- Ричард - миролюбивый?! - собеседник дожа саркастически ухмыльнулся.
- А, может быть, Ричард к чему-то готовится, и поэтому хочет обезопасить себя от удара в спину?
- Ну, это вполне может быть...
- А к чему он готовится, мы знаем?
- ...?
- Вот то-то! Именно поэтому-то мне и нужны там все ваши люди, дорогой Себастьяно. Чтобы узнать об этом как можно раньше. Ну, что там еще у вас? Это все?
- Нет, мессер. Вчера прибыл ежемесячный курьер с восточного пути. Новостей довольно много, хотя ничего такого, что требовало бы немедленных решений.
- Ладно, вываливайте.
- Так... Констанция Арагонская, передают, непраздна. Стало быть, у Имре Венгерского в следующем году можно ожидать наследника. В Кракове князь Мешко раскрыл очередной заговор против себя со стороны наследника. Так что, сейчас готовится новое изгнание княжича Лешка.
В Болгарии царь Калоян всерьез готовится отгрызть у ромеев часть фракийского побережья в районе Томиса и Варны. После того, как наши торговые друзья помогли ему найти взаимопонимание с ордой Бурчевичей, что кочуют в районе Данаприса, решительности у Калояна резко прибавилось. Две недели назад посольство куманов отправилось из болгарской столицы с богатыми дарами. По мнению сведущих людей, летом следующего года можно ожидать энергичных совместных действий болгар и куманов на фракийском побережье Русского моря.
Так... у русов все по-прежнему: княжеская резня и не собирается утихать. Хотя нет, в этот раз купцы рассказывают о большом оттоке городских жителей на север. Уходили от войны и раньше, но с лета прошлого года, после того, как князь Всеволод осуществил большую карательную экспедицию по местам куманских кочевий, в нем почувствовали реальную силу. И теперь жители городов потекли на северо-восток просто валом. Юг и юго-запад Руссии пустеют, тогда как Владимирское княжество принимает все больше людей оттуда и опасно усиливается.
- Напомните мне, Себастьяно, вернуться к этому вопросу отдельно. Продолжайте.
- Да, мессер. Ала ад-Дин Мухаммед, получив немалый выкуп, снял осаду с Герата. Гурхан кара-киданей Чжулху послал армию в Хорезм, но был разбит и едва избежал пленения. В Турфанском идыкутстве...
- Полно, Себастьяно! Никто не ставит под сомнение вашу скрупулезность, но вы отлично знаете, что меня на востоке действительно интересует.
- Как скажете, мессер! Информация, как вы понимаете, полугодовой давности, но быстрее ее все равно не доставить. Интересующее вас лицо чувствует себя превосходно и делает неплохую карьеру. Семь месяцев назад ему был присвоен чин Чжао-тао Ши и он был поставлен во главе юго-западного вербовочно-карательного управления Империи Цзинь. Так что, теперь под его рукой находится несколько десятков весьма многочисленных родов черных татар - его соплеменников. Что составляет более чем внушительную воинскую силу. Каковую он весьма талантливо использует для уничтожения других татарских родов, не связанных с ним родственными или союзническими связями.
- Вооружение?
- Никакого предмета для беспокойства, мессер! Я начинаю подозревать, что имперские пограничные службы одинаковы во всем мире. Даже в тех его частях, о которых мы, возможно, еще даже и не подозреваем. Золотой ключ распахивает сердце любого пограничного офицера. Так что, первый караван с железом из прибрежных областей южной Сун прошел в степь успешно и уже разошелся по полевым кузням. Без сомнения, за ним последуют и другие. Причем, появилась возможность поставлять не только сырое железо, но и готовые наборы пластин для степного кавалеристского доспеха. Собственно, контрабандные поставки южного железа процветали в этих краях и раньше. Но наши уважаемые партнеры подняли указанные операции на совершенно невиданную высоту. Надо признать, действуют они в этом отношении весьма эффективно.
- Прекрасно, прекрасно...
- Мессер, вы придаете такое значение усилению какого-то варвара, находящегося в полутора тысячах лиг отсюда?
- О, Себастьяно, поверьте - пройдет еще десятилетие-другое, и вся Европа будет судорожно вздрагивать при одних лишь звуках его имени. И только мы - ну, и наши уважаемые партнеры - будем иметь ключик к его сердцу. Согласитесь, что это неплохо?
- Признаться, мне это не очень понятно.
- И хорошо, и ладно. Это друг мой, пока еще не ваш уровень.
На несколько секунд в Зале малых приемов повисло молчание. Однако пауза не затянулась.
- Валяйте, Себастьяно. - Старый дож слегка ухмыльнулся в бороду. - Я же знаю вашу привычку все самое важное оставлять напоследок. Будем считать, что преамбула удалась. Приступайте к основному блюду!
- Увы, мессер, вы как всегда правы.
Еще один чуть желтый свиток пергамента перекочевал в его руки, и в зале отдаваясь эхом в углах, зазвучали аккуратно выведенные рукой переписчика слова. Опасные, ах какие опасные слова!
- ...Он сбросил в море колесницы и войско фараоново, преломил лук сильных и смёл врагов креста Христова как уличную грязь, дав славу не нам или вам, а имени своему. Он славен в святых и дивен в величии, Он свершает чудеса и творит радость и восторг после плача и рыданий. Датировано в Реатинском дворце, 18 августа 1198 от Рождества Христова'.
Это все, мессер.
Человек в темно-сером плаще с капюшоном, совершенно затеняющим черты лица, закончил чтение и отложил свиток в сторону. Эхо последних слов еще несколько мгновений металось над кораллово-красным паркетом африканского падука, и наступила тишина.
Его пожилой собеседник прикрыл глаза и сплел унизанные перстнями пальцы.
- Надо же, восемнадцатое августа. Ваш великий предок, дож Доменико Сельвио мог бы вами гордиться, Себастьяно. Сегодня двадцать пятое, и не удивлюсь, если мы с вами - первые читатели папской буллы.
- Благодарю Вас, мессер. Сьер Антонио провел в седле несколько дней, почти не смыкая глаз, чтобы незамедлительно доставить нам копию.
- Зная Вас, добрый Себастьяно, не сомневаюсь, что его труды на благо Республики будут достойно вознаграждены. Равно как и тех наших друзей, что позволяют быть в курсе последних новостей с Ватиканского холма. Однако к делу. Итак, малыш Лотарио сделал свой ход. Как это там у него, - старик слегка запрокинул голову, вспоминая особо приглянувшееся место, - сам Господь наш Иисус Христос, который, умирая за нас, избавил нас от плена, теперь сам как бы пленён нечестивыми и лишён наследия своего... Прекрасно! Мне передавали, что юный граф Сеньи в бытность свою студиозусом Сорбоны и Болоньи превзошел всех своих соучеников успехами в философии, богословии и риторике. Приходится признать, что это новомодное образование иной раз может оказаться и весьма полезным...
Энрико Дандоло, сорок первый дож Республики святого Марка, поднялся, сделал несколько легких, почти неслышных шагов, помассировал виски, всегда нывшие к перемене погоды - еще одно недоброе напоминание о ранении в голову, некогда ослепившем его.
- Итак, призыв к новому крестовому паломничеству положен на пергамент, - продолжил он свои размышления вслух, - и вот-вот отправится в архиепископства и ко дворам всех христианских государей. Пройдет несколько месяцев, и тысячи закованных в сталь пилигримов заполонят дороги Европы, держа путь к италийским портам. Сколько ему сейчас, - дож на мгновение задумался, - тридцать семь? Прекрасный возраст, время надежд и свершений. - Теперь пауза, сделанная говорящим, была несколько дольше. - И, конечно же, ошибок - кто из нас от них застрахован?
- Вы подвергаете сомнению, мессер, утверждение святой нашей матери Церкви о непогрешимости Папы? - едва заметно улыбнулся его более молодой собеседник.
- Сохрани меня Господь, Себастьяно! Иннокентий III, как и все его сто семьдесят пять предшественников, безусловно, непогрешим. Но ведь грех и ошибка суть две разные вещи. Впрочем, я не силен в богословии. Тем более, что нам и без него есть теперь, чем занять наши бедные головы. - Энрико Дандоло снова помассировал виски, словно бы подтверждая только что прозвучавшие слова.
