Чонгука все это выводит. Терпеть становится невыносимо, и Чон не знает даже, куда ему приткнуться, чтобы в голове перестало так долбить. Потому что он ни разу еще за свои восемнадцать так не ошибался. Надеялся только, что отпустит и пройдет, но выход виделся разве что выброситься в окно. Ведь нельзя, слышите, нельзя же просто взять и вернуться. Вот так столкнуться в гребанном отеле, спустя три года, оттрахать до потери пульса и вид сделать, что всё нормально. Только не нормально и не всё. Не бывает так. Это Чонгук понимает, уже стоя на балконе, когда сжимает пальцы на перилах еще крепче и, кажется, вполне ясно представляет, как спрыгивает. Прямо туда, вниз. Правда, он не знает, придётся ему стараться и перелазить или сойдет и так, не напрягаясь. Впрочем, сил стараться в нем уже нет. После выволочки какого-то незнакомого мудака, Чонгук понимает, что больше ничего не будет, как прежде. Чихо переворачивает всю его жизнь, а помощи просить не у кого. Есть только он, балкон и холодный ветер, который не может помочь. Это черта, после которой Чонгук почти безболезненно признает, что всё это никогда не закончится. Потому что боли в нем столько, что он перестает себя чувствовать.

***

Квон садится обратно в машину и, глянув в зеркало заднего вида, матерится — на скуле четко наливается синяк. Он размазывает карандаш на глазах, лохматит волосы и заводит авто.

Услышав звонок в дверь, Чихо не понимает, почему именно сегодня утром ему не дают спокойно посидеть дома. У фыркает раздраженно, отбрасывает джойстик от плейстейшен и идет в коридор. На пороге стоит Ю-Квон. Чихо скользит по нему взглядом и в удивлении приподнимает бровь. На лице свежий синяк, под глазами черные круги и вообще весь Ю-Квон выглядит так, будто его избили.

— Что случилось? — спрашивает У и втаскивает парня за руку в квартиру.

— Ты мне скажи, — тихо говорит Квон и проходит на кухню. Достав из холодильника банку колы, он прикладывает ее к синяку и, прикрыв глаза, прислоняется к шкафу.

— Квон, черт возьми, что случилось? Кто это сделал? — Чихо повышает голос, забывая, что давал обещание не выходить из себя при Ю-Квоне всякий раз, когда что-то нестерпимо бесит, потому что он так и не попросил прощения за тот срыв.

— Псих, выскочивший из твоей квартиры недавно, — коротко отвечает Ким.

— Не понял, — уже тихо говорит У.

— Я тебе звонил, ты не отвечал. Я поехал в кондитерскую, купил нам завтрак, думал, позавтракаем вместе, — Квон говорит обрывисто, часто вздыхая, будто вот-вот заплачет. — И тут из твоего блока выбегает парень, я на него и внимания не обратил. Но когда он подошел к твоей машине, я просто спросил его, кто он. А он — психопат, сразу набросился с кулаками, кричал, что он твой мальчик и все такое, — Ю-Квон часто моргает, прогоняя не прошеные слезы, и с каждым следующим словом довольно отмечает, что Чихо все больше мрачнеет. — Чихо, я понимаю, мы в верности друг другу не клялись, но я, блять, в чем виноват?

Квон отворачивается и тянется к стакану на столе. Чихо молчит. Переваривает все, что только что услышал и молчит.

— Я теперь понял, что ты завел другого. Ты мог бы мне просто сказать и все. Я же переживаю за тебя, — продолжает Квон и подходит к У. — Ты знаешь, что я к тебе чувствую, и как ты мне важен. Но честное слово я все пойму, потому что я люблю тебя, — Квон шмыгает носом и ожидающе смотрит на Чихо. Глаза наполняются слезами даже легче, чем он планировал, все-таки актер из него неплохой. У всегда ведется, и сейчас сыграть на его эмоциях не составляет труда.

— Не говори глупости. Тот парень никто, и он ответит за то, что поднял на тебя руку, — Чихо осторожно обводит пальцем синяк и, притянув к себе Квона, нежно обнимает, поглаживая по голове.

***

Проспав до четырех дня, Чонгук принимает душ и едет к маме. До операции остается два дня, и Чон сильно нервничает. Он долго разговаривает с врачами и сидит у матери вплоть до звонка от Чихо. У зол. Чон это чувствует по голосу. Чихо задает один единственный вопрос о том, где он, и Чонгуку приходится соврать, что он застрял в пробке по дороге домой. Чихо ничего не говорит и сбрасывает звонок.

Чон легонько целует маму и несется на улицу, где, поймав первое попавшееся такси, называет домашний адрес. Чонгук переживает, что У послал за ним машину и то, что его нет, может легко выбесить Чихо. Выйдя из такси, Чонгук видит феррари перед подъездом, но, подойдя к ней, он обнаруживает, что там никого нет. Чон поднимается наверх и, открыв дверь, входит в квартиру. Отшвырнув куртку в сторону, Чонгук проверяет мобильный и наливает себе воды из-под крана.

В дверь стучат. Подавив секундную панику, Чонгук идет в коридор и впускает позднего гостя. Чихо проходит мимо и идет прямо по коридору. Осмотрев скудную обстановку на кухне, У снимает дизайнерское пальто, вешает его на спинку стула и подходит к окну, открывая форточку. Чихо достает сигарету и закуривает. В комнате тихо. Чон напрягается, останавливается у холодильника и терпеливо выжидает, когда У решит прервать свое многозначительное молчание.

— Где ты был? — Чихо говорит спокойно, но от него ощутимыми волнами исходит холодная вымораживающая ярость. Чонгук ее чувствует, все волоски на теле встают дыбом, а кожа покрывается мелкими липкими мурашками.

— Выходил, — отвечает Чон, прокашлявшись. У выбрасывает окурок из окна и, закрыв его, подходит вплотную.

— Я спросил, где ты был? — Чихо всматривается в глаза напротив, словно он детектор лжи и одним взглядом поймает ложь за хвост, стоит даже задуматься солгать.

— В магазин ходил, — Чонгук выдает первое, что приходит на ум, хотя прекрасно понимает, как глупо это звучит.

— Который обанкротился? — ухмыляется У, не отрывая взгляда. Чонгук в недоумении смотрит на него, но от комментариев воздерживается, побаиваясь даже одним неосторожным словом спровоцировать вселенский ураган. — Ну, он или обанкротился или ты мне врешь, судя по тому, что ты ничего не купил.

— Я не считаю обязанным отчитываться тебе, — Чонгук сбрасывает оцепенение и делает шаг в сторону, намереваясь пройти к двери.

Чихо перехватывает его за талию и вжимает в дверцу холодильника.

— Ю-Квону ты, может, свои коготки и показал, но мне — я тебе не советую, — У обхватывает ладонью лицо Чонгука, заставляя того смотреть в глаза, но ничего не происходит. Брат смотрит с львиной долей непонимания и только когда понимает, что пояснять уже сказанное никто не собирается, хмурится.

— Кому? — до Чона не сразу доходит смысл слов У, но Чонгук не идиот, и сопоставить одно с другим он все еще в состоянии, поэтому догадывается он безошибочно. — Ты о той истеричке, да? — Чонгук не может скрыть раздраженности от всей этой ситуации. — Я рад, что попал, жаль только, что ударить получилось всего лишь раз.

Чихо не ожидает услышать такой неприкрытый нахальный ответ. Чонгук даже не утруждается скрыть свое совершенно наглое негодование и смотрит с вызовом, так смело и открыто, высоко задрав подбородок, и У должен бы бесится на то, как разговаривает с ним эта блядь, но Чихо зависает на его губах и шумно сглатывает.

— Манеры у тебя соответствующие в принципе. Ничего удивительного. Так и должен вести себя тот, кто вырос на улице, и продает свое тело. Видно, что мать тебя не воспитала. Хотя я и не ожидал другого ответа от шлюхи, — ухмыляется Чихо. Чонгук резко толкает его в грудь, но У не сдвигается ни на миллиметр. Он с силой вжимает Чона в прохладный корпус холодильника и наслаждается его бесполезными попытками выбраться.

Чонгуку надоедает быть безвольной куклой, которой сначала играются, таскают из стороны в стороны и тут же зашвыривают под кровать отменным пинком, когда портится настроение. Его тошнит, и все установленные им границы и барьеры стираются, выпуская наружу голос обиды, умело забивающей на любые угрожающие последствия.

— Зачем ты ко мне пришел тогда, м? Иди, успокаивай своего мальчика лучше. Он у тебя повоспитанее будет, хотя я этого не заметил, — Чон деревенеет в руках, едва ли успешно удерживая в себе не то злость, не то что-то еще более темное и непонятное, ужасающе похожее на ревность, жмурится так сильно, но тут же распахивает глаза на половину лица, потому что удержать не получается все равно.