– Если честно, я пока не решила, чего хочу точно, но мне кажется, что это должно быть что-нибудь мелодичное и с приятным пением.

Я не знал, о каком стиле музыки она говорит, даже о каких примерно годах или странах, поэтому попытался немного сузить сектор поиска и спросил, каких исполнителей она предпочитает, но, оказалось, что она не очень разбирается в старых пластинках, а точнее, вообще не разбирается.

– На Рождество … мне подарили проигрыватель и пару пластинок … с рождественскими песнями … я их прослушала и … больше проигрыватель не включала … А сейчас шла на работу … и увидела вашу вывеску… Вот и решила зайти, – она говорила как-то прерывисто, что ли, как будто на долю секунды задумывалась перед каждой фразой, а иногда и словом.

– Тогда могу вас обрадовать: вы очень удачно зашли, мы только вчера открылись и у нас есть очень много классных пластинок. Может быть, посмотрим вот эти? – Я быстро пробежал взглядом по рядам дисков, вытащил и передал в руки моей утренней гостье пластинки в таком порядке: Фрэнк Синатра, Дин Мартин, Перри Комо, Энди Уильямс, Бинг Кросби, Макс Байгрейвс.

Девушка не спеша рассматривала каждую сторону каждого конверта, читала название пластинки и описание на задней стороне, откладывала просмотренную пластинку в сторону и начинала изучать следующую. Закончив осмотр всех шести дисков, она отвернулась от меня и просто смотрела в окно добрые пару минут.

– Не знаю почему, но обложки пластинок нравятся мне намного больше, чем вкладыши у CD. Особенно у старых пластинок. У меня есть одна вот этого исполнителя, – она показала на конверт с улыбающимся Максом Байгрейвсом на обложке. – На той пластинке конверт сделан как поздравительная рождественская открытка со стихами внутри – разве у CD такое встречается?

– Думаю, это вы про сингл «Christmas Greetings» 65-го года – отличный диск. У меня когда-то был такой, действительно красивый конверт, да и «Silent Night» в исполнении Байгрейвса очень хороша, – я не совсем понимал, слушает она меня или нет, может быть, она сказала все, что хотела и мой ответ тут вовсе не подразумевался.

– Да, там была именно эта песня. А вы хорошо разбираетесь в пластинках? В магазине научились?

– Не совсем, скорее наоборот. Сначала узнал кое-что о пластинках, а потом уже попал в магазин. Кстати, меня зовут Алекс, мы на пару с приятелем держим несколько магазинов пластинок, в том числе и этот, – я решил, что продажи никуда не денутся, а вот такую интересную девушку, я может уже больше не встречу, по крайней мере, до сих пор же не встречал.

– Криста, – она назвала только имя, не «очень приятно», не «а меня зовут…» или хотя бы «а, вот оно что». Только имя.

– Очень приятно, Криста, – я просто не знал, что сейчас еще сказать.

– Знаете, Алекс, давайте я возьму все эти пластинки, не хочется сейчас стоять, выбирать, решать, кто лучше. Вот послушаю и решу.

Я рассказал ей про нашу акцию, добавил к ее заказу еще пару пластинок в подарок; она же как-то рассеяно меня поблагодарила, сказала, что, может быть, еще зайдет и совершенно неожиданно для меня вышла из магазина. Я не успел не то что телефон у нее спросить, а даже попрощаться по-человечески. Что ни говори, а она была немного странная, эта Криста. Этим, видимо, она меня и зацепила.

Буквально сразу после ее ухода дверь снова открылась, колокольчик звякнул, и в магазин вошел Эд. По сравнению с тем Эдом, с которым я попрощался вчера вечером, этот парень выглядел и счастливее, и моложе – вот что значит здоровый сон.

– Привет, Эдик, – я не всегда называю его так, только если его физиономия выглядит слишком довольной – это просто не дает мне покоя.

– Я тысячу раз просил меня так не называть! Привет! – его тон явно говорил о том, что он и не думал обижаться.

– Как дела? Выспался?

– Ага, давно так крепко не спал. Как приехал домой, так сразу и лег – ни кино не смотрел, ни книжку не читал, даже не ел и компьютер не включал. А что это за неземное создание сейчас чуть не сбило меня с ног, выходя из магазина? – Эд ухмыльнулся, видимо, столкнулся с Кристой в дверях и теперь не оставит меня в покое, пока не пошутит на эту тему вдоволь.

– Пока ты дрых, я шесть пластинок продал, – я решил, что теперь ни за что не стану ему ничего рассказывать.

– Молодец, теперь заживем! – он расхохотался и сел в кресло.

– Ее зовут Криста, она хотела что-нибудь послушать, я помог ей выбрать, – я все-таки подумал, что лучше скажу все, как есть, а то напридумывает еще чего-нибудь.

– Красивая. Только вот глаза грустные, – как-то с тоской сказал уже совершенно серьезный Эд.

Мы молча посидели несколько минут, и на этом наша беседа на отвлеченные темы как-то сама собой закончилась. Оставшееся до открытия магазина время мы курили в офисе, печатали ценники на новые пластинки, решали, как будем работать дальше: вместе, по очереди, или возьмем продавца, чтобы приходить в офис только тогда, когда нам нужно и не зависеть от графика работы магазина. Тем временем начали приходить люди и Эд вышел в зал. Я поставил пластинку Херби Манна, включил усилитель и колонки: для утра волшебная флейта и босанова – самое то.

День был не такой прибыльный, как вчера, хотя людей было заметно больше – многие вчерашние покупатели пришли со своими знакомыми, но сами уже ничего не покупали, просто слушали музыку, говорили о пластинках, пили кофе и создавали видимость наплыва покупателей.

Ближе к обеду первая волна спа́ла, теперь до окончания рабочего дня в конторах, скорее всего, будет затишье. Я даже успел приготовить пару стейков и простенький салат из куриного карпаччо, рукколы, сухариков и помидоров черри, приправив все это дело оливковым маслом.

Пообедали мы знатно, Эд сходил в ближайший магазин и принес бутылку красного, которое оказалось очень кстати к нашим мясным блюдам.

После пяти вечера, как мы и ожидали, пришла вторая «волна», но уже не такая сильная и утомительная. Через пару часов мы снова были свободны и решили, не дожидаясь закрытия, отпраздновать-таки окончательное открытие «Дома Винила».

На этот раз в магазин сходил я сам, чтобы на месте выбрать что-нибудь для сооружения простенькой закуски, да и наш магазинный бар был еще не заполнен – это надо было срочно исправлять. Я решил, что мы вполне обойдемся галетами, моцареллой, оливками, копчеными колбасками и начос с готовой острой сальсой. Из выпивки я взял два J&B для употребления в чистом виде, для коктейлей выбрал джин Гордонс и водку, взял пару упаковок баночного пива и еще местного белого вина.

Посидели мы с Эдом, как в лучшие годы – съели все подчистую, да и выпили половину из закупленных мной запасов. Пластинки крутили одну за другой: сначала отлично шел джаз – «Вуди» Герман, Гетц, Дорси, Каут Бейси, потом захотелось чего-нибудь рок-н-ролльного и в дело вступили Эдди Дуэйн, Чак Берри, “The Beatles”. После битловской “Мишель” Эд начал явственно клевать носом и засобирался домой. Выходило, что прибираться сегодня снова выпадало мне – на завтра оставлять такой разгром я не хотел.

Эда я посадил на такси, что-то его слишком шатало, сам же собрал и вынес в бак на заднем дворе весь мусор от наших посиделок, вытряхнул пепельницы, открыл окна в офисе и на кухне, чтобы запустить внутрь приятную ночную свежесть. После этих нехитрых, вроде бы действий, я почувствовал, что тоже нахожусь не в самом трезвом виде, голова немного кружилась, ноги не слушались.

Я понял, чего хочу сейчас больше всего на свете – я хочу увидеть продолжение того сна. Но за пластинкой Миллера идти не хотелось, а под рукой был диск The Beach Boys “All Summer Long”. Мы с Эдом хотели его послушать после “Битлов”, да так и не включили. Поставив пластинку, я взял банку пива и прилег на диван. The Beach Boys запели “I Get Around”…

Солнечные зайчики и пляжные мальчики

Стиви-и-и-и, Стиви-и-и-и! – я слышу чей-то настойчивый и, похоже, немного обиженный голос, и даже через закрытые веки чувствую, что мне в глаза светит что-то яркое. – Ты что, уснул? Стив, вставай!