Голод и Страх.

Голод гонит львиный прайд по саванне, и нет спасения антилопе! Ведь лишь собственной жизнью может она утолить мучительный ужас голода, сосущий хищника изнутри. - Дож прислонился к холодной колонне, проникаясь ее спокойствием, невесело улыбнулся собственным мыслям. - Ну, а разве не такой же голод гонит достойного Орсеоло через пиратские галеры Анатолии, пески Суэца, Красное море, Аравию, Индию в поисках все новых и новых чудесных товаров? В поисках все большей и большей прибыли?

- Нет, не такой! - удивился собственному новому пониманию Энрико Дандоло. - Насытившись плотью жертвы, львы целые сутки, а то и больше валяются в тени, играют со своими котятами... Хоть целое стадо антилоп может спокойно пастись неподалеку, они будут в полной безопасности.

- Не таков человеческий голод! - Лоб мессера Дандоло покрылся испариной от осознания огромности открывающейся ему истины. - Человеческий голод во сто крат страшнее! Ибо он неутолим! И от насыщения только увеличивается... С еще более ужасающей яростью толкая нас на поиски все новой и новой пищи, новых земель, новых рабов, новых богатств...!

- Господи! - хотелось крикнуть старому дожу в огромную пустоту Собора. - Да ведь вовсе не лев, эта жалкая, ничтожная  кошка, а человек - царь зверей!

- Зверей? - усомнилось было что-то внутри.

- Зверей-зверей! - подтвердил мгновенно вдруг успокоившийся голос.

- Святоши в рясах называют это алчностью. Смертным грехом... - Энрико Дандоло презрительно улыбнулся, в полном согласии со вновь обретенным внутренним голосом. - Глупцы, они не понимают главного! Человек - это просто самый могущественный зверь из всех, когда либо созданных Творцом.

- Ну да, - продолжал развивать он столь очевидную мысль, - Создатель наделил нас разумом, речью... И что с того? Тем точнее наши движения к цели, тем крепче хватка, тем вернее нет спасения жертве! - И вдруг, будто пропасть разверзлась под ногами, - ... тем неуклоннее наш путь от голода ко все более и более страшном голоду?

- И что же, - дож поднял слепые глаза к уходящему вверх куполу, - спасения от голода нет?

- Ну, отчего же, - глумливо хихикнуло внутри, - конечно есть. Ваши аппетиты, мессер, легко ограничиваются аппетитами других хищников, что всегда кружат неподалеку! Только зазевайтесь, и они тут же покончат с вашим голодом. Да и с вами в придачу...

- Да, - с облегчением вспомнил дож, отстранившись от поддерживающей его колонны, - Кроме господина Голода есть ведь еще господин Страх.  Именно он ограничивает аппетит самого совершенного на Земле хищника, не давая ему превратиться во всепожирающий лесной пожар.

- Да, страх! - окончательно утвердился в своем новом понимании сорок первый дож Светлейшей Республики. - Кто лучше нас, венецианцев, знает толк в Страхе?! Ведь первыми строителями Венеции были очень, очень напуганные люди!

Дож весело улыбнулся так здорово все понимающему голосу.

- В самом деле, что пригнало жителей благополучнейших Падуи, Альтино, Конкордии, Аквилей в пески и болота Лагуны?

- Страх!

- Что заставило их бросить веками насиженные места и начать строить новые жилища в окружении кишащих гнусом камышей и соленых топей?

- Страх!

Энрико Дандоло вспоминал, и казалось, скупые строки хроник яркими живыми картинами вспыхивали в возбужденном мозгу.  Начало пятого века принесло с собой Алариха и его готов. В 402 году они разграбили и обратили в развалины Аквилеи. Предварительно превратив в пустыню все прилегающие территории.

А в 410 Аларих берет на копье уже Рим. Рим, Вечный Город - познавший, наконец, ужас грабежей и разнузданного насилия на улицах, которыми шагали когда-то железные легионы...

Все, что уцелело, спасалось тогда в болотах и на островах Лагуны. И одиннадцать лет спустя Венеция отпраздновала свой день рождения. Произошло это в 421 году, 25 марта, в пятницу, в полдень. Воистину, Венеция - город, рожденный Страхом.

- Стоп-стоп, - прозвенел тревожный колокольчик в мозгу мессера Дандоло. - Но чем же тогда отличается человек от антилопы, в ужасе улепетывающей от настигающего ее льва?

- Да всем! - с высоты своего нового понимания дож вполне мог позволить себе легкую иронию. - Потому, что человеческий страх - это не страх жертвы, а страх хищника.

- Приходилось вам видеть загнанную в угол крысу? - Невидимый собеседник не отвечал, но мессер и не нуждался в ответе. - Вот вам прекрасный образец человеческого страха! Трясущийся, пищащий от ужаса комок плоти. Смертельно опасное существо! Потому, что еще мгновение, и судорожно сократившиеся от невыносимого ужаса мышцы подбросят его неожиданно высоко, прямо вам в лицо. А острые зубы вцепятся в горло, в глаза, в нос, в щеки...

- Так что не нужно путать! - Дож даже как-то самодовольно ухмыльнулся и своей по-прежнему легкой и энергичной походкой вновь закружил по пустому Собору. - Страх жертвы обращает ее в бегство. Человеческий страх тоже позволяет это делать, если есть куда бежать... Но вот если бежать некуда, - дож погрозил пальцем невидимому в высоте куполу, - тогда человеческий страх требует только одного - убивать!

- Убивать все, что только может представлять угрозу! - Энрико Дандоло нахмурился, старательно додумывая показавшуюся ему такой важной мысль. - Да, вот так правильно, - дож еще раз поворочал на языке столь точную фразу. - Убивать все, что только может представлять угрозу...

- На свете нет ничего, - принялся дож разворачивать понравившуюся ему мысль, - что давало бы стопроцентную гарантию защиты. Многие десятки лет Константинополь обласкивал венецианцев торговыми привилегиями, дарением территорий, военными союзами... Но вот, настал 1171 год, и все венецианцы на территории империи были брошены в тюрьмы, а их имущество конфисковано.

- Двадцать тысяч человек! - с содроганием вспомнил дож свое посольство в столице мира. Переполненные тюрьмы не вмещали торговцев и членов их семей... Арестованные вместе с семьями офицеры военного флота Империи, которые тоже были в большинстве своем венецианцы...

- Нет, - окончательно утвердился внутри себя слепец, оказавшийся вдруг столь прозорливым, - ни уверения, ни клятвы, ни добрые намерения, ни даже самые искренние симпатии не могут служить  гарантией твоей безопасности. Ведь уверения и клятвы могут быть ложью, а намерения и симпатии так легко меняются! Важны не намерения - важны возможности... Никто не должен иметь даже малейшей возможности причинить тебе вред. Вот единственная гарантия безопасности! Ха, да ведь в этом и состоит главная мудрость, рожденная Господином Страхом - обрадовано хихикнул про себя мессер Дандоло.

- И ведь как складно получается! - удивился он сам себе. - Теперь еще один, последний шаг, и все, наконец, встанет на свое место. Разрозненные кусочки картины легко складывались воедино.

- Это же так просто, - рассмеялся сорок первый дож Светлейшей Республики, и его смех, многократно усиливаясь, эхом разнесся под куполом собора. - Это же так просто! Нужно просто всегда бить первым. О, преимущества подготовившегося и напавшего внезапно -  неисчислимы! От его удара просто нет спасения! Правильная жизнь - это поиск. Поиск того, кто - пусть не сейчас, пусть в будущем - может представлять для тебя опасность. Найти и ударить первым. Пока ты сильнее. Пока соперник не ждет от тебя угрозы.  И затем просто время от времени добивать поднимающегося.  Чтобы уже не подняться! Никогда! Никому! Вот он, простой и ясный секрет господства. Господства одних над другими!!! Вот она, тайна, возносящая к истинному величию. И опускающая во тьму всеобщего забвения тех, кто ее не понял ...

- В этом - вся суть истинной власти! Той, что доступна лишь избранным... Вот это и стоит за словами 'благо Республики'. Республика - это возможность утолять свой бесконечный голод.  И возможность уничтожать все, что может нести с собой угрозу. Ради этих возможностей можно отдать все! Нужно отдать все...

- Сегодня главной угрозой Республике является Империя ромеев. - Шаги престарелого дожа убыстрялись, казалось он вот-вот перейдет на бег. - Нет, сама по себе она слаба. Разваленная армия, отчаянно сдерживающая натиск варваров с северо-востока. Фактически исчезнувший с морской глади военный флот... Какая угроза может исходить от этого полутрупа?