— Это судьба, — произносит альфа. — А я в неё верю.

— У тебя стоит, — заявляет омега, резко меняя тему.

— Ты сидишь на моих коленях с голой задницей, тут без вариантов, — усмехается Ким и не дает ему больше разговаривать. Впивается в губы жадным поцелуем, раскрывает рот, напирает, хозяйничает, нападает, не дает увернуться, и Хосок сдается. Расслабляется в сильных руках, продолжает тереться о стояк, откидывается на стол позади, позволяя Техену поднять футболку и покрывать свою грудь и шею поцелуями, укусами. Тело омеги расцветает под ласками, запах вишни усиливается, дурманит. Хосок пропускает момент, когда пальцы Техена оказываются внутри, но четко помнит, как он расстегивает брюки и как, не вставая с места, насаживает парня на свой член, направляя его рукой. В Хосоке невероятно узко, чуть ли не до боли. Техен смотрит на омегу с немым вопросом в глазах, но к этой теме решает вернуться позже, сейчас вопросы задавать все равно не получится, потому что в руках у Техена такое желанное и такое долгожданное тело. Потому что омега сам пришел, он не язвит, не отталкивает — он тает в руках, льнет, доверяет. Хоуп с трудом расслабляется, принимает Техена полностью и целиком и, немного привыкнув, начинает двигаться сам. Царапает шею альфы, делит с ним одно дыханье на двоих, отдается без остатка, до последней капли.

Техен ведет губами по скулам, спускается вниз к подбородку, пропадает окончательно на шее, которую хочется прокусить, оттягивает зубами кожу, повторяет, вновь возвращается к губам, чтобы не поддаться соблазну. У Хосока невероятно гибкое и красивое тело, он выгибается навстречу рукам альфы, подставляется и не перестает двигаться на члене. Этот омега будит в Техене самые потаенные, жгучие желания. Он, сам того не осознавая, управляет альфой — своими тонкими пальцами, скользящими по груди Техена, этими вишневыми губами, собирающими стекающий по вискам альфы пот, сам тянется к нему, и для Техена все меркнет. Огромный кабинет альфы сужается до минимальных размеров, меркнут все цели, все планы, всё теряет свою актуальность, ценность, потому что Хосок в руках плавится, горит изнутри, и Техен бросается в этот всепоглощающий огонь с головой, сгорает с ним вместе и уже знает, что повторит. Чувства обостряются, воздуха для двоих слишком мало, Техен ближе притягивает, крепче сжимает в руках и глубже целует. Черт знает, когда еще, черт знает, будет ли вообще — Техен должен сохранить, должен оставить, не отпускать, не отдавать. Нежность затапливает альфу, заполняет вены-сосуды, разгоняется с кровью, и Техен ею делится, передает ровно половину омеге, ибо один этого не вынесет — разорвет. Делится омегой через губы, вонзается пальцами в белоснежные бока, оставляет там свои отпечатки.

— Не в меня, — выдыхает Хоуп, так и не раскрывая век. Еще пара грубых, резких толчков и Техен выходит, сжимает в руке оба члена и водит по ним ладонью, не убирая взгляда с рвано дышащего парня. Смотрит прямо в глаза, размазывает смазку и яростнее надрачивает. Хоуп протяжно стонет, откидывается на столик и кончает одновременно с Кимом. Альфа притягивает омегу к себе, кладет его голову на взмокшую грудь и, поглаживая по волосам, успокаивает бешено бьющееся сердце.

— Не отпущу, — шепчет Техен.

— Не отпускай.

У Техена мокрая от пота рубашка, что на руку Хоупу — альфа текущих дорожкой по лицу слез не почувствует. И кажется, впервые омега плачет от счастья.

========== В конце тоннеля света нет ==========

Комментарий к В конце тоннеля света нет

Music к РизМинам

Amy Winehouse - You Know I’m No Good (Ash Riser and The Cause Cover)

https://soundcloud.com/ashriserofficial/nogood

***

Юнги плетется по центральной улочке города, придавливаемый к тротуару невидимой другим ношей. Он сказал Чонгуку, что идет на пробежку, и не взял шофёра, вышел из квартиры и прямо пришел сюда. Кофейни только открываются, отовсюду доносится запах свежей выпечки, но Юнги всего этого не видит и не чувствует. Он пытается разобраться с мраком внутри, придумывает себе миллион отговорок, сам же их подрезает на корню, слоняется по только просыпающемуся городу и с каждым шагом надеется, что асфальт разверзнется и поглотит его. Захлопнется над головой цельным куском бетона, и больше не придется думать, решать. Ничего не придется. Можно будет исчезнуть, перестать существовать, потому что внутри война, и Юнги ее проигрывает в сотый раз. Силы на исходе, а желание двигаться дальше на нуле.

Он заходит в первую попавшуюся кофейню и заказывает латте. Юнги только присаживается за столик у окна, как в кофейню заходит Техен. Мин опускает голову, изображает заинтересованность латте, но сложно не заметить единственного посетителя кофейни.

— Привет, — и вот уже Техен стоит напротив и улыбается.

— Привет, — бурчит в ответ Мин и снова утыкается в чашку. Альфа нагло отодвигает стул и садится напротив. Юнги ошарашенно смотрит на нахала, но видимо Техен злых взглядов не боится. У него такой же омега — он привык.

— Составлю тебе компанию, — улыбается Ким и благодарит подошедшего с подносом официанта за кофе.

— Я в компании не нуждался, но раз уж ты здесь, то я хочу поговорить, — Юнги отодвигает чашку и продолжает буравить альфу взглядом. — О Хосоке.

— Моя любимая тема, — усмехается Техен и внимательно слушает омегу.

***

— Мне, видимо, пора менять ключи, — Риз кладет мобильный на тумбочку и смотрит на Чимина, одетого в одну ризовскую рубашку и с бокалом беллини в руках.

— Злюка, — мурлычет омега и свободной рукой обнимает альфу за шею. — Твой котенок соскучился.

— Я не разрешал трогать свои вещи, — недовольно говорит Риз и, аккуратно отодвинув от себя омегу, проходит в гостиную.

— Она пахнет тобой, — Чимин идет следом. Альфа снимает пиджак и, отшвырнув его в сторону, опускается на диван.

— Ко мне, — Риз хлопает ладонью по бедру, подзывая омегу.

Чимин успевает сделать только шаг, как альфа рычит:

— На четвереньках. Ты же котёнок. Притом очень непослушный.

На самом деле Риз рад Чимину. Альфа, не переставая, прокручивает в голове ту единственную их ночь, вспоминает вкус его губ, податливость горячего тела и дурманящий запах. Чимин всегда был под кожей, разгонялся в крови с каждым ударом сердца, его со стенок сосудов не отскрести, не вырвать и не выбросить. Чимин слишком глубоко, и пусть Риз знает, что он яд, и что конец после дозы один — смерть. Риз все равно тянет руки, берет чашу и отпивает жадными глотками, и будет пить, до самого конца. Потому что по-другому никак, потому что Чимин — единственное, что заставляет Риза чувствовать себя живым. Он убивает и воскрешает, чтобы убить снова. Риз пойдет до конца.

Чимин пошло улыбается и медленно опускается на колени, нарочно выгибается, призывно виляет задом, большая, минимум в два раза, рубашка собирается на пояснице, обнажая соблазнительные округлости. Риз шумно сглатывает, сжимает ладонь на подлокотнике, но не двигается. Чувствует, как желание скручивается в тугой узел внизу живота, распирает, альфа сжимает зубы, терпит — знает, что получит свое, знает, что ожидание усилит наслаждение в стократ.

Чимин медленно ползет к альфе и мурлычет, а у Риза от такого омеги крышу рвет. Зверь внутри сбрасывает оковы, рычит, заглушает посторонние звуки и бьется, тянется к своему омеге, но Риз — глыба: терпит. Вроде он видел Чимина разным, трахал во всех позах, в которых только смог, и трахнет сейчас — это однозначно, но чертов омега продолжает вставлять покруче всего, что пробовал Риз, а пробовал он многое. Чимин тянет пальцы к ремню, не сводит взгляда с глаз альфы и облизывается в предвкушении. У Риза в голове взрывы, один красочнее другого, желание перетекает в боль, и он даже не дышит: каждый вдох - ожоги на легких. Альфа не двигается, следит за розовым язычком, скользящим по чиминовским губам, кусает внутреннюю сторону щеки. Не может омега вот так вот вставлять. Не может срывать все оковы одним взглядом из-под пушистых ресниц. Чимин тянет язычок молнии вниз и медленно обнажает плоть. Риз не успевает переключиться на пальчики омеги, как Чимин заглатывает сразу и целиком.