Покосившись на подругу, вдохнула, и сложила писанину обратно, чувствуя приятный зуд в крыльях и прилив силы.

– Значит так! – воскликнула она. – Ты, Эвриала, сиди здесь! Можешь стишки свои дурацкие писать. Если тебе так легче. Как у Теонарда там крылья отросли и все остальное.

Горгона возмущенно захлопала ресницами и выпалила.

– Аэлло!

Но гарпия, распахнув крылья, подпрыгнула и оказалась на ногах..

– А я полечу и наведу здесь порядок!

Взмыв в небо, гарпия немного покружила над башней Теонарда. Несколько раз косилась на маховые перья, которые блестят в свете утреннего солнца, потом не удержалась и выпустила по одному с обеих сторон.

Две стальные радуги вжикнули в воздухе и впились в землю прямо перед ступеньками жилища Главы. Аэлло снова посмотрела на одно крыло, затем на другое. А, когда увидела, как новые маховые перья сидят в гнездах, точно и не стреляла, губы растянулись в улыбке.

– Отрасли моментально! – воскликнула она и рассмеялась.

***

После того, как Аэлло нашла осколок, маховые перья стали отрастать быстрее, и теперь пустые гнезда мгновенно заполняются новыми перьями.

Только тетя Келена, королева-регентша Жемчужного Ожерелья, да несколько зрелых, сильных гарпий, возрастом не младше Полудня, умеют так: метать перья силой мысли, просто наводя крыло на цель.

Раньше Аэлло, юной гарпии, что едва достигла возраста Ранней Зари, приходилось выхватывать перо руками и только потом метать во врага. Покрыть ладони стальными чешуйками не всегда успеешь, особенно в бою, и юные сестры возраста Зари, Рассвета, Утра и даже Дня часто режут о собственные крылья пальцы.

С прибытием в Цитадель в Аэлло начало пробуждаться что-то неведомое, чему лучше всего подходило слово – сила. Рядом не оказалось тети Келены, или другой зрелой гарпии, чтобы определить уровень этого наверняка. Но внутренний голос подсказывал, что возраст новой силы никак не раньше Полудня. Мысль об этом, напополам с зудом в крыльях, гнала Аэлло каждый день, ни свет, ни заря узнать, насколько сильнее она стала.

И считать дни до возвращения домой.

Спикировав прямо к закрытым воротам, Аэлло набрала побольше воздуха и покрыла костяшки пальцев стальными чешуйками.

На гулкий и решительный стук никто не вышел.

– Эй! – крикнула гарпия. – Теонард! Выходи сейчас же!

Ей по-прежнему никто не открывал.

– Теона-ард! У меня срочное дело! Срочнее некуда!

Не собираясь сдаваться, Аэлло развернулась к двери спиной и принялась колотить ногой. Из-за спины донеслось:

– Горное Лихо! Ты чего так расшумелась?

Проходящий мимо гном застыл на месте, могучие ручищи сложил на груди. Васильковый взгляд так и впился в гарпию, куцая курчавая борода даже вперед подалась от любопытства.

– Привет, Тарнат, – поздоровалась Аэлло. – Не до тебя сейчас. У меня к Главе дело.

– Какое-такое дело? – спросил гном и поскреб макушку.

– Важное, – решительно ответила Аэлло. – Важнее не бывает!

– Если такое важное, надо совет собирать, – резонно заметил гном.

Аэлло скрипнула зубами.

– Не настолько важное, чтобы разбирать его на совете, – процедила она. – Но настолько, чтобы решить его с Главой прямо сейчас! Промедление просто смерти подобно!

– А чьей смерти? – спросил гном, вытаращив глаза.

Аэлло назидательно подняла палец.

– Это, – сообщила она. – Не твое дело. И не мое! Это вообще Глава решить должен, и как можно быстрее, потому что его касается. То есть не только… но в первую очередь – его!

Тарнат тяжело вздохнул и пожевал губами.

– Ну ладно, – сказал он. – Если такое важное, и если ты мне все равно не скажешь…

Аэлло сверкнула зеркальцами глаз.

– Если ты скажешь сейчас, что все это время знал, где Теонард, и заговаривал мне зубы…

Тарнат поднял руки в примирительном жесте.

– Тише, тише! Ничего я зубы не заговаривал, это как-никак не по Вежеству! А поинтересоваться должен был! Для порядка…

– Где он?! – гневно вскричала гарпия, нетерпеливо подпрыгнув над землей. Для пущего эффекта она приняла боевую форму, отразив солнечный свет мириадами стальных чешуек.

– Ты бы так не делала, а? – попросил Тарнат, заслоняя глаза рукой. – Секунду назад девочка-девочкой была, даже весьма хорошенькая, хоть и тощевата на мой вкус… А так прямо чудище какое-то!

Аэлло вернула основную форму и устало произнесла.

– Я знаю, что сейчас сделаю. Я убью тебя, Тарнат. И мне станет легче.

Гном возмущенно взмахнул ручищами.

– Меня-то за что? – воскликнул он. Но, встретившись с хмурым взглядом зеркальных глаз, поспешно добавил: – Брестида поехала в дозор в сторону Ялдарии, и Глава вместе с ней…

Он не успел договорить, как Аэлло издала воинственный клич гарпий и крылатым смерчем взмыла в небо.

Тарнат поковырял пальцем в ухе.

– Ну и голосок… Банши обзавидуется, – пробормотал он, прежде, чем пойти дальше по своим делам.

***

– Брестида, – повторяла Аэлло, как заклинание.

Ни амазонки, ни Теонарда она не встретила на вылете из Цитадели, хоть летела медленно и низко, пристально вглядываясь вниз.

Колесо Цитадели осталось позади, и под крылатой фигуркой оказалось старое капище. С выжженной дочерна земли поднялась стая ворон. Встретившись в воздухе с гарпией, птицы раскаркались, что заставило Аэлло взять выше, раздраженно хлопая крыльями.

– Совсем плохие! – крикнула она им с высоты. – Всех в Цитадели перебудили!

Посчитав, что была с нахалками слишком вежливой, Аэлло постучала большими пальцами по лбу, что на языке сестер ветра означает «дуры».

Поравнявшись с клином диких гусей, Аэлло, для разнообразия, пристроилась сзади.

Летящий перед ней гусь выгнул шею, уставился на гарпию маленькими злобными глазками. Во взгляде превосходство, мол, «моя птица сильная, твоя – слабая»! Аэлло отлично знала, что гусь неспроста летит слегка сбоку впереди летящего, так легче поймать крылом вихревые потоки, которые передний оставляет позади. Впереди летит сильнейший – вожак, самые слабые и молодые птицы – позади.

Гусь, что минуту назад перестал быть задним, гагнул что-то самодовольное, даже шею выгнул горделиво.

– Дурак, – сообщила ему гарпия. – Не будь за тобой меня, такой слабой, ты не почувствовал бы себя таким сильным.

Решив проучить наглую птицу, гарпия нырнула под косяк, усиленно работая крыльями. Пролетев вперед, пристроилась перед вожаком. Тот недовольно забил крыльями, но все же встал немного сбоку. Клин враз перестроился. Вихревые потоки от крыльев гуся не шли ни в какое сравнение с гарпийскими, и вся стая довольно загоготала, приветствуя нового вожака. А кто-то даже что-то обидно прогагал старому.

– Не обижайся, – сказала вожаку Аэлло, оборачиваясь. – Они просто чувствуют силу.

Гусь жалобно гагнул, и гарпия поняла, что выбрала не те слова для утешения.

– Каждый из них печется о своем комфорте, – заверила она гуся.

Тот и вовсе не ответил, обиженно посмотрел куда-то вниз и даже, как будто, клюв поджал.

Гарпия глубокомысленно изрекла:

– Они дураки. Как только меня не будет, тут же забудут.

Гусь с надеждой поднял на нее глаза и несколько раз моргнул. Аэлло, вздохнув, погрозила гусю пальцем.

– Помни мою доброту! – назидательно сказала она на прощание, и кувыркнулась в воздухе.

Гарпия снова поднырнула под стаю, и, описав вокруг косяка петлю, уверенно пошла на снижение.

Те из пернатых, что двинулись за ней, запутались в вихревых потоках, загоготали, забили крыльями, бултыхаясь в воздушных ямах. За Аэлло шлейфом заскользили недовольные птичьи вопли. Она даже оглянулась и погрозила кулачком.

Между деревьев сверкнула река, и гарпия тут же забыла о неблагодарных.

Выбрав место пошире, где могучие сосны расступаются в стороны, давая волю стремительному голубому потоку, Аэлло камнем рухнула вниз. Крылья расправила у самой воды, чуть накренилась, и стала чертить крылом по поверхности, поднимая ровный веер брызг. Брызги накрывали самые высокие деревья на берегу и окрашивали мир в цвета радуги.