По словам почтенного историка выходило следующее: все дело было в том, что церковь Святой Анны, приютившая наших путешественников, принадлежала аббатству Клюни. А аббатство Клюни в эти времена - это звучало... О-о-о, это звучало гордо!
- Пожалуй, первые три столетия существования клюнийской конгрегации, - важно объяснял господин Гольдберг, - можно смело считать второй попыткой общеевропейской интеграции. Ну, если за первую брать совсем уж провальную попытку Карла Великого.
- Ты это, Доцент... Ты сейчас чего сказал? Перевести можешь?
Господин Гольдберг со вздохом покосился на своего спутника, но все же снизошел. И решил таки перевести. Так сказать, с русского на 'бандитский'. При этом пальцы его как-то сами собой сложились в 'козу', которую он мог видеть не иначе - по телевизору. А движения рук начали почти точно воспроизводить распальцовку, наверняка подсмотренную им в каком-нибудь криминальном телесериале.
'Глянь чо! - удивленно хмыкнул про себя почтенный депутат, - и за седло больше не держится. Видать правду говорят, что при должной практике и медведя можно на мотоцикле кататься научить...'
- Вот, ты при-икинь, Сергей Сергеевич, - обе 'козы' господина историка уткнулись куда-то в район пупка олигарха, лопающегося от с трудом скрываемого хохота. - Главная хаза, ну-у, типа главное аббатство Клюни - в Бургундии. А филиалы, в смысле - малины, по всей Европе. При настоятелях Гуго Клюнийском и Петре Достопочтенном - э-э-э..., ну это такие ва-аще крутые перцы, - тут же поправился соскользнувший было на нормальную человеческую речь господин Гольдберг - так вот, при них клюнийские монастыри появились в Италии, Испании, Англии, Германии, Польше... Почти две тысячи монастырей, не кисло, да-а?! Пятьдесят тысяч монахов! И стоило только в Бургундии их главному перцу что-нибудь пукнуть, как все пятьдесят тысяч поцов по всей Европе брали, типа, под козырек и начинали быстро-быстро шуршать...
Нет, добрый мой читатель, здоровому человеку выносить такое кривлянье невозможно! Так что, перескажу-ка я все это своими словами.
Дороги и приюты, государи мои! Именно они стали символом клюнийской глобализации той удивительной эпохи. И вот уже почти два столетия аббатство с весьма похвальным усердием оснащало дороги Европы приютами для пилигримов. В одном из которых кортеж наших путешественников и остановился на отдых.
Не стоит, однако, подозревать святых отцов в излишней благотворительности. Забудьте это слово! В просвещенном двенадцатом веке Европу населяли крайне прагматичные люди. И почтенные служители Божьи ничуть не составляли здесь исключения.
Рыцарский беспредел - вот разгадка их пристального внимания к состоянию дорожной сети Европы!
Какая, вы скажете, здесь связь? Да самая прямая!
Буйное рыцарство, огородившись к VIII - IX столетьям по рождеству Христову крепостными рвами и стенами замков, начало с увлечением друг у друга эту недвижимость изымать. Благо, свободного времени у славных воинов было в достатке, развлечений никаких, а ничего другого, кроме как воевать, они все равно не умели. Зато этому делу научились на удивление неплохо.
- Рейдерские наезды, ва-аще в на-атуре, с утра да-а вечера, - вещал вошедший в роль господин Гольдберг.
И все бы ничего, но в процессы передела недвижимости очень быстро стало попадать и церковное имущество. Ведь воинственные поборники чужого добра ничуть не смущались, если оное находилось во владениях не светского, а церковного сеньора.
Разумеется, церковная недвижимость тоже очень быстро начала обрастать крепостными стенами, но все понимали - это не выход. Тем более, что и рыцарское искусство взятия неприступных укреплений непрерывно совершенствовалось. И вот, в чью-то хитроумную голову - увы, история не сохранила имени этого гения - пришла замечательная мысль.
Если нельзя отучить рыцарей от войны и грабежа, нужно эту благородную страсть направить на тех, кого не жалко. По возможности, оградив от нее добрых христиан и, самое главное, их пастырей. Долго ли, коротко ли, но первыми на роль плохих парней были определены испанские мавры, вполне успешно отжимавшие к тому времени у христиан Пиренейский полуостров.
Богоугодность грабежа сарацин и язычников, практически уже отнявших у братьев по вере целый полуостров, оказалась очень даже весомым аргументом. Разбой в Европе несколько поуменьшился. А в сторону Пиренеев потянулись многочисленные и очень неплохо вооруженные группы воинственных пилигримов. Видимо, уже тогда ощутивших могучую притягательную силу лозунга "Грабь награбленное!" Вот для этих-то путешественников и начали вырастать на дорогах Европы клюнийские приюты.
За что честь им и хвала!
Был, правда, у пиренейского проекта один серьезный изъян. Если мелким рыцарям, "голякам", было вполне достаточно выкупов с пленных и добычи, взятой с врагов в бою, то крупным сеньорам в качестве вознаграждения за проявленную воинскую доблесть требовалась земля. А вот ею пиренейские собратья по вере делиться никак не собирались. Самим мало! Да и много ли той земли за перешейком?
Необходимо было срочно что-то придумывать - в смысле новых земель, желательно подальше от Европы. Земель, ограбление и присвоение которых не только не греховно, но даже наоборот прибавляет очки. Ну, касательно обретения Царства Божия после славной смерти в бою.
И тут очень удачно подвернулись сельджуки, ведомые от победы к победе доблестным Малик-шахом Первым. Захват ими старых римских колоний в Сирии и Палестине стал просто бальзамом на израненную душу клюнийского руководства. Ведь божечки ж ты мой! Земли, по которым ступали когда-то сандалии Спасителя, оказались теперь во власти богопротивных магометан! Ну, вот как!? Как сердце доброго христианина может стерпеть такое святотатство?!
Господина Гольдберга, начавшего без устали повышать историческую грамотность своего спутника, по чести сказать, несло. История борьбы христолюбивого воинства с богопротивными магометанами текла из него неудержимым потоком. А на сандалиях Спасителя он, аж задохнулся в праведном гневе! Каковой, по его мнению, должен был охватывать каждого честного христианина при известии о подобном попрании святынь!
Вот так из зерна клюнийского проекта противостояния исламским захватчикам на Пиренейском полуострове начало потихоньку вырастать роскошное древо Крестовых походов. Походов во имя освобождения попираемых христианских святынь от злобного и нечестивого врага. Ну, и саму Святую Землю освободить тоже не мешало. Благо, ее - то есть земли - в тех краях было-таки немало...
Нет, перед тем, как решиться на столь серьезное мероприятие, конечно же, нужно было посоветоваться. И папа Урбан II честно объехал несколько старейших клюнийских монастырей в Бургундии и на юге Франции. Почему именно их? А какие еще монастыри должен был объезжать перед столь ответственным событием бывший приор Клюни?
И вот, прозвучал знаменитый Клермонский Призыв! И тысячи закованных в сталь крестовых воинов потянулись...
Впрочем, куда именно потянулись закованные в сталь тысячи рыцарей, господин Гольдберг уточнять не стал. И так понятно. Вместо этого он резко сменил тему. Глянув хитрым глазом на господина Дрона, он задумчиво пояснил, что таковы, дескать, были планы римской Церкви. А вот у Ричарда Плантагенета, спасать которого они тащатся по средневековой Франции уже который день, планы значительно отличались. И были, пожалуй, куда как разумнее. Ибо и на Гроб Господень, и на сандалии Спасителя ему было плевать с высокой колокольни. А волновали его куда как более серьезные вещи.
- Так на то он и король, - согласно кивнул в этом месте господин Дрон, - чтобы дурью всякой не маяться. Ну, а он что замутить хотел?
- О, - причмокнул от удовольствия разошедшийся историк, - это-таки да, стоит послушать! Но чтобы понять логику Ричарда, ответьте мне на один простой вопрос. Когда, по-вашему, завершилась античность?
... Слава богу, к этому моменту стремление господина Гольдберга переводить историю на 'народный' язык, по-видимому, окончательно истощилось. Он вернулся к привычной, вполне себе академической манере изложения. Так что мы можем без опаски вернуть ему слово. Ну, или господину Дрону - чья там сейчас очередь высказываться..?
