- Жестокие грабители забираются все дальше на юг, не встречая сопротивления, - рассказывал странник, - они разоряют поселения квэнди и людей. Раньше слуги Моргота боялись моря и не любили бродить вдоль побережья. Но после разорения Бритомбара и Эглареста они почувствовали свою полную безнаказанность. Нигде нет спасения от этих разбойников и убийц. Лишь в устье Сириона, среди множества проток и камышовых зарослей ютятся несколько поселков беженцев из разоренных земель. Но это ненадолго - Моргот не оставит в покое последний оплот своих врагов.
При рассказе о Гаванях Сириона хозяева коротко переглянулись: ведь там находился сильмариль, унесенный бежавшими из Дориафа. Феанариони отправляли туда послание с просьбой вернуть алмаз, но ответа так и не получили.
После вечерней трапезы, произнося слова благодарности, путник по-особенному глянул в глаза Нельяфинвэ. Тот понял, что квэндо хочет поговорить с ним наедине и взялся сам проводить гостя в комнату. Переступив порог скромной спальни, странник устало опустился на лежанку. Майтимо вошел, плотно прикрыв дверь, сел к столу, засветил кристалл. И это мягкое сияние вдруг будто смыло мелкие незапоминающиеся черты гостя. Засеребрился ореол светлых волос, и спокойные, гордые, серые, как море, глаза встретили изумленный взгляд вождя нолдор.
- Владыка Кирдэн... Это в самом деле ты, или я брежу? - пробормотал Майтимо.
- Мне нужно было увидеться с тобой, вождь Нельяфинвэ, так, чтобы ни одна душа об этом не узнала.
- Что же произошло такое, что Корабэл, больше жизни любящий море, решился предпринять такое далекое путешествие вглубь материка?
- Мне нужна твоя помощь. То, что я говорил раньше, происходит на самом деле. Моргот не оставил в покое беженцев из Гондолина и Дориафа, нашедших приют в устье Сириона. Тем более, что они владеют сильмарилем. Зло пришло в гавани.
- Но чем может помочь спасшимся из Дориафа предатель и братоубийца, которого они винят во всех своих бедах? - крепко сжатые губы Майтимо искривила горькая усмешка.
- Не шути над этим, вождь Нельяфинвэ, - Кирдэн строго взглянул в глаза нолдо. - Я побеседовал со многими синдар о тех печальных событиях и сделал вывод, что там не все так просто. В Менегроте будто действовал невидимый дирижер. Некто появился там вскоре после коронации Диора, играя на слабостях обитателей Тысячи Пещер, задурил всем головы так искусно и ловко, что они до сих пор ничего не поняли. А Моргот получил то, чего добивался: могучее эльфийское королевство разорено, квэнди убивают квэнди, сыновей Феанаро все свободные народы Белерианда винят в ужасном преступлении...
Усмешка сползла с лица Майтимо, бесконечная усталость затуманила взор:
- Я и сам это понял, владыка Новэ. Нас подло подставили и стравили с воинами Диора. Да что толку, ничего уже не исправить!
- Да, то зло не исправить и погибших не вернуть. Но тот, кто погубил Дориаф, пришел с беженцами в устье Сириона, и теперь продолжает свое черное дело там. Морготова тварь сеет страх и ненависть в сердцах жителей гаваней. Эстель гаснет феар моего народа. Но все они доверяют посланцу Тьмы, считают, что он спас их в Менегроте. Рингвэ пользуется этим, чтобы подорвать у беженцев доверие ко мне и фалафрим. Он всегда оспаривает мои решения и умудряется выставить их в неприглядном свете. Так и не дал мне перевезти женщин и детей на Балар. Отказался даже говорить о том, чтобы вернуть вам сильмариль. А самое ужасное для меня, что ему доверяет мой воспитанник.
Майтимо резко вскинул голову, но тревожный вопрос так и не сорвался с губ. Кирдэн понял без слов.
- Мой воспитанник Эрейнион, сын короля Финдекано. Этот Рингвэ взялся обучать мальчишку владеть мечом. Тренирует и ведет с ним беседы. Я вижу, как день ото дня у мальчика все сильнее искажается представление о добре и зле. И ничего не могу сделать. "Великий воин" стал кумиром Эрейниона, тот ходит за учителем по пятам, ловит каждое его слово, - Кирдэн грустно улыбнулся, - сын Финдекано, как и все мальчишки, мечтает о подвигах и славе. А слуга Тьмы красочно рассказывает ему о великих битвах. Когда я понял, кто такой Рингвэ, хотел вызвать его на поединок. Но не успел. Этот подлец прикрылся Эрейнионом. Рингвэ почуял, что я его раскусил, и навесил на мальчишку заклинание. И теперь угрожает мне, что если я предприму что-то против него, он активизирует заклинание, и мой воспитанник погибнет.
Пальцы Майтимо непроизвольно сжались, сплющив подсвечник.
- Опять эти проклятые колдовские штучки! Неужели нельзя просто зарубить эту тварь мечом?!
- Он сумел собрать вокруг себя немало сторонников. Затеять кровопролитие между жителями Гаваней? А слуга Тьмы в это время убьет Эрейниона и попросту сбежит? Нет, я не имею права рисковать жизнью мальчика. Нужно действовать наверняка. Поэтому я и прошу твоей помощи, надеясь, что тебе дорог сын твоего брата и лучшего друга. А еще я знаю, что Нельяфинвэ Майтимо Руссандол борется с Тьмой всегда и везде, не пользуясь возможностью отступить, переложить ответственность на других.
Майтимо лишь чуть заметно усмехнулся в ответ на последнее замечание, поставил на стол искалеченный подсвечник.
- И каков твой план?
- Эарендиль, внук короля Тургона, вышел в море на трех кораблях. Все пытается отыскать путь в Валинор. С ним ушли многие лучшие мореходы. Но у меня предчувствие, что он уже не вернется. Еще никто из искавших путь в Благословенные Земли, не вернулся. Я тоже снаряжу несколько кораблей и отправлюсь в вылазку вдоль побережья. Мы часто совершаем подобные вылазки, не даем покоя оркам и подбираем беженцев из разоренных поселений. Постараюсь увести за собой как можно больше воинов, а главное - Эрейниона. Надеюсь, Рингвэ не насторожит эта поездка. В устье Сириона останется очень мало тех, кто сможет оказать сопротивление, в основном верные сторонники Рингвэ. В этот момент вы нападете на Гавани.
- Вот как?.. - медленно спросил Майтимо. - Совсем недавно я принял такое же решение. И считал, что поступаю правильно. Сражаюсь с Тьмой. А в результате... - перед глазами всплыли лужи крови на зеркальном полу... Мертвые лица эльдар, много, много открытых неподвижных глаз, бросающих ему молчаливый упрек... А среди этих лиц - три таких отчаянно родных...
Бесконечно мудрые глаза, хранящие в глубине отблеск Вод Пробуждения, внимательно и строго глядели в глаза Майтимо.
- Я отдаю себе отчет в том, ЧТО предлагаю тебе. Это война, Феанарион. Страшная, жестокая, несправедливая. И кому, как ни тебе, знать, что на войне приходится идти на жертвы. Ты полководец, Нельяфинвэ, и знаешь, каково это - отдавать приказ воинам взять на себя роль прикрытия или приманки. Посылать на верную смерть своих близких или друзей. Я, как и ты, шел на такое не раз, но никто никогда не узнал, какой болью и мучительным раскаянием были оплачены такие приказы. Сейчас у меня вправду нет другого выхода. Если деятельность посланца Тьмы не пресечь, жертв будет намного больше.
Майтимо не смог подавить жестокого приступа тоски. Слишком свежи были раны, слишком жестока расплата за ошибки.
- Идя в Дориаф, я рассуждал примерно так же. Если не бороться с Врагом, сидеть и ждать, когда он наберет силу, жертв будет больше. Но что значат эти слова для тех, кто погиб? Для тех, кто потерял близких? Для каждого погибшего его жизнь была единственной! А я даже не могу сказать им в оправдание, что победил посланца Тьмы. Ни одна цель не достигнута, получается, все эти жертвы были принесены зря. И в их числе трое моих братьев... - Феанарион внезапно оборвал свою речь и отвернулся от света, который вдруг обжег глаза резкой болью.
Кирдэн тоже некоторое время молчал, потом заговорил тихо, и в его голосе слышались отзвуки той же боли:
- Невозможно предугадать все, не получается всегда только побеждать. Все, живущие в Арде, совершали ошибки, терпели поражения. Когда ты отвечаешь лишь за себя, то и страдаешь только сам. А за ошибку того, кто облечен властью над целым народом, расплачиваться придется многим и многим подданным. Об этом ты тоже не можешь не знать, вождь Нельяфинвэ. Но когда-то ты принял на себя эту ответственность. Теперь поздно отступать. В Дориафе Тьма переиграла тебя, в этот раз ты должен постараться победить. И спасти тех, кого сумеешь. Потом, после боя настанет время раскаиваться и оплакивать погибших. Не надо этого стыдиться, наоборот, было бы странно и отвратительно, если бы гибель родных, друзей и соратников для тебя ничего не значила. Но такова твоя судьба - вести воинов на смерть.
