Всё рушится. Ломается. Становится прозрачным.

Где все проблемы, которые не давали тебе покоя ночами? Где все мысли?

Её губы мягкие.

Я не знал, почему она до сих пор плачет, не знал, почему позволяет мне целовать её и прижимать так близко к себе.

Прошу тебя, не исчезай сейчас, не бросай меня одного на этой дороге.

Впервые за долгое время я нормально дышу, что-то отпустило внутри, такое цепкое и сильное, оно просто отвалилось.

Но прямо сейчас, как только я сам поцеловал её, почувствовал, как же больно находиться с ней настолько близко.

Она разрушала меня с каждой секундой всё больше и больше. Такая пустота внутри пугала. Где мысли о ненависти? Почему я ничего не чувствую к ней, кроме абсолютного влечения.

Я даже не знаю, когда именно это началось.

Неделю назад? Или вчера?

А внутри так спокойно, никаких криков и приказов самому себе остановиться.

Кеана отстраняется и смотрит на меня испуганными глазами, но через секунду отводит взгляд в сторону, пытаясь отойти от меня, но затем удивляется, когда я не отпускаю её, а только прижимаю ещё ближе.

– Саймон, мне кажется…

Если сейчас я услышу, что она сожалеет или попросит отпустить её, то я не сделаю этого.

Прямо сейчас в этой темноте, не далеко от дома Джимми. Я не отпущу её. Когда угодно, но только не сейчас.

Рукой я дотрагиваюсь до её щеки и осторожно вытираю слёзы, кажется, она задерживает дыхание и открывает рот, чтобы снова сказать что-то. И это выводит меня из себя. Пусть мир остановится на время, я хочу ещё немного остаться на этой дороге.

– Просто помолчи, дай мне немного времени.

Я дотрагиваюсь пальцем до её нижней губы, и она делает маленький вдох.

– Саймон, нам нужно…

Ничего. Не смей даже произносить это.

Я снова целую её, и она сразу же отвечает, обнимая меня. И теперь, когда мы стоим вот так вдвоём, я впервые за долгое время спокоен. Я не знаю, что ответить ей позже на это, как оправдать себя?

К черту, Саймон, хотя бы сейчас прекрати думать об оправданиях и сожалениях, забудь своё имя и представь, что и её зовут по-другому.

Кеана прерывает поцелуй и смотрит на меня таким тёплым взглядом, что я не могу отпустить её прямо сейчас.

Я обещаю себе, что никогда не буду рядом с ней, она никогда мне по-настоящему не понравится. Это только сейчас минутная слабость, моя личная слабость, единственная и болезненная.

Как бы я хотел никогда не знать её, никогда не думать о ней, и сейчас, когда она снова пытается немного отстраниться, не прижимать её ещё сильнее.

Я осторожно поднимаю руку и опускаю её на затылок Кеаны, притягивая в свои последние объятия.

Я отпущу её сразу после того, как в последний раз почувствую это спокойствие. Вдыхаю запах её волос и схожу с ума. Запомни этот момент, ухватись за него и не отпускай.

Кажется, у меня серьёзные проблемы, если я чувствую подобное, находясь рядом с ней, я не знаю, о чём она думает. Её слёзы говорили, что ей не нравилось, тогда почему Кеана отвечала на поцелуй?

Сейчас она в моих руках и у меня есть все шансы сломать её, больше чем в любой другой день. Но мне не хочется делать этого, не хочется навредить ей.

– Забудешь то, что тут было?

Она поднимает голову и смотрит на меня, глаза блестят, и я молюсь, чтобы она снова не заплакала.

– Нет, не забуду.

Теперь я отпускаю её и мне становится холодно и больно.

Эту боль. Я чувствую её на протяжении уже долгого времени, внутри меня снова происходят какие-то изменения, всё становится холодным и мёртвым.

– Ничего не поменяется, ты понимаешь это?

Слёзы.

Даже в такой темноте я знаю, что она плачет, дыхание такое медленное, и снова взгляд вниз.

– Знаю…знаю, ты ведь не тот парень.

Плечи трясутся, и она начинает вытирать лицо, мне хочется сбежать сейчас. Оставить её одну со всем этим.

Я сам начал, мне и нужно дать ей понять, что это ничего не значило.

Но, чёрт возьми, значило!

Для меня это был не пустой поцелуй или знак унижения, как тогда на озере.

– Я знаю, что мне не стоило этого делать. Потому что твоё поведение…и ненависть ко мне не изменятся. Ты ведь не тот человек, который чувствует что-то подобное?

Кеана подходит ко мне и я не успеваю отойти, словно время останавливается, и всё замирает, я ничего не слышу и не чувствую.

Только её тёплую ладонь, которая касается моей груди и останавливается в районе сердца.

– Чувствуешь? Саймон, ты слышишь хоть что-нибудь?

Я отворачиваюсь и отхожу от неё.

– Нет.

Её рука всё ещё висит в воздухе, потом она сжимает её и опускает вниз.

– Тогда зачем ты сделал это?

Вспомни, Саймон.

С чего всё началось, просто подумай…ты сразу же найдёшь ответ.

– Я этого хотел…

Кеана смотрит с надеждой в глазах и делает шаг в мою сторону.

– Тогда почему ты сказал, что ничего не чувствуешь?

Вспомни, Саймон.

Вспомни кто она такая!

Я делаю маленький вдох и подхожу к ней, мы снова стоим близко друг к другу, я стираю с её щеки слёзы и пальцами касаюсь подбородка, ухмыляюсь и поворачиваю её лицо в сторону.

– Потому что тебя я не хочу.

Словно пощечина. Она отходит от меня и теряется в этой темноте. Я делаю вид, что меня не интересует, что сейчас она чувствует, просто разворачиваюсь и бросаю напоследок:

– Сядь в машину, я подкину тебя до дома.

Тишина. Ничего нет: ни машины, которая стоит на обочине, ни тёмной дороги. Ничего больше нет. Потому что она сбегает далеко от меня, бежит, словно я пытаюсь преследовать её.

Сейчас она пропадает в этой темноте.

Мне больше её не найти.

Тебя не хотят.

А кому ты вообще будешь нужна? Ты испорченная, сломанная, кто будет терпеть такую, как ты? Вспомни свои крики по ночам, вспомни школу, как на тебя смотрят некоторые ученики. Вспомни, сколько раз тебя унижали, и самое главное: все самые худшие вещи делал Саймон.

Сейчас ты не должна чувствовать боль, потому что заслуживаешь её.

Мне кажется, будто я бегу вечность, пару раз падая на обочине. Слёзы, слёзы. Из-за них ничего не видно. Из дома Джимми разносятся громкие крики и звуки музыки. Я не хочу возвращаться туда, но сейчас мне совершенно некуда идти, больше нет выбора.

В доме меня никто не заметил, я поднялась наверх и зашла в комнату, где мы раньше сидели с Джимми. Кровать сейчас была как раз кстати, я закрыла дверь на замок, радуясь тому, что в дверях вообще стоял ключ. Пару раз за ночь в комнату стучали и смеялись, что-то выкрикивая.

Я лежала, свернувшись в клубок, и просто ждала, когда музыка стихнет, и на улице станет светло. Мечтала уснуть, но ничего не получалось.

В голове был только тот поцелуй и пустые надежды, в которые я вообще умудрялась верить.

Саймон никогда не станет смотреть в сторону такой девушки, как я. Потому что он вообще ни в чью сторону и не смотрит.

Я плачу, потому что всё ещё вспоминаю в мельчайших подробностях наш с ним поцелуй, крепкие объятия, тёплые ладони. Раньше я думала, если притронуться к такому айсбергу как Саймон, можно покрыться инеем. Часто представляла, как тянусь к нему и как только касаюсь его кожи, начинаю покрываться льдом.

Но нет! Саймон не такой, он не холодный. Потому что мне было тепло с ним.

Но сейчас это ничего не значит, потому что тебя поймали на крючок, вонзив в горло что-то острое, и со всей силы потянули.

Ты снова поддалась ему, снова проиграла.

Когда к утру музыка притихла, и слышались только разговоры парней внизу, я встала с кровати, поправляя её, и направилась в туалет, умываясь и вглядываясь в своё бледное лицо.

На первой этаже кто-то спал на полу, а некоторые всё же смогли доползти до кроватей на втором этаже. Я стала перешагивать пьяные тела, стараясь не наступить на кого-нибудь.

На диване развалились Джимми и Мейсон, молча уставившись в телевизор. Джек с Тони сидели за столом и наполняли стаканы остатками алкоголя, на столе лежал парень и что-то мямлил, когда они случайно разлили на него виски.