Чимин впервые за весь диалог улыбается и получает в ответ искреннюю красивую улыбку. Он машет курьеру на прощание и идёт в дом. Уже из окна, немного отодвинув занавеску, он видит, как фургон отъезжает, и бросает быстрый взгляд на горящие алым огнём под солнцем в мусорном баке цветы. Это кроваво-красное пятно раздражает. Ещё больше раздражает то, что нахуя кому-то присылать ему цветы. Тут точно что-то нечисто. Пак расскажет об этом «подарке» куратору, пусть полиция сама разбирается, а пока самое время посмотреть ещё одну серию аниме и отвлечься от этой сшибающей с ног улыбки. Чимин задёргивает шторы, прислоняется боком к стене и вновь вспоминает курьера. Будто бы те два раза, когда он так искренне и по-детски, обнажая зубы, улыбнулся — внутри Чимина тепло разлилось. Чимин бы хотел, чтобы тот ещё разок ему улыбнулся. Пак думает, что совсем одичал, раз от какого-то курьера уже паркет под ногами плывёт, и, мысленно дав себе подзатыльник, идёт за ноутом.
Следующим утром мусороуборочная машина забирает весь мусор и красные, так и не понятно кому посланные розы. Чимин провожает цветы с лёгкой грустью. Он привык к тому, что весь этот год он общается только с продавцами, официантами, своим куратором и психиатром. И впервые ему хочется разговаривать с кем-то ещё, с кем-то, кто бы так же лучезарно улыбался, как вчерашний курьер. Но Чимину друзей заводить нельзя. Через четыре месяца после переезда он познакомился с пробегающей по утрам мимо его дома девушкой Алисой. Но через неделю общения Алиса перестала делать утренние пробежки через его район и на звонки не отвечала. То же самое повторилось с Крейгом, который работает на складе супермаркета — Чимин как-то выкурил с ним сигарету, и они разговорились. Но через дней десять общения Крейг заявил, что ему проблемы с полицией не нужны, у самого приводы есть, а теперь даже не здоровается. Чимин бы обиделся, но он уже и так давно на жизнь обижен. На людей, выбирающих свою безопасность и ставящих её превыше всего остального — глупо обижаться. Чимин тогда ещё решил, что если ещё раз с кем-то познакомится, то куратору не доложит. Правда, с тех пор он ни с кем и не знакомится, а где знакомиться, если из дома он только за продуктами выходит и за год в Скотсдейле только два раза ездил в центр. Чимину среди людей неуютно, в каждом, кто больше, чем на секунду, задерживает на нём взгляд, он видит угрозу, постоянно оглядывается на улице и вообще ведёт себя как параноик — лучше и вправду дома сидеть. А общаться очень хочется. Хочется обсуждать с кем-то аниме, выкуривать по вечерам сигареты, смеяться над шутками, да хоть не меняющуюся круглый год погоду обсуждать. Потому что разговаривать с собой в зеркале не нормально, потому что так долго быть одиноким ужасно, потому что невыносимо скучать по человеческому теплу и пониманию. Он дошёл уже до того момента своей жизни, что улыбка какого-то мимо проходящего курьера переворачивает ему всё нутро. Так больше продолжаться не может. Неужели он всю свою короткую-длинную жизнь проведёт вот так, прячась за занавесками — Чимин в это верить не хочет.
Вот только курьер оказывается не мимо проходящим. Чимин стоит напротив полки с хлопьями в своём супермаркете и, решив, что в этот раз можно отказаться от кукурузных с мёдом, тянется к шоколадным шарикам, как одновременно с его рукой туда тянется и чужая. Чимин скользит по ней взглядом, медленно, завороженно разглядывает полностью забитую руку, поднимается до плеча и роняет коробку с завтраком на пол. Перед ним стоит и снова сногсшибательно улыбается курьер. Он в этот раз в белой футболке, что и открывает такой вид на его потрясающие руки. Чимин, как зачарованный, смотрит на них, себе не признаваясь на что больше — на переплетающиеся красивые рисунки или на выпирающие вены. Он шумно сглатывает и, наконец-то, оторвав взгляд от рук, выдавливает из себя короткое «привет».
— Любишь шоколадные шарики? — парень нагибается за коробкой и, подняв её, передаёт Чимину. — Знаешь, сколько там сахара? — приподняв бровь, спрашивает он.
— Хоть сколько, — безразлично пожимает плечами Пак. — Живём один раз.
— Так давай жить здорово и долго, — улыбается курьер и протягивает ему руку. — Меня Чонгук зовут, твоё имя я знаю. Тебе мои татуировки нравятся?
— Ага, — кивает Чимин.
— Пойдём и тебе набьём, — загорается Чонгук. — Я знаю тут отличного мастера.
— Ты шутишь, да? — растерянно улыбается Чимин. — Я вижу тебя второй раз в жизни, с чего ты взял, что я пойду с тобой тату набивать?
— Живём один раз, — цинично говорит Чон. — Сам ведь сказал.
Чимин на это не находит, чем ответить, и толкает тележку в сторону мясомолочного отдела. Чонгук не отстаёт. Чимин закидывает в свою тележку кусок пармезана, клубничное молоко, пакет сливок, ветчину, нарезку из индейки и кучу разных йогуртов с наполнителями. Наполняя корзину, он исподтишка следит за Чонгуком, который берёт только обезжиренное молоко и бутылку кефира. Чон намного выше ростом и хорошо сложен, более того, он видимо занимается спортом, потому что как бы Чимин ни мечтал обладать такими широкими плечами и накачанными руками — в реале он рядом с ним замухрышка. От этих мыслей Пак грустнеет и, решив заесть плохое настроение сладким, тянется к банке шоколадной пасты. Чонгук косо смотрит на банку в руках парня, а потом не выдерживает и подходит вплотную.
— Ты почему ешь столько гадостей? — спрашивает он и внимательно рассматривает содержимое тележки парня.
— Тебе-то что? — возмущается Пак, которому почему-то неудобно и даже стыдно за свою корзину, он чувствует себя нашкодившим школьником, которому выговаривают за плохое поведение.
— Ну, значит благодари своих родителей за гены, — тепло улыбается Чонгук. — Потому что вся эта кошмарная еда, которую ты употребляешь, никоим образом не отражается на твоей внешности.
До Чимина не сразу доходит фраза, сказанная парнем, а стоит дойти, как он заливается краской и даже уводит взгляд. Чимин совсем не из робкого десятка, но рядом с Чонгуком мозг тормозит, и нужные слова приходят на ум с опозданием в несколько секунд и так и остаются невысказанными. Чимин разворачивается к тележке и толкает её к кассе. Чонгук идёт за ним, по пути захватив ещё две упаковки с помидорами-черри и одну упаковку персиков. Пока они стоят в очереди на кассе, Чонгук рассказывает, что переехал в Скотсдейл недавно из Феникса. По его словам, его родители путешествуют по стране, а он сам по себе. Чонгук кем только не работал, начиная от лесоруба, что по мнению Чимина и помогло ему нарастить такую мускулатуру, до разносчика пиццы. В Скотстдейле он подрабатывает курьером, официантом в семейном итальянском кафе, а на досуге ещё помогает другу, который владеет небольшим приютом для животных.
— Скажи ещё, что старушек через дорогу переводишь, и я в тебя влюблюсь, — громко смеётся Чимин, раскладывая на ленте продукты, и резко умолкает, поймав на себе долгий, пробирающийся под кожу взгляд.
— Перевожу, — без намёка на шутку говорит Чонгук и случайно-неслучайно касается руки Чимина, якобы помогая ему с продуктами. Пак отодвигается, понимает, что глупо сейчас смотрится с растерянным выражением лица, но взять себя в руки не выходит. Ситуацию спасает сам Чон:
— Не убегай, я за свои расплачусь и помогу тебе, а то ты столько всего набрал.
— Я просто раз в неделю отовариваюсь, — Чимин сам не знает, почему оправдывается.
Чонгук, тем временем расплатившись, легко берёт в одну руку все, как свои, так и паковские пакеты, и, несмотря на протест последнего, идёт к выходу. Чимин просит положить пакеты на скамейку и ищет сигареты. Вытянув из пачки своих любимых мальборо голд одну, он только обхватывает её губами, как Чонгук, достав зажигалку, ему прикуривает.
— Значит, спортом занимаешься, здорово питаешься, а при этом, судя по зажигалке, куришь? — Чимин глубоко затягивается и, прикрыв веки, медленно выпускает дым.
Чонгук и так со вчерашнего дня об этих губах забыть не может, а сейчас его от потери самоконтроля удерживают только годы практики. Чон тянет руку к Чимину и, аккуратно выдернув сигарету из его пальцев, подносит к своим губам. Пак ошарашенно смотрит на хамство своего нового знакомого, но не комментирует.
