— Так вот, — Чон достает из кармана брюк письмо. — Передай это Юнги, пожалуйста, — Чонгук смотрит так, что Техену хочется застрелиться.
— Я не могу. Просто знай, что он жив и здоров, — альфа видит, как тускнеет взгляд Чона.
— Пожалуйста. Ты можешь, ты просто не хочешь, — Чонгук злится, что ему приходится просить Кима. Техен несколько секунд смотрит на письмо в руке парня, а потом берет его и кладет на стол.
— Куда ты собрался? — Техен встает и натягивает на себя рубашку. — Вместе выйдем, я сам тебя отвезу и точно не к тебе, — Ким подходит к омеге, цепляет пальцами подбородок и поднимает его, заставляя смотреть на себя. — Я не шутил, когда сказал, что не отпущу тебя.
— Придется. Потому что я иду домой, — Чон делает шаг назад и, повернувшись, идет к двери.
— Что ты за омега такая ненормальная? — злится Ким. Но Чонгук выходит за дверь, оставив прихуевшего Кима внутри.
Техен возвращается к дивану, берет письмо и, даже не открыв его, поджигает зажигалкой. Альфа смотрит, как превращается в пепел чья-то надежда, и прикуривает сигарету.
***
— Почему у меня такое ощущение, что это не я его, а он меня снял. Блять, неужели так себя чувствуют все омеги, которых я снимаю? Мерзковато, — уже утром в офисе жалуется своему другу Техен.
— И почему я все это слушаю, — Намджун сидит за своим столом и пьет кофе. — Я хотел тебя отправить с проверкой в пригород, говорят, там крыса появилась. А ты мне тут опять с очередным омегой.
— Это не очередной омега! Это друг психопата, который тебя чуть не прирезал, — Намджун не сдерживается и смеется. — Не смешно, — бурчит Техен. — Он тупо ушел. Встал и ушел. От меня никто не уходит! Особенно после такого крышесносного секса! — Техен зло ходит по кабинету. — Короче, ты прав, поеду с проверкой, развеюсь.
Намджун только усмехается и вновь возвращает все свое внимание бумагам.
***
— Ну, пожалуйста, один звонок. Я же не прошу тебя выпустить меня. Просто один звонок, — вот уже десять минут, как Юнги просит у сидящего рядом на балкончике Кайла телефон.
— В сотый раз повторяю - нет. Тебе запрещены все контакты с внешним миром. И эти глаза-блюдечки на меня не действуют, — усмехается Кайл, видя, как омега старается склонить его на свою сторону.
— Ну попроси его, — Юнги злится, что приходится говорить о ненавистном альфе. — Спроси, может, разрешит.
— Сам проси. Тебе удобнее, вы же наедине тут торчите все время, — говорит альфа.
— Не буду, — бурчит омега. — Мы вообще с ним не разговариваем, и просить я его ни о чем не буду.
— И напрасно. Уверен, будь ты с ним немного поласковее или хоть сострой ему такую же рожицу, как мне сейчас, и он все тебе разрешит. Но ты же у нас «мистер гордость», мистер «я не сдам своих позиций», вот сиди и мучайся, а я своего сегодня на ужин веду, так что отчаливаю, — альфа встает с кресла и проходит внутрь.
Юнги еще пару минут вглядывается в темное небо над морем, а потом идет спать. Вот только сон не идет. Мин думает о своей семье, о доме, о Чонгуке. Юнги невыносимо скучает по родителям и другу, ну, может, еще немного по Джину, но просить Намджуна он точно не будет. Лучше уж сдохнуть в одиночестве. И, в конце концов, омега не уверен, что Ким бы согласился, и, возможно, не сам факт того, что надо просить, а боязнь получить отказ, не дает Юнги даже открыть рот. Омега еще пару минут ворочается и, наконец-то, проваливается в сон.
***
Чжуна еще утром предупреждают о визите «гостя». Намджун не сверяет часы, не спрашивает разрешения и наиболее удобного для президента времени приема. Его человек просто звонит в администрацию и ставит секретаря в известность, что в такое-то время Ким придет. Чжун мог бы пойти на принцип и отказаться от встречи, или хотя бы просто покинуть кабинет, сославшись на важные дела. Но с Намджуном лучше не бодаться. Поэтому Чжун сидит у себя в кабинете, отбивает пальцами по столу и ждет. Намджун пунктуален. Ровно в три часа дня секретарь провожает гостя в кабинет президента. Ким проходит к креслу напротив стола Чжуна и присаживается.
— Ну и как идут дела в нашем чудесном государстве? — улыбаясь, спрашивает альфа.
— Мне смутно верится, что ты пришел поговорить со мной о стране, учитывая, что именно ты и такие, как ты, ведут ее ко дну, — Чжун не скрывает раздраженности. — Я хочу увидеть своего сына. Я хочу знать, как он.
— Как грубо, — хмыкает Ким. — Твой сын жив и здоров. Пока. Но ты прав, я пришел по делу. Мне нужен мой человек, который, я уверен, по какой-то ошибке сидит под заключением, — Намджун с вызовом смотрит в глаза президента. — Так вот, я хочу, чтобы к завтрашнему дню Ли Джунсу был на свободе.
— Он убийца. И сел он, пойманным на месте преступления. Это каким наглецом надо быть, чтобы явиться в офис президента и требовать его отпустить? Преступника из тюрьмы! — Чжун не может сдержать данного себе слова спокойно реагировать на альфу и выходит из себя.
— Ты, кажется, забыл, что у меня твой сын, — зло говорит Ким. — И каждый твой отказ стоит ему здоровья, ну а я очень не хочу делать ему больно. Он же омега, а они такие нежные и хрупкие, — уже ухмыляется Ким.
— Не смей трогать моего сына! — багровеет Чжун.
— Не буду, если будешь хорошо себя вести, — угрожающе отвечает Намджун и встает на ноги. Чжун со злостью швыряет набор письменных принадлежностей в дверь, стоит ей закрыться за альфой.
***
Ли Джунсу выходит на свободу утром следующего дня. Ким с распростертыми объятиями встречает своего лучшего убийцу и обещает всем, в тот момент присутствующим, незабываемую вечеринку следующим вечером в честь возвращения Джунсу.
***
В пятницу утром Кайл необычайно хмур. Мин спрашивает у альфы, почему у того нет настроения, и даже думает, может, что-то с его омегой, но Кайл отмахивается от вопросов Юнги и уходит. Обратно альфа приходит в обед и не один. С ним две омеги с кейсом и объемными сумками. Юнги в недоумении смотрит на то, как омеги раскладывают по тумбочкам, и даже по постели, средства для макияжа и фен, и, не сдержавшись, спрашивает альфу, что происходит.
— Босс празднует. Ты приглашен. Прости, малыш, ты, конечно, и так очень симпатичный, но макияж и прическа все равно не помешают, — спокойно говорит прислонившийся к двери Кайл. Юнги начинает смеяться. Омеги, пришедшие с Кайлом, пятятся назад по мере того, как смех Мина переходит в истерический.
— Серьезно? Ты серьезно думаешь, что я сейчас сяду, и меня будут наряжать, чтобы вечером явиться перед очами этого сукиного сына? — Юнги еле говорит сквозь смех.
Кайл тяжело вздыхает и просит омег покинуть комнату на пару минут. Альфа наливает воды из графина и подносит стакан к нему.
— Я очень не хочу, чтобы ты шел туда, — начинает издалека альфа. — Потому что боюсь, что ты не вернешься. С таким языком и характером, скорее всего, точно не вернешься. Но если ты не дашь тебя подготовить, пострадаешь не только ты, но и невинные люди, которые обязаны выполнять его приказы. Поэтому, пожалуйста, оденься, накрасься, посиди на этой долбанной вечеринке и не нарывайся. Ты еще ребенок совсем, я очень не хочу, чтобы тебя покалечили или убили. Хорошо? — альфа всматривается в глаза уже не смеющегося Мина. — Пожалуйста. Иначе придется тебя заставить, а я ценю наше общение. Не вынуждай меня, умоляю.
— Он издевается надо мной, — тихо словно самому себе говорит Юнги и, взяв сигарету, идет на балкон.
Мин почти не возмущается, пока ему делают макияж, и даже не дергается, когда омега пытается уложить его непослушные волосы. Прорывает Юнги на моменте выбора гардероба. Одежду ему выбирают тоже омеги из коллекции, которую принесли с собой. Юнги горько усмехается, заметив, что вся одежда, которую он меряет, подобрана под его размер. Вещи и правда красивые, и все до единого люксовые бренды, такие обычно любит покупать Джин. После долгих примерок, Кайл и омеги несколько минут совещаются, а потом вручают ему выбранный ими комплект и оставляют его в комнате одного одеваться. Мин несколько минут смотрит на свое отражение в зеркале и еле сдерживается, чтобы не разрыдаться. Юнги не хочется снова полтора часа терпеть, пока ему опять будут наносить макияж поверх испорченного. Мин смотрит на себя и вспоминает, что так он наряжался и хорошо выглядел каждую пятницу. Вспоминает, как отец ругался на его «блядские» наряды, но все равно гладил по голове и просил приходить домой не слишком поздно. Вспоминает, как он одним своим видом доводил Чимина до белого каленья, а потом Пак ловил его везде и долго целовал. Юнги устал быть в тюрьме, устал смотреть на мир с крошечного балкона. Тоска о доме и свободе накрывает с головой. Он несколько раз делает дыхательные упражнения и только потом разрешает уже настойчиво стучащему в дверь Кайлу войти.
