Юнги моментально расслабляется, будто свернувшийся в груди клубок страха распрямляется, отпускает, даёт вздохнуть. Чонгук рядом, и Юнги не страшно — он ведь спас его тогда, не испугался Хосока, значит, ещё спасёт, значит, защищать и дальше будет. Мин прячет лицо на мощной груди, вбирает в себя его тепло, а альфа сильнее к себе прижимает, зарывается носом в его волосы и чувствует, как подрагивает в руках маленькое тельце.

— Ну же, поплачь. Не надо изображать сильного, не передо мной, потому что я это и так знаю. А ещё я знаю, что ты испугался, так что поплачь, выплесни этот страх, я его заберу, — шепчет альфа и продолжает поглаживать Мина по спине.

— Я не сдержал своё слово, я обещал тебе в больнице, что не позволю никому тебя пальцем тронуть, а сам не учёл, что Хосок настолько оборзеет, что на мою территорию полезет. Прости меня за это, — Чонгук покрывает волосы всхлипывающего на его груди парня короткими поцелуями. Пусть, Юнги и звука не издает, но рубашка на альфе уже мокрая, он продолжает поглаживать омегу, успокаивает. Чонгука на части рвёт от затапливающей нежности к этому ребёнку на его коленях, от его пальчиков, отчаянно цепляющихся за шею альфы, от сердца, которое бьётся так громко, что Чону уши закладывает. Он не выдерживает, отрывает омегу от себя, берёт в ладони его лицо и заставляет смотреть на себя.

— Сейчас ты в безопасности, а то, что ты испугался, вполне нормально, — ободряюще улыбается ему альфа.

— Просто, — Юнги облизывает солёные губы, смешно морщит раскрасневшийся нос. — Я туда не хочу больше, я совсем не хочу. Лучше умру. Или он умрёт. Только тогда. Мне нельзя к нему, ты ведь не вернёшь меня ему? Никогда не вернёшь?

Чонгук смотрит на зарёванное лицо, пальцами утирает продолжающие течь слезы и, снова притянув к себе, обнимает.

— Не верну, конечно, даже не думай об этом. Твой брат чудовище, и он за все ответит. А ты мне поможешь это сделать. Я не позволю ему больше над тобой издеваться, — Чонгук целует парня в макушку. — Ты ведь поможешь?

Юнги отстраняется, утирает лицо и, не понимая, смотрит на альфу:

— Как? Я никчёмный, слабый, оружием пользоваться не умею, как я могу помочь?

— Ты очень сильный и не смей называть себя никчёмным, — говорит альфа и отбирает у омеги Куки. — Я к нему ревную, ты уж прости. Даже обнимаю я тебя всё это время вместе с ним, — говорит Чонгук и замечает улыбку омеги. — Люблю, когда ты улыбаешься, — альфа этого говорить не планировал.

— Как я могу помочь с Хосоком? — спрашивает Мин.

— Хосока сразу не уничтожить, ты сам это знаешь. Но я знаю, как можно сделать это шаг за шагом. Если ты и вправду хочешь перестать жить в страхе и хочешь безопасности себе, Чимину и всему народу Дезира, то я с тобой поделюсь этим планом, твоя помощь тут существенна.

— Хочу, — не задумывается Юнги. — Очень хочу. Потому что я его ненавижу. Потому что второй раз через всё это проходить не буду. Четыре года я жил в аду. Достаточно.

— Тогда слушай.

***

— Ты заложил фундамент, а я его укреплю. Вечером они будут ужинать у нас, мы уж постараемся, чтобы у мальчишки не осталось сомнений, что мы на его стороне, и всё это делается ради него, — говорит Дживон Чонгуку. Альфы сидят в переговорной, куда уже через пять минут начнут заходить работники и начнется совещание.

— Мне кажется, это слишком, зачем опять приглашать их к нам, да и сплетни пойдут, — спокойно говорит Чон. — И потом, его интервью получилось очень удачным, а это всего лишь первое. Пусть им занимаются мои люди, перестань принимать его в особняке.

— Не перестану. Они не должны сомневаться в наших лучших намерениях. Завтра его интервью будут транслировать по всему Бетельгейзу, но меня не оно сейчас интересует, я хочу, чтобы этот мальчишка не сомневался в нас, чтобы начал воспринимать нас, как семью. Меня интересует только яд, когда я заполучу его рецепт и уничтожу все его ингредиенты, тогда он может отправляться хоть в Ад, — зло говорит Дживон.

— Так он сам тоже вроде ингредиент, — устало говорит Чонгук.

— Значит, и его уничтожим, — не задумывается Дживон. — Один омега против всего нашего рода. Не думаю, что кто-то сильно будет горевать. В любом случае, пока пусть расколется, дальше посмотрим. И еще, твоё присутствие на ужине обязательно.

— Я не собирался.

— Знаю, поэтому и настаиваю. Рен может и без тебя поспать одну ночь, ночуешь сегодня в особняке и желательно с ним.

— Ты слишком увлёкся, отец.

— Это ведь твой план, твои желания. Вот и доведи до конца.

— Я и доведу, но своими методами и способами, ты в это не лезь.

— Ну, посмотрим, — выдыхает Дживон и просит секретаря впускать гостей.

***

— Я ничего против твоих родителей не имею, наоборот, очень им благодарен, но приглашать нас на семейный ужин опять — это слишком, — Чимин пытается говорить, пока Тэхён целует его, вжав в дверцу автомобиля.

— Попробуй сказать это моему отцу, — альфа целует омегу ещё раз в губы и отпускает. — Он сказал, чтобы вы присутствовали. Не придёте — он обидится, и вообще, это дурной тон, не принимать приглашение хозяина города. Поэтому собирайтесь, а вечером я приеду за вами.

— Но Тэхён, — ноет Пак. На самом деле, вновь идти в дом к оборотням совсем не хочется. И пусть Чимин будет под присмотром Тэхёна, лично от Дживона у омеги мурашки. Но в глубине души Чимин понимает, что альфа их пригласил, и вариантов нет — они должны пойти.

— Юнги точно не пойдёт, он не согласится, он сам себе ногу сломает, лишь бы не пойти, — решает воспользоваться последним вариантом Пак.

— Значит, его в особняк доставят на носилках. Это больше не обсуждается, — серьезно говорит альфа.

— А если так? — Чимин округляет глазки и делает свою коронную милую просящую рожицу. Тэхён усмехается и отрицательно качает головой. — А так? — Чимин оглянувшись по сторонам и, убедившись, что они одни, опускается вниз коленями на асфальт и смотрит на альфу самым блядским взглядом. При этом омега высовывает язык и, облизав свои губы, мурлычет. — Ушки у меня в спальне остались, но я могу пригласить тебя туда, и ты сможешь поиграть с котиком.

— Вставай, — Тэхён хватает Пака за локоть и, подняв с земли, тащит к подъезду.

— Я не дам тебе, если ты не отменишь приглашение, — выкрикивает Чимин, пока альфа втолкнув его в лифт, моментально вжимает в стенку.

— Прости, но ты, котёнок, пользуешься своим положением и плохо себя ведёшь, наказание отложено быть не может, — выносит вердикт альфа.

— Потому что у тебя стоит? — смеется сквозь поцелуй омега.

— Совершенно верно, — стоит дверце лифта открыться, как Тэхён берёт Чимина на руки и идёт к двери.

***

— Ох, неужели без клыков и когтей! Вот так нормально будем с тобой, как цивилизованные люди разговаривать? Серьёзно? — Хосок стоит во дворе особняка и пристально смотрит на сидящего на капоте панамеры Чонгука.

Чон одет в белую рубашку, рукава которой закатаны по локоть, альфа с руками в карманах слушает Хосока и усмехается на его слова, точнее на слово “люди”.

— Даже без охраны! — восклицает Хоуп. — Твоя самонадеянность удивляет. Ну да ладно, раз уж пожаловал, то выкладывай, у меня дел и без тебя хватает. Сам понимаешь, времена нынче неспокойные, — Хосок подходит ближе и снимает с глаз солнцезащитные очки.

— Чего это ты так занят? Придумываешь очередное оружие против оборотней? — кривит губы Чонгук. — Бросай эту затею, не трать время впустую, тебе от нас не избавиться. Лучше найди себе омегу, заведите уродцев и живите себе в этой дыре в мире с подчинением центру.

— Ты приехал сюда, чтобы меня на путь праведный наставить? — смеётся Хосок.

— Я приехал, чтобы лично тебя предупредить — ещё раз поймаю на своей территории наёмников, то я вышлю к тебе на территорию гостей. И клыки моих гостей твоим людям не понравятся, — со сталью в голосе заявляет альфа.

— Так значит попались, — театрально вздыхает Хосок. — Облом. А я так хотел своего братца вернуть.