- Для доставки крестоносного воинства в Святую Землю нужен флот. Боюсь, корабли Генуи и Пизы нам придется исключить из рассмотрения, поскольку эти два города находятся в состоянии ожесточенной борьбы. И все их военные силы, весь флот заняты только ею. Нет, - папа вскинул руки, - мы, конечно же, послали к ним наших легатов! И, я уверен, братья Петр и Грациан сделают все, что только в человеческих силах. Но, как вам наверняка известно, наши соседи по полуострову, увы, куда менее склонны к восприятию слова Божьего, нежели более простодушные и чистые сердцем северные государи.
- А это значит, - позволил себе продолжить за папу мессер Соффредо, - что рассчитывать мы можем, к несчастью, только на венецианцев. Я слышал, посланцы Риальто не так давно посетили Рим?
- Да, - кивнул Иннокентий. - Некие Андреас Донато и Бенедикт Гриллони. Привезли ответ дожа на наше послание, объявляющее отлучение каждому, кто сотрудничает с сарацинами, поставляет туда металл, оружие, корабельный лес и самое корабли, пеньку, парусину, кто разбойничает вместе с ними на морских путях...
- И что же ответили эти разбойники? - с большим сомнением на лице поинтересовался кардинал да Капуа.
- Позвольте мне угадать, Ваше Святейшество, - кардинал Соффредо покосился на невесело ухмыляющуюся физиономию Понтифика. - Наверняка молили смягчить условия Святого Престола, поскольку де их исполнение приведет к полному разорению республики.
- Сын мой, - шутливо погрозил Иннокентий, - не занимаетесь ли вы по ночам чтением моей корреспонденции? А в общем, все так, - грустно заключил он, - за исключением того лишь, что не очень-то они и молили. По их пиратским рожам было видно, что отлучение волнует их значительно меньше, чем снижение торговых оборотов хотя бы на один процент. Венецианцев связывают с сарацинами старые и обширные торговые связи. И в них они заинтересованы намного больше, чем в освобождении Гроба Господня.
Иннокентий обернулся к окну, как бы любуясь панорамой Вечного Города, но глаза его были полуприкрыты, обращенный внутрь взгляд выдавал напряженное размышление.
- Нет, сын мой, - наконец произнес он, - увы, мне нечем напутствовать вас в дорогу. Это мессеру Пьетро мы могли дать четкие инструкции, ведь мысли европейских владык так предсказуемы, а поступки столь легко поддаются внешнему влиянию. Жители же Лагуны самого отца лжи научат искусству интриги. - Иннокентий быстро перекрестился. - Поэтому просто будьте моими глазами и ушами, смотрите, слушайте, интригуйте, где это возможно, взывайте, умоляйте, требуйте, грозите, лгите, подкупайте, убивайте, мы заранее отпускаем вам эти грехи, но ради всех святых не пропустите момента, когда потребуется решительное вмешательство!
Папа перевел дух и уже тише добавил:
- В том, что он наступит, я не сомневаюсь. Помните! Что бы ни случилось, венецианский флот с крестовым воинством должен прибыть в Святую землю! Что бы ни случилось!!! К сожалению, это все, чем мы можем напутствовать вас на прощание.
Иннокентий помолчал несколько мгновений, затем осенил Соффредо крестным знамением. - Храни вас Бог, сын мой, и удачи.
- А мы с вами Пьетро составим еще одно письмо. Перед отправкой во Францию вам надлежит посетить еще Жоффруа де Донжона в иерусалимской резиденции Ордена...
***
Нормандия, замок Жизор
16 января 1199
- ... вот так вот и начинался Четвертый крестовый поход, Сергей Сергеевич. Поход, обещавший столь многое, а завершившийся еще большим - но совсем не тем, что ожидали его устроители.
Эти слова господина Гольдберга стали последними, произнесенными до завтрака. Принесенный завтрак господин Дрон и господин Гольдберг проглотили в полном молчании. И причиной тому стала вовсе не скудость предложенных блюд, - плевать им было, по правде-то говоря, на местные разносолы. Просто худосочного вида парнишка, принесший им хлеб, мясо и молоко, сообщил, что отец Люка посетит их после сексты, дабы совместно принять дневную трапезу.
Говорил парнишка не на латыни, а на совершенно чудовищном местном наречии - жутком вареве из варварской народной латыни, какого-то бретонского диалекта и еще чего-то, чему господин историк и названия-то не знал. Но не это было главным потрясением. И даже не то, что господин Гольдберг все отлично понял, хотя еще вчера не сумел бы распознать девяносто процентов произнесенного. Самым поразительным было то, что все отлично понял и господин Дрон!
А это означало одно: неведомая сила, перенесшая их сюда, продолжала работать. Обещанное отцом Люка овладение 'наречиями окрестных народов' состоялось! Но означало это и другое. Ко всему вчерашнему бреду отца Люка про 'места силы', про 'предназначение', про 'исполнение желаний' и прочую ересь следовало отнестись абсолютно серьезно. Пока непонятно как, но все это здесь, похоже, работает. Ведь изучили же они язык всего за одну ночь! Случившееся подавляло, слова застревали в горле, и все это требовало, как минимум, времени на осмысление.
- Так что, Доцент, давай как-то определяться с планами. - Допив последний глоток молока, господин Дрон обмахнул свою часть столешницы от хлебных крошек и, крепко облокотившись на стол обоими локтями, внимательно посмотрел на историка. - Что там и как, не знаю, но об одном договоримся сразу. Ни о каких Знаках никому ни слова! И нашему монаху тоже. Дескать, посланцы Ордена, и все тут.
- Да, пожалуйста! А почему такая секретность?
- Хе, а ты прикинь, Доцент, какая тут волна поднимется, если слух пройдет про всяких там избранных, про носителей Знака, про исполнение предназначения и прочую мутную хрень! Они же тут все на этом реально повернуты! А, значит, воспримут всерьез. И получимся мы для них кто?
- Э-э-э... кто?
- Возмутители спокойствия, Доцент, вот мы кто! А таких не любят никогда и нигде. Особенно их не любят те, кто и так уже неплохо устроился. И никаких серьезных изменений не желает. Так что, большая часть богатых и знатных перцев этого мира только вздохнет спокойно, когда услышит, что носителей Знака тихонечко удавили где-нибудь в местной подворотне. А то и лично поучаствуют.
- Но, Сергей Сергеевич...
- Поучаствуют-поучаствуют, уж ты мне поверь! Я бы точно поучаствовал, заведись у нас там какая-нибудь революционная Чегевара. Свою службу безопасности бы напряг, старым друзьям весточку кинул, и засучила бы у нас эта Чегевара ножками как миленькая. И здесь все так же будет. Люди, они животные простые, устроены одинаково - будь ты какой новорусский олигарх, вроде меня, или тутошний средневековый барон. Или, пускай даже, граф. Любая потенциальная угроза должна быть уничтожена еще до того, как начала действовать. Закон природы, Доцент. Вот нас и уничтожат. Так что, про Знаки - молчок, если не хочешь, чтобы я сам тебя удавил... из профилактических соображений.
Господин Дрон улыбался вполне себе добродушно. Вроде как пошутил. Но что-то, сидящее глубоко внутри, отчаянно шептало господину Гольдбергу, что в каждой шутке есть доля шутки. И здесь эта доля исчезающе мала. Этот - удавит и не почешется. Поэтому слова, с трудом выдавленные перетрусившим историком, отнюдь не блистали чеканностью формулировок.
- З-э-э, так я же... а как же тогда... хотя, если разобраться, то тут... н-да, не поспоришь, но...
- Ну, я так и понял, - одобрительно кивнул владелец заводов-газет-пароходов, проявив тем самым изрядное милосердие к словесным потугам своего спутника. - Значит, этот вопрос решили. Поехали дальше. Как будем себя презентовать попу? То, что мы посланцы нашего Ордена, это понятно. А чего нас вдруг сюда понесло?
Получив вопрос по существу, господин Гольдберг слегка приободрился. Оно и не мудрено, ведь, как известно, привычная работа доставляет калькулятору в нашей голове исключительно положительные эмоции. Тогда как непривычные задачи ничем, кроме переходящего в истерику стресса, не оборачиваются. Сейчас же требовалось сочинить некую концепцию, обосновывающую их появление в данном мире. Что для хорошего историка, вынужденного за скудостью достоверных исторических данных выдумывать по полдюжины концепций за день, было работой вполне себе привычной и уже поэтому - приятной.
