грехопадения первых людей была именно лень: они хотели быть «яко бози», но вне труда возделывания мира и послушания Творцу (см. Быт. 3, 5). А святым отцам[4] Церкви принадлежит фраза: «Для того чтобы погибнуть, достаточно быть нерадивым (ленивым)». Действительно, вера в «человеческий разум» и в «космическую энергию», в экстрасенсов и «откровения» Нострадамуса и тому подобное не обязывает ни к чему, иногда только приятно щекочет нервы. Принятие же христианского мировоззрения именно обязывает – и обязывает к переменам глобальным: ты был исполнителем, безвольным винтиком в механизме – стал полновластным и ответственным руководителем своей жизни, был младенцем – стал взрослым, был приговоренным к смерти и смирившимся со своей участью пленником – стал победителем, был результатом эволюции приматов – стал Человеком!

Да, жизнь во Христе – это труд, это подвиг. Но ведь, по сути дела, любая жизнь – это труд: двигаться – труд, питаться – труд, общаться – труд. Разве что, может быть, сон не труд. Так почему бы, если мы так боимся труда, не спать всегда, вечно? Зачем жить? Но если все-таки жить, так почему бы не жить полноценно? Зачем спать вечно, почему бы не жить вечно? Впрочем, и труд не так уж и страшен, как его малюют. Ведь подавляющее большинство людей всю свою жизнь трудятся самым активным образом. И парадоксально то, что зачастую самые активные в трудах мира сего люди не находят времени и сил на главный труд – спасения души. А ведь этот труд не подавляет и не заслоняет все прочее: Бог, ведая немощи и нужды человека, заповедал шесть дней недели посвящать мирской жизни, работе и только седьмой – Ему (см. Исх. 20,9). От верующего человека, как правило, не требуется отказ от мира, ведь в мир его привел Господь, – но требуется осмысление своего бытия в мире. Деятельная вера в Бога – жизнь земная ради жизни вечной – не выхолащивает наше существование, но возводит на новую ступень, преображает и освящает.

Позвольте привести такой пример: люди живут в подвале, в подземелье. Сыро, холодно, затхлый воздух, но жить можно. Люди заняты тяжелым трудом добычи пропитания: охотятся на крыс, выращивают подземные грибы. Размножаются, борются за власть, за лучший угол… Посреди подвала – лестница ввысь, десять пролетов – и дверь. Дверь массивна, закрыта, но не заперта. А за дверью – прекрасный мир: поля и леса, моря и реки, бездна благодатного неба в пении птиц. И светлые счастливые люди ждут прихода из подземной страны своих братьев и сестер. Но в мрачном подземелье своя жизнь и своя логика: «нужно жить, а не фантазировать»; «а кто доказал, что там что-то есть, ведь никто оттуда не возвращался»; «а вдруг это ловушка, нас хотят обмануть». Отец Павел Флоренский приводил такой очевидный образ: тупик, обрыв, бездна, перед нами мост, конец его теряется в тумане. Выбор каждого человека: пойти по мосту и проверить, куда он ведет, или сесть у обрыва и застыть в пустоте бессмысленного коловращения бытия. Итак, кто мы – люди подземелья? А может быть, мы такие уж страстные грехофилы, может быть, нам нравится полоскаться в грязи? Ведь есть же среди нас такие, которые хотят быть наркоманами, алкоголиками, ворами, хотят быть негодяями и подлецами (впрочем, это случаи уже клинические). А если мы все-таки Человеки, то почему мы живем в подземелье, почему наша жизнь горизонтальна, когда всем нам Бог дал крылья?!

Все оказывается перевернутым: два полюса, два смысла – жизнь в Боге почитается миром безумием («для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1, 23)), но «…мудрость мира сего есть безумие пред Богом…» (1 Кор. 3, 19). С кем мы? Какой делаем выбор? И не нужно себя обманывать: когда нам кажется, что мы «просто живем», что никакого выбора и не делаем, – значит, мы его уже сделали: мы не с Богом. А «кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12, 30). Итак, не стоит ли попробовать подняться по ступеням?

Тех, кто не считает подвал «лучшим из миров», приглашаю в дальнейшее путешествие – в вечность.

В первую очередь, следует осознать, что нам предстоит поменять точку отсчета всех жизненных ценностей и обстоятельств. Очевидно, что если мы идем куда-то – это совсем не то же самое, когда просто идем, гуляем. Если у пути есть цель, то главное – как мы к ней продвигаемся. Если мы осознаем жизнь как путь к Богу, «начаток вечного бытия», то воспринимаем ее совсем иначе, как если бы она являлась самодостаточной ценностью. Итак, если мы идем к цели – воскресению с Господом, то не так важны красоты дороги и ее покрытие, удобство обуви и наличие съестных припасов. Все это не безразлично, но не самоцель: главное – идем ли. А вот если мы просто гуляем, тут уж красоты и комфорт, вкусно есть да сладко пить – это, действительно, самое главное. Можно представить себе и иной образ: взгляд на панораму мира с вершины. Как меняется пейзаж при перемене точки наблюдения! То, что было на первом плане, ушло на задний или вообще исчезло, появилось нечто, ранее не видимое, изменились все пропорции. Две вершины – две разные жизненные позиции; в богословии они называются сотериологической (от греческого «сотерио» – «спасение») и эвдемонической («эвдемония» – по-гречески «счастье»). Человек оценивает все события жизни или с точки зрения спасения души, или же считает своей задачей достижение (конечно, иллюзорное) «земного рая» – получения максимума наслаждений в этом бытии. В рамках этой антитезы жизненные коллизии приобретают совершенно различное значение: болезнь и богатство, труд и развлечение, одиночество и жизненный успех, сама смерть – все может менять свой знак на противоположный. И все, что казалось бессмысленным, осмысливается, все уничиженное возрастает, приобретает светлую перспективу бесконечности: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1, 5). Путь с одной вершины на другую (с «Пика Ленина» на Синай) тернист и долог, сотериологическое видение жизни не обретается разом; но это уже вектор, устремленный в Царствие Небесное. Главное не то, чего мы достигли (это в руках Божьих), а то, куда мы двигаемся. Осознание смысла бытия – это-то как раз в наших возможностях, это свободный выбор нашей воли. И этот выбор уже определяет все – доступный любому индивидууму минимум усилий созидает максимум человеческого достоинства: да, «Бог стал человеком, чтобы человек мог стать богом», как говорили святые отцы первых веков христианства.

Безусловно, идею бессмертия необходимо рассматривать только в единстве с верой в Бога. Ибо хотя бессмертие вне Бога для кого-то предположительно возможно (мрачный Аид или пустыня нирваны, вечное «ничто»), но нужно ли искать такое бессмертие? То бессмертие, о котором мы говорим, – возрастание человека в полноту своей богозданной природы, обожение, возможно только в Боге. И здесь крайне важно определиться с тем, что мы подразумеваем под именем «Бог». Творец вселенной, Первопричина и Цель бытия – или маленький удобный гномик по имени «бог в душе»? Отец наш Небесный, «Путь, и Истина, и Жизнь» – или морализаторский принцип «веры в добро»? Важно определиться, о каком Боге идет речь: кто наш Бог и кто мы в Нем.

Слово «Бог» столь же относительно и условно, как и любые другие определения Высшего начала бытия: Творец, Абсолют, Всевышний, Истина и пр. И, конечно же, не в названии дело. Постараемся отвлечься от связанных с теми или иными наименованиями стойких ассоциаций. Ибо для одних слово «Бог» вызывает диковатые представления о «дедушке на облаке» или «опиуме для народа». Для других, напротив, объектом восторженного почитания может быть любой амулет или сколь угодно бредовая теория, на которую ловкий шарлатан наклеил этикетку «бог». В нашей беседе мы, безусловно, сохраним этот общепринятый термин, но что мы под ним будем подразумевать?