— Ну, ну, с палец! Теперь уж не смеряешь. Филька, поди, по горло насытился. Только все же запомни: рыбка из пруда не ловится без труда. Вот гляди и учись, как надо тащить окуня.

Вскинул дед удочку — и, правда, окунь с ладонь. Внук подошел помочь деду снимать окуня с крючка, а Филька тут как тут. Пучит глаза на окуня, облизывается. Дед ему кулак показывает:

— А вот этого окуня не хочешь? Такую рыбищу проглотил, и еще мало ему?

Филька понял, поджал хвост, отполз в сторону, поджидать нового случая, когда рыбка сама с крючка сорвется.

Проснулись дед с внуком до солнышка и стали собираться в лес по грибы. Кот Филька спал под кроватью. Внук хотел было разбудить Фильку, но дед не дал:

— Не на рыбалку, — говорит, — идем. Нечего ему в лесу делать.

Сережка знал, что дед обязательно зайдет на свое любимое место — в березовую рощу, что на берегу реки. На всякий случай рыболовные принадлежности захватил — лески, крючки, а удилищ в лесу сколько хочешь.

Как только вошли в лес, дед наставления внуку принялся читать, как надо собирать грибы.

— Грибы искать — это тебе не рыбку удить. Там нацепил на крючок червяка, закинул леску в речку и жди, когда окунь или плотичка клюнет. Рыбка на червяка сама идет, а на грибки надо грибнику чутье иметь.

— А какое оно чутье, дедушка? — спрашивает внук.

— А такое, что его ни глазом не увидишь, ни рукой не нащупаешь. Оно глубоко сидит. Нацеливай на гриб-боровик чутье свое, как крючок на окуня, и тверди вслух: гриб-грибочек, встань на дыбочек, покажи козыречек. И он тут как тут, перед тобой из-под земли вылезет.

Пришли дед с внуком на свое любимое грибное место, а там другие грибники.

— Опоздали! — ворчит дед.

Перешли на другое место, дед напоминает внуку: «Чутье настраивай! Вон я уж вижу боровика». Подошел, нагнулся, только хотел ножом под корень, а боровик-то как прискочит.

— Ах ты, дьяволенок! — закричал дед.

— Ты чего, дедушка, — спрашивает Сережка, — вместо боровика— грибника схватил?

— Я вот вам покажу боровиков! — забранился дед. — А все ты виноват! За тобой Филька увязался.

— Чем же я виноват?

— А тем, что удочку с собой взял.

— Так ведь я это на всякий случай. Да он и не видел, как я ее брал. Он спал под кроватью.

— Коты и спят да видят. А раз ты удочку взял — он подумал — значит, на рыбалку пошли. Вот и… Теперь уж его домой не погонишь — заблудится. Ну-ка, покличь к себе, пусть ходит за нами, может, научится, как надо грибы искать. Собаки, говорят, чутьем что угодно найдут, и у него чутье есть…

Сережка обрадовался, что дед не сердится. Позвал рыжего:

— Филя! Филя!

Кот понял, что ему простили самовольство. Замяукал — и вприпрыжку к хозяевам. Но тут наперерез ему, откуда ни возьмись, большая собака. Сережка перепугался — разорвет Фильку. А Филька оскалил зубы, спину в дугу согнул и шерсть на ней ощетинил.

Заурчал — дескать, попробуй, подойди! А сам — на березу. Собака не то чтобы испугалась, а, видимо, связываться не захотела, вильнула хвостом и убежала, куда ей надо. Сережка обрадовался, позвал к себе Фильку, а тот будто не слышит — все выше и выше на березу поднимается. Добрался почти до макушки, сел там на сучок и поглядывает сверху на грибников, будто подсмеивается: дескать, а вам не забраться. Дед сердится, ворчит: «Вот навязался, окаянный, всю грибную обедню испортил». Кричит внуку: «Пойдем! Шут с ним!»

— Да ведь пропадет! — беспокоится за кота Сережка.

А что, нам из-за него без грибов домой идти? Пошли! Пошли!

Жаль было Сережке оставлять Фильку одного на березе, да что с ним делать, сам виноват.

Все время, пока собирали грибы, Сережку мучило предчувствие: «Найдет ли Филька один дорогу до дому, ведь такую даль зашли — километров пять будет». А сам то и дело оглядывается — не ползет ли за ним Филька.

— Чего шею крутишь, он, наверно, уж дома, — ворчит дед.

Солнце за полдень перевалило, когда грибники подошли к своему дому. А навстречу им бабка, спрашивает:

— Не видали Фильку? С утра зову молоко пить — нейдет и нейдет, окаянный!

Дед с внуком переглянулись: говорить или не говорить бабке? Да она сама догадалась, что с котом случилось что-то неладное. Строго так спрашивает деда:

— Где кот?

— А разве он не пришел? — интересуется дед.

— Ты что мне голову морочишь! — закипятилась бабка.

— Он с нами по грибы ходил, — признается Сережка.

— Да вы что, с ума спятили! — еще пуще закипятилась старуха. — Кота по грибы! Надо же такое удумать!

Дед, бабка и внук сели за стол обедать, а есть никому не хочется, у всех из головы кот не выходит.

— Весь аппетит испортил, чертенок! — ворчит дед.

Тут уж бабка принялась успокаивать деда с внуком да и себя заодно.

— Ежели волки не съедят, придет.

Наступил вечер, Фильки нет. Ночь окутала черной шалью землю. Сережке и деду с бабкой не спится. Сережка думал: «От собаки Филька на березу забрался, а от волка сумеет ли?»

Утром чуть свет поднялся дед с постели и потихоньку хотел один идти на поиск Фильки. Но тут и внук потихоньку со своей постели встал, говорит: «И я с тобой, дедушка!»

— Ну, ну! — соглашается дед. Только потише, чтобы бабка не услыхала.

Вышли дед с внуком в сени, а бабка уж там.

— Ты куда это собралась такую рань? — спрашивает дед.

— Козу подоила. Ох жалко Фильки, любил парное молочко. Сходить бы поискать…

Только она это проговорила, как на крыльце что-то зашевелилось. Открыли дверь, а там Филька. Вроде как прощение просит — мяукает «мяу»!

— Ишь ты, дьяволенок! Знает кто и когда его молочком подкармливает! — заулыбался дед. И внуку:

— Я же тебе говорил, что у него чутье.

Местность наша лесная. Здесь много водилось мелких зверушек: зайцев, лисиц, белок… А в окрестных деревнях не было ни одного охотника. Потому, знать, сюда невесть откуда забрела бурая медведица с маленьким медвежонком. Ей, видимо, тоже пришелся по душе этот лес, и она решила обосноваться здесь.

Разгуливая по новым облюбованным местам, медведица старалась не показываться на глаза людям. А люди ее видели, но не трогали.

В один из предосенних утренников медведица занялась устройством на зиму жилья — берлоги, медвежонок хотел было помочь маме, а та не позволила, отогнала его от места «строительства». Наверно, сказала на своем медвежьем языке, дескать, «мал еще, иди погуляй, пока я работаю».

Малыш ушел по ягоды.

Сколько времени он собирал их, не знает и вдруг слышит: какой-то треск, вроде как гром грянул. И тут же до его слуха донесся отчаянный стон матери. Прибежал на то место, откуда ушел, а матери нет. Заревел по-медвежьи, мать не откликалась. Малыш принялся обнюхивать землю. Нюх вывел его из лесу на дорогу, ведущую к деревне.

А в деревне в это время целый переполох! Весь народ сбежался к одному дому. Взрослые и ребятишки рассматривают убитую медведицу. Ее застрелил заезжий охотник. Колхозники задержали его «на месте преступления» и привезли сюда вместе с убитой медведицей.

Тесным кольцом окружили люди убитую медведицу, разглядывают ее старушки, да и молодые колхозницы ахают, охают. Бранят охотника, обзывают его разбойником. Молодежь за охотника заступается. Говорят: «Не человека убил, зверя».

Никто не заметил, как к дому подкрался медвежонок. Нюх привел его к матери. Толкнул он мордашкой зазевавшуюся старушку — дескать пропусти! А та как увидала, кто ее толкнул, так чуть в обморок не упала.

Толпа раздвинулась. Многие с испуга пустились было бежать, да догадались, что привело сюда медвежонка, остановились.

Подполз малышонок к матери, толкает ее в бок мордочкой, бурчит — дескать: «Поднимись! Дай молочка пососать…» Да, видно, учуял беду, застонал, оглядывает людей, вроде о чем-то спросить хочет.