— Есть достаточно тонкий способ. Китайское посольство в Белграде три года назад переехало в новое место. Никто не мешает нам нанести по нему удар. Китайцы пока не предоставили новые схемы в международное картографическое общество. Так что у нас есть отговорка — мы били по зданию бывшего министерства внутренних дел Сербии.

— А они поймут наш намек? — тоскливо спросил Президент, мечтающий побыстрее добраться до своего фаянсового друга за стенкой.

— Обязательно, — мадам потянулась за очередным пирожным.

— Поддерживаю, — кивнул сидящий рядом с ней директор ЦРУ.

— Хорошо, — вяло согласился Президент. Спорить у него не было сил. — У вас все?

— Все, — Олбрайт обиженно проводила взглядом блюдо с пирожными, которое подхватил филиппинец в форме стюарда. — Когда вы подпишете приказ командующему ВВС?

— Позже, — Президент резко встал, торопливо пожал руки Госсекретарю и главному разведчику США и быстро скрылся за боковой дверью.

Спустя три секунды из-за стены раздался клокочущий рев самого влиятельного политика планеты, стоящего на коленях перед унитазом. Мадлен и директор ЦРУ переглянулись.

Лифт доставил Ясхара на самый нижний этаж, где размещалось хранилище. Возле бронированной двери постоянно дежурили двое часовых. Эти парни из личной охраны албанца имели строжайший приказ не подпускать к бункеру никого ближе чем на десять шагов — аккурат до жирной белой линии, проведенной по полу. Любой переступивший ее, за исключением Ясхара и шестерых бойцов, сменяющих друг друга на посту, автоматически получал пулю.

Охранники не знали, что скрывается за тридцатью сантиметрами стали у них за спинами. По их мнению, там хранились деньги Армии Освобождения Косова. А странной формы конус, облепленный непонятными пластинками, был сейфом новейшей модификации.

Счетчиков Гейгера у охранников не было. Да им и в голову не могло прийти, что они охраняют советский ядерный заряд мощностью в сто пятьдесят килотонн.

Об этом знал только Ясхар.

И после удачной продажи боевой части ракеты охранников необходимо будет ликвидировать. И сделает он это лично. Шестерка боевиков не один год служила ему верой и правдой, и он чувствовал ответственность за них. Это означало, что охранники умрут быстро. Не успев ничего понять. Не узнав о том, что командир предал своих верных солдат, обменяв их жизни на несколько миллионов долларов. Ждать оставалось недолго.

Фактически контракт уже был заключен. Между мусульманами, к коим принадлежали и продавцы, и покупатели, письменные договоры не в чести. Все решается за кальяном, или за армудой с чаем, или за чашечкой ароматного кофе. Сначала — неторопливый, вежливый разговор о здоровье, родственниках, видах на урожай и совместную деятельность, потом — короткое обсуждение предмета торга и длинный, тщательно выверенный спор о цене. Без многочасовой торговли не совершается ни одна сделка, даже если стороны изначально согласны на все условия контрагента. Такова традиция.

Обсуждение состоялось вчера. Энвер, напарник Ясхара, сообщил о финальной сумме по сотовому телефону. Десять миллионов полновесных американских долларов — и товар забирают некие «уважаемые люди», Ясхар и Энвер оплачивают только транспортировку боеголовки до перевалочного пункта на юге Албании. Оттуда контейнер уйдет морем на восток.

Куда — Ясхару было не интересно. Гораздо важнее в срок получить свою долю. И он уже позаботился об этом. Обеспечение передачи денег станет последним заданием его гвардейцев. Все-таки пять миллионов без мелочи — не сто баксов за чек героина.

Вот он, шанс для уставшего от бесконечных войн албанца. Пять миллионов — это пропуск к нормальной жизни. Жизни без страха, без отчетов перед высокомерными чиновниками разведки, без опасений, что при необходимости Ясхара спишут на боевые потери.

Нет, на потери спишут Хирурга и его команду.

Исчезать следовало так, чтобы ни у врагов, ни у друзей не осталось сомнений в том, что Ясхар погиб. Лучше всего — в момент взрыва мощного заряда, который сметет с лица земли и подземную базу, и весь персонал, и охрану и обрушит многотонные своды в глубь огромной горы.

А виновник взрыва всплывет где-нибудь на Ближнем Востоке — солидным, состоятельным человеком, с другим лицом, другими документами, другой, абсолютно мирной биографией. Паспорт с визами во все возможные страны Ясхар постоянно носил во внутреннем кармане. Остается только вклеить нужную фотографию. И тогда — прощайте, до смерти надоевшие Балканы! Пока, террористы и ублюдки, под лозунгом народно освободительной борьбы торгующие анашой и женщинами. И гуд бай, Америка! Чопорными янкесами Ясхар был уже сыт по горло.

Албанец молча кивнул охранникам, зачем-то подергал тяжеленную дверь и отправился дальше по коридору. Туда, где за не менее надежной преградой были складированы брикеты пластида.

Владислав проспал до восьми вечера. Потом сжевал лепешку с сыром, еще раз осмотрел гавань и убедился, что к лодкам никто не подходил. Причалы и дорожки между ангарами были девственно пусты.

Стемнело.

Дождь прекратился, но в воздухе продолжали висеть мельчайшие капельки, кружа в восходящих потоках. Мир пропитался сыростью. Но такая мерзкая погода была Рокотову только на руку — звуки тонут во влажном воздухе, нет проблем подобраться к противнику почти вплотную. Заодно отказывает любая оптика, линзы мгновенно покрываются водяной пленкой, и сколько ни напрягай глаз, дальше собственного носа не увидишь.

Биолог спустился по заросшему осокой склону холма, пробрался мимо уцелевшего ангара и раздраженно сплюнул. Катерок, который он присмотрел еще днем, исчез.

«Я проснулся утром рано — где же ты, Хавьер Солана? Не беда, поищем другой.»

Над третьим по счету причалом болтался тусклый фонарь.

Влад скользнул к маленькой будочке и заглянул внутрь. Никого.

Белый прогулочный катер с синей надписью «Галинам» на борту обнаружился у самого края причала, принайтованный к поручням двумя тросами. Рокотов проверил уровень топлива, поднял жестяную крышку моторного отсека, убедился в наличии двигателя и напрямую соединил провода стартера. Стосильный мотор «Ямаха» глухо заурчал. Хозяин катера держал свою посудину в полном порядке. Влад ножом обрезал тросы и встал к штурвалу…

Средство передвижения оказалось быстроходным. Катер, по прикидкам биолога, уверенно делал двенадцать узлов и уже через четверть часа выскочил из протоки на Ибар.

Рокотов повернул штурвал вправо. Движение по ночной реке таило в себе массу неожиданностей. В любой момент можно наскочить на полузатопленное бревно, на обломок разбитого взрывом моста, на стоящий без огней пароход. Поэтому Владислав скорость не увеличивал и держал суденышко на середине потока. Тише едешь — дольше проживешь. Особенно посреди воюющей страны.

Когда в километре перед ним показались редкие огоньки Косовской Митровицы, он выжал газ до максимума и пронесся через замерший в ожидании ночного налета город, оглашая окрестности ревом двигателя. Катер бодро проскочил опасный участок, петляя из стороны в сторону и легко слушаясь руля.

Никто не заорал, указывая с берега на Влада, никто не дал очередь вслед, угонщика не осветил прожектор, не забегали экипажи патрульных кораблей, не понеслись в эфир сообщения о нарушителе. Никому в эту ночь не было дела до одинокого катера. Все полицейские и армейские подразделения были стянуты на восточную окраину Мнтровицы, где албанские сепаратисты в очередной раз напали на лагерь беженцев. В городе оставались лишь пешие патрули, но и те к этому времени сидели в бомбоубежищах.

Отойдя на милю от Митровицы, Рокотов перевел дух и снизил скорость. Теперь можно не дергаться — до самого Урошеваца крупных населенных пунктов не было.

Влад закурил и спокойно уселся на водительское место. В прорехах между тучами засияли звезды, немного распогодилось, и вскоре поверхность реки залил свет почти полной луны.